Про тайгу и про охоту. Воспоминания, рекомендации, извлечения - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Житенёв cтр.№ 28

На Верхней Печоре и до сегодняшнего дня используют плоты для сплава сена. Сенокосов там мало, и почти все сенокосные угодья расположены в самых верховьях. И вот оттуда, порой за 150—180 км, сплавляют сено на плотах в нижние посёлки. Лес готовят в начале лета неподалёку от сенокоса. К осени, когда сено уже в зародах и стогах, брёвна порядочно просыхают. Вяжут плоты обычно в сентябре (на вицах, потому что лес потом идёт, как правило, на строительство, только кольца делают не из берёзовых виц, а из стального троса – веяние времени!). На спущенный в реку плот грузят сено большим стогом, впереди ставят восьмисильный «Ветерок», небольшую бочку с бензином, и в путь. Зундит мотор, плот, скрытый стогом сена, медленно плывёт по Печоре, чуть обгоняя течение. Осенью бывает значительный подъём уровня воды после дождей, и хозяева стараются захватить его пик, потому что, не дай Бог, вода начнёт стремительно падать, понижаться, когда плот на реке, и можно так сесть на мель, что будешь потом сидеть на ней до ледостава.

Как все древние ремёсла, перегонка плотов, сплав, обросла массой своих специфических терминов, малую часть которых я привёл выше. Какие-то из них общие для разных местностей России, другие характерны для какой-либо одной, но всё это наша с вами история, которая для меня лично тем более ценна, что я сам прикоснулся к ней когда-то руками и глазами.

Опыт плотогонов взяли на вооружение спортсмены, «бравшие» самые страшные реки в Горном Алтае, Саянах и Забайкалье. Теперь всё по-другому – и надувные плоты, и катамараны, сделанные уже не собственными руками, а, как говорится, фирменные, до минимума сводят опасность борьбы со стихией. Рафтинг, одним словом! Можно только завидовать тем, кто был пионером в этом деле, успел узнать азы сплавного дела – валил сухостойный лес, вытаскивал брёвна к бушующей реке, вязал вицы и рубил пазы, а потом, стоя у греби с напарником, напряжённо вслушивался в приближающийся рёв порога. И из него ещё надо было выйти без потерь… Счастливые люди! Настоящие мужики!

Разнообразие их сегодня так велико, что трудно даже классифицировать. Я разделяю их на две большие группы. Во-первых, это лодки, изготовленные заводским путём – от обычных на наших охотбазах и турбазах или в домах отдыха шпоновых с продавливающимся днищем до дюралевых и пластмассовых, плоскодонных или с несколькими килями, простеньких и шикарных, под мощные или не очень, подвесные или стационарные моторы. Вторая группа – это лодки народные, совершенствовавшиеся столетиями и потому идеально приспособленные для местных условий. Несмотря на засилье заводских, во многих местах они ещё используются. И самое главное, живы мастера и делают лодки вот этой самой второй группы, своедельные, как сказали бы на Печоре. И не только потому, что они дешевле, но именно из-за того, что они, повторю, лучше приспособлены для местных условий.

Народная мудрость и руки мастеров выработали много типов таких лодок. Это и лёгкие осиновые долблёные обласки́ на Оби и ве́тки на Енисее, ба́ты и берестя́нки на Дальнем Востоке. Это мощная байкальская «сетевая», способная противостоять крутой байкальской волне. Это астраханские кула́сы, буквально пронзающие кундраки, плотные заросли ежеголовника. Это и длинные, словно пирога амазонских индейцев, лодки Верхней Печоры. Мне не единожды приходилось убеждаться в их преимуществах.

В 1956 году мы с приятелем охотоведом на обласке с надставленными узкими досочками бортами переплывали в ветер Обь, а она в том месте почти километр шириной. Это что! На паре связанных между собой обласков переплавляют через Обь лошадь, ставя её правыми и левыми ногами в правый и левый обласки.

Написано об этих лодках довольно много, а вот о лодках Северного Урала, Верхней Печоры и Илыча, я ничего не встречал в литературе.

На Верхней Печоре дорог почти нет летом, и река – это основная транспортная артерия. Во всяком случае, так было до совсем недавнего времени. Как и повсюду, там полно дюралек и стеклопластиковых лодок с подвесными моторами. Однако хороши эти лодки только для большой воды. Когда вода стоит на самом низком уровне, по Печоре, особенно в самых её верховьях, на дюральке не пройдёшь. Потому в каждой семье есть ещё и деревянная лодка. Она незаменима для местных условий. На такой лодке можно отвезти телушку или поросёнка из посёлка в посёлок, сплавить сено с далёкого таёжного сенокоса (всё ж быстрее, чем на плоту), забросить стройматериал для охотничьей избушки на зимний промысел. Да и просто выехать на перекат, бросить якорь и порыбачить хариуса на ужин.

Печорская лодка очень длинная и узка. Соотношение ширины к длине от 1:6 до 1:8. То есть при ширине около одного метра в самом широком месте длина лодки может достигать 8 м! Обычно – не более семи. Грузоподъемность 0,6—0,8 тонны. Если лодка загружена, как говорится, под завязку, высота верхней кромки борта, над водой порой не больше 8 см! И не заливает, если сидеть спокойно.

Лодки бывают трёх- и пятидосковые. Это значит, что на изготовление одной лодки (её бортов) идёт соответственно три или пять досок. Как это так – нечетное количество? Дело тут вот в чём.

Лодку строят из нескольких, понятно, деталей. Главная – де́нница, или дно, днище. Вытёсывают её из ветровального кедра, потому что рубить стоящий запрещено. Кедр – лучший материал для денницы. Он лёгок, хорошо сохнет и обрабатывается, долго не гниёт. Однако нынче все ветровальные стволы давно повыбрали, поэтому ладят денницу и из ели, которая тоже хороша по причине своего небольшого удельного веса. Однако сушить её надо осторожно, потому что она крупнослоиста и заготовку при сушке может порвать по слоям.

Печорская трёхдосковка.

Выбранный ствол распиливают бензопилой вдоль надвое. Стараются это сделать вместе с изгибом корня, кокорой, которая станет потом носом или кормой, но чаще – носом. Хороший мастер сушит заготовку несколько лет. Ширина денницы в самом широком месте до 40 см, а толщина, – около 4-х. К концам она плавно сужается. Нижняя её сторона, собственно днище, плавно скруглено, а верхняя немного выбрана, углублена.

Шпангоуты (упруги, или ко́пани) выпиливают из толстых корней ели или того же кедра, а затем отёсывают до необходимой формы. Упруги ставят по деннице на расстоянии 60—70 см друг от друга и пришивают к ней гвоздями, а потом уже к упругам – доски бортов.

Корму раньше делали такой же, как и нос, заострённой, однако для установки подвесного мотора (а какая нынче лодка без «Вихря», «Нептуна» или «Ветерка»? ) такая форма, заострённая, не подходит, и теперь её делают как обычную транцевую корму – срезанной.

Борта ладят только из еловых досок. Это наиболее лёгкий и хорошо поддающийся сгибанию материал. На одну лодку идёт, как я уже сказал, три или пять досок шириной 20—25 см и толщиной не более дюйма (2—2,5 см). На трехдосковую лодку с каждой стороны гвоздями пришивают по одной доске, предварительно выструганной и подогнанной к пазу в деннице, а также в носу и корме. Доски прижимают к деннице и упругам специальным инструментом – натягом, очень похожим на тот, которым пользуются бондари. Чтобы доски при этом не лопнули и не сломались, их распаривают в тех местах, где изгиб наибольший (корма и нос). В дополнение их ещё надпиливают ножовкой с внутренней стороны лодки немного наискось, словно сетку наносят.