Испания. Полная история страны - читать онлайн книгу. Автор: Рамон Наварете cтр.№ 22

Следует подчеркнуть, что отношения Кортеса с испанскими властями с самого начала были крайне противоречивыми. Это и понятно: Мексика намного превосходила Испанию по населению и размерам, а также богатству и природным ресурсам. Кортес стал там диктатором и достиг ошеломительных успехов. Он вел себя как абсолютный монарх, причем монарх весьма деятельный. Он сознавал, что то, что он сделал, достойно удивления, и начал вести себя как преемник Александра Великого и Юлия Цезаря. Короче говоря, властям было понятно, что завоевателя надо контролировать. И надо всеми средствами предотвращать любое утверждение своей власти с его стороны.

Эрнан Кортес скончался 2 декабря 1547 года и был похоронен в Испании несмотря на то, что, согласно его завещанию, это должны были сделать в его поместье в Койоакане, в Новой Испании. Потом его останки перезахоранивались не менее восьми раз. В частности, в 1566 году они были перевезены в Новую Испанию, но не в Койоакан, а в Тескоко. Там останки покоились 63 года. Потом их перенесли в Мехико. Позднее, в 1823 году, после завоевания Мексикой независимости, была развернута кампания за уничтожение останков Кортеса, и предполагалось торжественно сжечь их на площади Сан-Лазаро. В конечном итоге в течение 110 лет место погребения Кортеса оставалось тайной, а в 1946 году найденные останки были переданы Национальному институту антропологии на исследование. После подтверждения их подлинности останки поместили в стенную нишу в алтаре главной церкви госпиталя Иисуса Назорея в Мехико.

* * *

Франсиско Писарро, завоеватель перуанского царства инков, был побочным сыном офицера испанских королевских войск. Он родился в городе Трухильо в Эстремадуре. Точная дата его рождения неизвестна, но зато известно, что он не получил никакого образования и всю жизнь оставался неграмотным.

Его отец, Гонсало Писарро Родригес де Агилар, так никогда и не признал Франсиско своим сыном, даже незаконнорожденным. Сначала юноша был свинопасом, потом – солдатом (он воевал в Италии), и еще в молодости в числе многих других авантюристов он отправился в Новый Свет. Сначала он сражался на Кубе и на Эспаньоле (Санто-Доминго), потом, в 1510 году, принял участие в экспедициях конкистадоров Алонсо де Охеды и Васко Нуньеса де Бальбоа; вместе с последним перешел Кордильеры и открыл тихоокеанский берег Америки.

Но все эти экспедиции давали много чести, но не золота, и, достигнув уже приличного возраста, капитан Писарро владел только полосой нездоровой земли вблизи Панамы и небольшим числом туземцев. Таково было положение Писарро, когда в 1522 году до него дошли сведения о богатстве страны, лежащей к югу от Панамы. Тогда и возникла в его голове мысль об экспедиции на юг. Однако собственные его средства были ограниченны, и он не мог надеяться на успех без содействия со стороны других. И он нашел это содействие в двух обитателях колонии. Один из них, Диего де Альмагро, был отставным офицером, а другой, Эрнандо де Луке, был священником в Панаме.

В 1524 году Писарро вместе с ними предпринял экспедицию для отыскания южных берегов страны за Кордильерами, богатой золотом. Луке снарядил два корабля с 200 добровольцами, одним из которых командовал Писарро, а другим – Альмагро. Малочисленность отряда не позволила им углубиться внутрь континента, но уже в этом походе они убедились, что богатая страна к югу от Панамского перешейка действительно существует.

Писарро принял начальство над своим отрядом и вышел из панамской гавани в середине ноября 1524 года. Альмагро должен был последовать за ним на другом корабле, по окончании его оснащения.

В 1526 году Писарро предпринял вторую экспедицию, которая достигла Перу и дошла до 10° южной широты. Незначительность отряда лишила Писарро возможности завоевать страну, но ему удалось завести контакты с местными жителями.

Писарро пересек залив Святого Михаила и направился почти прямо на юг. Обогнув Пуэрто-де-Пиньяс, его маленький корабль вошел в реку Биру. Проплыв вверх по реке, Писарро высадился со всеми своими людьми, за исключением матросов, и отправился осматривать край. Не найдя в нем ничего, кроме болот и леса, странники возвратились на корабль, спустились по реке и потом продолжали держаться южного направления, идя по беспредельному океану. Отважные испанцы вынуждены были бороться с непрерывными бурями, сопровождаемыми такими ливнями, какие встречаются только в тропических странах. В продолжение десяти дней они носились по произволу безжалостных стихий, и только непрерывными усилиями им удалось спасти свое судно от крушения. К довершению бедствий, запасы их начали истощаться.

Испанцы уже начали опасаться голодной смерти, и, обвиняя своего предводителя во всех проблемах, они требовали возвращения в Панаму. Писарро был готов лучше бороться с еще бо́льшими бедствиями, чем вернуться обратно, но он был вынужден сделать уступку своим спутникам и отослать судно на остров Жемчужин за запасами. Поручение это было возложено на офицера Монтенегро, который взял с собой почти половину экипажа. После отплытия корабля Писарро, обозревая страну, открыл небольшую индейскую деревню. Робкие жители, испуганные внезапным появлением чужеземцев, оставили свои хижины, и испанцы начали с жадностью хватать все в них находившееся. Найдены были скудные съестные припасы, но голодные испанцы, питавшиеся несколько недель подряд только раковинами и ягодами, смотрели на них с восторгом. Удивленные туземцы не пробовали защищаться, но, ободрившись тем, что их самих никто не трогает, они стали подходить к белым и объясняться с ними при помощи знаков. Дикари имели на себе довольно тяжеловесные золотые украшения весьма грубой работы, но они подтвердили Писарро справедливость слышанного им прежде о богатой стране, лежащей на юге.

Наконец, по прошествии более чем шести недель, испанцы увидели возвращение отправленного корабля, и Монтенегро пристал к берегу с обильными запасами для своих голодных земляков, которых он едва узнал – так изменились они от истощения.

После этого испанцы с жаром устремились на дальнейшие подвиги. Посадив снова весь отряд на корабль, Писарро покинул место, ознаменованное столькими бедствиями, которому он дал название Пуэрто-дель-Гамбр (пристань голода).