— Кому? — Мэделин села прямо на пол рядом с ногами сьерры. — Королю? Принцу? Советнику?? Расскажите же, что приключилось.
— Ой, — она отмахнулась, отведя взгляд к окну, и нерешительно сообщила: — Пустяки!
Я озадаченно уставилась на сестру. Та сделала большие глаза и кивнула на гувернантку, мол, давай теперь ты, спроси.
Кивнув, я грустно вздохнула и проговорила едва слышно:
— Как же волнительно за вас, дорогая сьерра. От непонимания, чем вам помочь, кружится голова.
— Ах, бедняжка моя! — всполошилась гувернантка и сразу уступила мне место, насильно усадив на софу. — Ты хоть ела, Марианна? Несчастное дитя!
Мэделин, все так же сидящая позади, осуждающе покачала головой и закатила глаза к потолку. Я пожала плечами: никогда не умела лукавить или что-то выпытывать, и вот чуть не довела Дарлин до нервного срыва.
— Простите, сьерра, — прошептала, погладив ее по руке, — со мной все прекрасно. Просто мы с Мэди и правда очень волнуемся, ведь вы выглядите так непохоже на себя прежнюю. Будто вас… пытали!
Я прикусила губу, обдумывая, не перегнула ли палку снова. Мэделин в этот раз решила меня поддержать: поднявшись с пола, она приобняла сьерру и попросила:
— Не злитесь на нас, сьеррочка. Разве мы виноваты в том, что привязаны к вам и переживаем?
Гувернантка, посмотрев на нее немного удивленно, перевела такой же взгляд на меня, вздохнула и… разразилась тирадой, полной непонимания и внутренних переживаний:
— Да лучше бы меня пытали! — начала она, выбираясь из объятий Мэди и принимаясь ходить по комнате, размахивая руками. — Сначала все было вполне терпимо! Вызвали, как положено. Трое. Привел их сам старший советник, о чем-то предварительно поговорив. После — допросили с ментальным вмешательством, с пристрастием. О том, о сем. Мне, как уже говорила, скрывать нечего! Я им как на духу поведала и о своем даре, и о том, как зрение восстанавливала, и о смене цвета глаз… Почему работаю у вашей семьи, как к вам отношусь, не мечтаю ли о большем? Не считаю ли себя недооцененной? Все это приемлемые вопросы, и им есть объяснение. Понимаете? Ну искали они мотив для предательства и тому подобное — ладно! А потом вроде закончили, но один мужчина остался. Темноволосый такой, импозантный, серьезный…
— Где остался? — вклинилась Мэделин в рассказ.
— В помещении для допроса, — ответила сьерра. — Каждого опрашивают отдельно в небольших комнатах западного крыла.
— А зачем он остался? — теперь уже не выдержала я.
— Вот в том-то и дело! — Сьерра вздернула указательный палец и погрозила им входной двери: — Этот мужчина что-то замышлял! Но я поняла это не сразу. Он попросил меня задержаться, а остальные вышли.
— Это был чистильщик? — шепотом спросила Мэди, снова перебивая сьерру.
— Ну конечно! — вспылила она. — Все они — чистильщики. Лучшие менталисты, проявившие себя блестяще и нанятые Обителью для надзора за соблюдением законов Флоириша. И вот этот Оруэлл…
— Оруэлл? — Я округлила глаза. — Вы зовете его по имени??
Сьерра остановилась посреди комнаты, по которой ходила туда-сюда, посмотрела на меня и вдруг… покраснела. Не сильно, но заметно!
Мэделин, в это время пытавшаяся глубоко вздохнуть, закашлялась, подавившись воздухом и собственным смешком.
Дарлин бросила в нее осуждающий взгляд, призванный обнаружить и вытащить на свет совесть воспитанницы, но не попала…
— Так что с ним? — Сестра присела рядом со мной, на краешек софы, и попросила: — Не томите, сьерра, расскажите, как он над вами измывался? Во всех-всех подробностях! Этот Оруэлл.
— Да что ты такое говоришь? — возмутилась Дарлин. — Что в ваших головах, девушки! В такие моменты я задумываюсь, насколько правильным было решение стать гувернанткой! Смогла ли я воспитать вас достойными имени рода?
— Смогла, смогла, — заверила ее Мэди. — Честное слово. Но не томите же!
— Ох, — Дарлин помедлила, но все же заговорила снова: — Так вот, этот мужчина, эр Ругуж… попросил называть его по имени. Для удобства, а не развлечения ради, Мэделин! Так вот, эр Ругуж сказал, что сам он по происхождению — птица невысокого полета, а в Обитель попал исключительно по везению, а потому мы можем быть предельно откровенны. Я тогда еще не поняла, к чему это он, только подумала, что теперь начнутся еще более каверзные вопросы и этот Оруэлл хочет добиться моего расположения, чтобы я максимально открылась ему. Представился он одним словом, заулыбался даже приятно так… А потом стал спрашивать, сколько мне лет, была ли замужем, есть ли дети, планирую ли всю жизнь провести в гувернантках? Не соблаговолю ли прогуляться с ним в полдень в парке?..
Тут скулы Дарлин снова порозовели то ли от удовольствия, то ли от возмущения, и она прервала рассказ, замерев у стола с не убранными еще приборами.
— Так он что же, приударить за вами решил? — Мэделин подалась вперед. — Этот Оруэлл пригласил вас на свидание??
Я хотела фыркнуть в знак того, насколько это смешно, но… Вдруг посмотрела на сьерру О'нил и поняла, что она одного возраста с мамой, а от той отец все еще надеялся заиметь наследника…
Сьерра долго молчала. Стояла на прежнем месте, глядя в сторону окна, и думала о чем-то своем. А я возьми и спроси, не подумав:
— Но что в этом ужасного? В предложении эра Ругужа. Неужели вы боитесь понравиться мужчине?
— Я боюсь не этого, — резко ответила она, посмотрев на меня. — То есть не боюсь совсем. Это не то.
— Тогда что не так?
— Я не понимаю, зачем это ему? — В глазах Дарлин было искреннее недоумение, когда она продолжила говорить: — И ведь отвечала на вопросы, пока не поняла, что он задает их в личных интересах… Про мужа, детей, прогулку.
— Что значит зачем?! Вы — красивая женщина, — недоуменно заявила Мэделин, — так почему вы не можете понравиться одинокому импозантному брюнету с хорошей должностью? Он ведь одинокий?
— Не знаю, — растерянно ответила наша гувернантка, на миг окончательно превратившись из женщины, чья жизнь давно перестала играть красками, став серой и монотонной, в несмелую девушку, полную надежд и страхов ошибиться.
Дарлин удивленно смотрела на нас с сестрой, а затем в волнении перевела взгляд на дверь, будто ожидала, что там ее ждет тот самый эр Ругуж.
— Он что, гнался за вами? — хихикнула Мэделин. — Надо же — так впечатлить чистильщика! Вы будто ждете, что он вот-вот ворвется сюда и снова начнет допрос.
— Все может быть, — кивнула сьерра О'нил, не обратив внимание на недопустимые шуточки в свой адрес, — ведь я дала ему пощечину.
— Чистильщику?! — ахнула я.
— За что?! — вторила мне Мэделин.
— За то, что он воспользовался служебным положением, продолжив допрос и не предупредив, что это только для него. Это неприемлемо!