Крах плана Шлиффена. 1914 г. - читать онлайн книгу. Автор: Максим Оськин cтр.№ 26

Исходя из соотношения сил и замысла на активную оборону Восточной Пруссии, директива немецкого Верховного командования ставила перед войсками 8-й германской армии следующие задачи:

1) активными оборонительными действиями отразить русское наступление в Восточную Пруссию, продержавшись до момента разгрома Франции и переброски главных сил с Западного фронта, которая должна была начаться после сорок второго дня с начала мобилизации;

2) содействовать действиям австрийцев в междуречье Вислы и Западного Буга (эта задача возлагалась на ландверный корпус Р. фон Войрша);

3) в самом худшем варианте: во что бы то ни стало удержать за собой линию Нижней Вислы со всеми плацдармами (висленскими крепостями), как исходный рубеж для последующих операций против России.

В связи с тем, что возлагаемые на 8-ю армию задачи были весьма широки (разрешение этих задач возлагалось на компетенцию командования армии), германская группировка в Восточной Пруссии была весьма сильной. Всего против русского Северо-Западного фронта немцы выставили 17 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии при 1116 орудиях – 190 тыс. штыков и сабель, без учета корпуса Войрша, отправленного на поддержку австрийцев. Между тем необходимо учитывать, что немцы имели очень сильную войсковую конницу, не входившую в состав кавалерийских дивизий, а придаваемую пехотным дивизиям и корпусам. Именно эта конница обыкновенно не учитывалась исследователями двадцатых годов (по «свежим следам») при изучении событий августа 1914 г. в Восточной Пруссии. Так, в составе 1-й кавалерийской дивизии 8-й армии находилось 24 эскадрона при 12 легких орудиях, а при корпусах и пехотных дивизиях состояло еще в 2,5 раза больше конницы – 65 эскадронов: по 6–8 эскадронов при каждом армейском корпусе.

Конечно, русские все равно имели значительно больше кавалеристов, однако не в восемь же раз, как это порой утверждалось, а всего лишь – в два с лишним раза. Поэтому при исчислении соотношения конных масс сторон надо помнить, что русские имели 196 эскадронов и сотен в 8,5 кавалерийских дивизиях двух армий (124 эскадрона в 1-й армии, и 72 – во 2-й), а немцы – 89 эскадронов ^[67]. При этом в качестве самостоятельной тактической единицы противник имел всего одну кавалерийскую дивизию. Прочая германская конница находилась при общевойсковых соединениях: иначе говоря, опиравшиеся на развитую железнодорожную сеть германцы предпочли иметь меньше мобильных сил, но зато получить сильную разведку при пехотных дивизиях. И еще: если немногочисленная русская войсковая конница комплектовалась из второочередных казачьих сотен, то немцы, напротив, имели в подобных конных подразделениях лучшие конные полки.

Войсковая конница, в отличие от стратегической кавалерии, сводимой в дивизии и кавалерийские корпуса, предназначалась, прежде всего, для ведения разведывательных действий для нужд того армейского корпуса, которому придавалась. Соответственно, задачи войсковой коннице ставились корпусным командованием, в то время как стратегической – армейским штабом. Вследствие этого противник проводил более успешную конную разведку, нежели русские, сосредоточивавшие кавалерийские дивизии на флангах наступающих группировок, или в промежутках между ними, а слабая русская войсковая конница (по неполному полку на корпус) никоим образом не могла проникнуть сквозь завесу германской войсковой конницы. Дело ведь не в том, что стратегическая кавалерия не нужна – наоборот: практика войны вынудила русское командование вновь образовывать кавалерийские корпуса, упраздненные после Русско-японской войны 1904–1905 гг. Просто очень нужна также и сильная войсковая конница, чтобы корпус имел максимум информации в маневренной войне (пользоваться данными авиации в начале войны еще не научились): но вот к этому в русском Генеральном штабе отнеслись как к проблеме второстепенной. Генеральный штаб предполагал «выровнять крен» кавалерийской организации в ходе общеармейской реформы, долженствовавшей закончиться к 1917 г. А воевать пришлось уже в 1914-м.

В свою очередь русские на Северо-Западном фронте имели 17,5 пехотных (в том числе, в 1-й армии – 6,5) и 8,5 кавалерийских (5,5 в 1-й армии) дивизий – 250 тыс. штыков и сабель при 1104 орудиях. При этом большая часть русских войск была кадровой, состоявшей из перволинейных частей, а с немецкой стороны до половины выставленной в поле группировки являлось резервистами всех категорий. Неравенство в качестве войск противник предполагал выровнять превосходством в артиллерийском огне, технике и маневре. Соотношение сил сторон в начале операции изменялось в ее ходе, особенно после поражения 2-й армии, когда и противник (переброски с Западного фронта), и русский Северо-Западный фронт получили подкрепления. Правда, второй эшелон в основном пошел почему-то на формирование 10-й армии, а не прямо к командарму-1 П.К. Ренненкампфу, ведшему непосредственные бои с наседавшим врагом.

1-я армия. Сталлупенен

В этот же день, 4 августа, сразу по переходу государственной границы, вдоль которой уже неделю полыхали кавалерийские стычки, русский 3-й армейский корпус Н.А. Епанчина (в 1913 г. сменил на этой должности будущего командарма-1 П.К. Ренненкампфа) вступил в бой с 1-м германским корпусом у местечка Сталлупенен. Место сражения находилось несколько восточнее того района, где германский командарм-8 предполагал встретить русских. Притвиц намеревался ждать русских на укрепленном рубеже реки Ангерап, однако действия комкора-1 нарушили эти предположения. Причина сражения практически на границе объяснялась тем, что командир германского 1-го армейского корпуса Г. фон Франсуа, не предупредив штаб 8-й армии, самочинно двинулся вперед.

Уже в 11 часов утра 4 августа части русского 3-го армейского корпуса завязали бой с противником по линии местечек Эйдкунен – Будвейчен. В первом же бою сказалось превосходство германской тяжелой артиллерии, своевременно подтянутой генералом Франсуа к месту сражения. Тем не менее бой закончился в пользу русских, взявших в качестве трофеев 7 легких орудий и 2 пулемета. Сказалось качество русской пехоты.

Части 1-го армейского корпуса Г. фон Франсуа прикрывали сосредоточение всей 8-й германской армии, однако ее командир двинулся вперед и принял бой с русскими в 40 км восточнее укрепленного рубежа реки Ангерап, где 1-й армейский корпус должен был стоять, согласно указаниям армейского командования. Горевшие желанием сразиться противники сошлись в ожесточенном бою, где все зависело от почина частных начальников и мужества простых солдат и офицеров. Сражение решилось превосходством русских в силах (на выручку подоспел несколько отставший 4-й армейский корпус) и инициативой командиров дивизий. Части 25-й пехотной дивизии П.И. Булгакова ворвались в Сталлупенен, а соседи фланговыми ударами опрокинули противника.

Превосходство германцев в артиллерийском огне сказалось уже в этой первой стычке: потери русских все-таки превосходили потери немцев, и это – несмотря на гораздо более высокую выучку русских артиллеристов. Потери 27-й дивизии А.-К.М. Адариди, дравшейся без взаимодействия с соседом, превысили 6,5 тыс. чел., львиная доля которых пришлась на 105-й пехотный Оренбургский полк, угодивший под фланговый артиллерийский огонь. Погиб и командир полка – полковник П.Д. Комаров.