Плачь, принцесса, плачь - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Соболева, Вероника Орлова cтр.№ 59

Если бы не он тогда… много лет назад, то пусть и не полетела бы в тартарары блестящая адвокатская карьера Дмитрия Лазаревича, но и авторитет в профессиональной сфере зарабатывался бы не один еще год.

После нескольких не особо крупных дел, выигранных в районном суде, Диме предложили взяться за громкое убийство нескольких людей, совершенное Константином Тумановым. Что примечательно — зарезал он свою собственную семью. Это Журавель отцу и предложил, а тот приказал тогда Диме взяться за защиту Туманова. Так и сказал: «Несмотря на фамилию, никто не будет связываться с неоперившимся юнцом с адвокатским кейсом под мышкой. Нужна история громкая, пусть и заведомо проигрышная. Тебе необязательно вытаскивать ублюдка из тюрьмы, таких тварей нужно сажать. Достаточно скостить ему срок и отправить на принудительные меры медицинского характера. Это уже другой уровень, сын».

Сейчас Дмитрий понимал, что судьба молодого парня была предрешена еще до того, как прозвучал приговор. Но тогда в нем еще играли амбиции. Он же был не просто Васей Пупкиным с улицы. Он был Белозеровым, а это значило, что он хотел выиграть и утереть нос папочке, заранее решившему, что сын неспособен на большее. И Дима начал копать. Он встречался с подозреваемым и очень внимательно слушал его. Ему иногда казалось, что он сам присутствовал в том доме в страшный день убийства — настолько четко рисовал ему эту мысленную картину Туманов. Сгорбившийся, осунувшийся, с черными кругами под глазами, он бубнил монотонным голосом одну и ту же историю, терпеливо отвечал на все вопросы своего защитника, глядя с неверием исподлобья. Хотя тот побиться о заклад мог, что парень всё же надеется на справедливость. Да, Белозеров был уверен, что Константина попросту использовали, как неплохой вариант для закрытия дела. Этот случай вызвал широкий общественный резонанс, и следствие стремилось скорее найти виновного. Им и был выбран Константин Туманов, к собственному несчастью не сумевший достоверно объяснить суду свое отсутствие на сборах в составе футбольной команды. Кстати, Дмитрий ко времени заседания уже знал точно, что подзащитный провел эти дни с Чистовой — малолетней сучкой, которая со слезами на глазах отрицала показания Туманова, утверждая, что незнакома с ним. Но это было после того, как Дима сам лично заплатил ей немалую сумму за эту ложь. После того, как он по наводке Туманова увидел браслет, который узнал сразу же. Тонкий серебряный браслет с гравировкой волчьей пасти, про который тот шепотом рассказал, что нашел его возле трупа сестры, когда пытался ухватиться хотя бы за что-то, оседая на пол в то время, как врачи «скорой» пытались нащупать у девочки пульс. Парень попробовал было сунуть эту улику одному из оперативников, но его попросту послали, отобрав украшение, впоследствии даже не приобщив к материалам дела, а оставив в вещах подозреваемого.

Дмитрию даже сейчас при воспоминании того шока, который он испытал, глядя на тонкий овал серебра, становилось жарко. Если бы не крошечный скол у самой раззявленной пасти волка, он бы решил, что это всего лишь похожий. Всего лишь аналогичный тому, который он когда-то в пылу страсти дарил одному из своих любовников.

Дмитрий позвонил Леониду в тот же день и уже по голосу собеседника понял, что тот под дурью. Договорился о встрече с ним, а самого, пока ехал к месту назначения, омерзение брало только от одной мысли, что когда — то имел с этим человеком близкие отношения, касался его кожи поцелуями и позволял ласкать себя. Нет, он не жалел бывшего партнёра, скатившегося так низко. Единственное, что он чувствовал, зайдя в убогую полупустую двушку к Лёне, это чувство гадливости. Оно же сопровождало его на всём протяжении разговора, пока он с осознанием собственного превосходства излагал свою версию случившегося в доме у Тумановых. Триумфально отметил про себя, как забегали некогда живые, а сейчас заметно поблекшие глаза Брылёва, и снисходительно улыбнувшись, предложил самый лучший на его взгляд вариант.

— В общем, знай, Леонид, я буду давить на следствие, требуя более тщательной работы с этой уликой, — демонстративно повертел в руках аксессуар, который был отдан ему одним из оперативников за небольшую мзду, — и ты меня знаешь, я своего всё равно добьюсь. А если пойдешь с чистосердечным, то помогу тебе свалить всё на дружка твоего, как там его? Или их несколько было? Ты же, наверняка, не один на убийство шёл?

— Мы не хотели, — Брылев осунулся и жалобно шмыгнул носом, прикоснувшись холодными пальцами к рукаву пиджака Дмитрия, и тот брезгливо отдернул свою руку, — ненамеренно, понимаешь? Просто дозы давно не было. Ломало нас. И Женёк предложил зайти… туда. У них даже ворота не заперты были, — вскинул голову, повысив голос, будто нашел для себя достаточное оправдание, — а потом… потом мужик орать начать, а Женька накинулся на него… с ножом. — Уронил голову, всхлипывая и сжимая трясущиеся руки, — я не знаю… я помню только, как бабу ту… она ребенка прижимала… а я ее… испугался.

Брылёв резко опустился на корточки и начал рыдать, что-то бессвязно бормоча. Белозёров достал из кармана белоснежный платок и кинул его на пол перед наркоманом.

— Вот видишь, Лёня, — самого коробило от того, что вынужден с ничтожеством этим разговаривать, но в своей голове Дима уже посмеивался над отцом, которого он с радостью ткнет в ошибку, в то, что недооценил возможностей сына, — ты не виноват. Это Женя всё сделал. Ты просто испугался. Поедем в отделение, и расскажешь всё это следователю. Я твоим адвокатом буду, ты по минимуму получишь, а я потом отца подключу, и тебе УДО оформят.

Вдруг Брылев резко вскинул голову и противно засмеялся, исторгая из себя какие-то кашляющие звуки.

— Ты меня за дебила держишь, Дим? Чтобы я поверил Белозёрову? Хрена с два я пойду к мусорам. Поймали они мудака какого-то, вот пусть он и чалится.

— А придётся, — Дмитрий зашипел, надвигаясь на отступавшего к стене парня, — куда ты денешься, если я вот с этим, — ткнул тому в лицо браслет, — к следователю пойду. И наших полкурса подтвердит, что это именно твоя вещица.

— А при каких обстоятельствах она у меня оказалась, тоже расскажешь? — Брылёв снова засмеялся, и Дмитрий стиснул челюсти, ему не нравилось, в какое русло потек разговор. — Только попробуй, Миииить, — намеренно растянуто, как называл его раньше, заставив вздрогнуть Белозёрова, — и я с превеликим удовольствием расскажу, что скол на нем этот от зубов моих, пока ты зад мой оголтело драл. Если я и сделаю чистосердечное, Миииитя, то расскажу абсолютно всё. Как ты потом папочке своему узурпатору в глаза посмотришь? Не выгонит тебя из дома? Еще, того и гляди, наследства лишит, сладкого сыночка, когда фотографии наши увидит. Я всё храню, Миииить. Такие отношения трудно забыть. Вспоминаю иногда, — закрыл глаза улыбнулся, придвинувшись поближе, — могли бы вместе сейчас вспомнить, а, Миииить?

Белозеров тогда уехал ни с чем, долго бесился в своей комнате, а после в спортивном зале, выбивая всю злость на боксерской груше. Туманова всё же осудили, а Дмитрию пришлось заплатить Чистовой за дачу ложных показаний против обвиняемого.

Дмитрий Лазаревич ослабил галстук и развернулся к двери, услышав деликатный стук секретарши. Она вошла в кабинет, цокая каблучками и держа поднос с кофе и нарезанным лимоном. Поблагодарил ее, отпуская, и сел за стол. Белозеров даже в питьевую воду добавлял лимон. Он не любил обычность. Не любил посредственность. У всего в его понимании должен был быть вкус. Иначе не имело смысла есть это, пить это или трахаться с этим.