Город пепла и грез - читать онлайн книгу. Автор: Мирослава Адьяр cтр.№ 38

— Я не мог позволить…

— Не хочу слушать! — Колючка обогнула меня по широкой дуге и двинулась к кораблю, сжимая Ключ в руке. — Я тебе больше не доверяю, так и знай.

Ворон пронзительно каркнул и взвился в воздух, но стоило ему приблизиться к Ши, как та раздраженно отмахнулась и что-то прошипела птице. Она шла вперед, прямая, как палка, и даже не обернулась, чтобы узнать, иду я за ней или нет.

Глянув на тело Бури, распростертое на земле, я с трудом сглотнул. Мысли в голове путались, скручивались, и я совершенно ничего не понимал.

— Когда же этот кошмар закончится? — пробормотал я и вздрогнул, мазнув взглядом по лицу парня.

Мне показалось, что он усмехается.

Флоренс потеряла сознание почти сразу, но даже в тяжелом забытьи она не переставала плакать и цепляться за меня, как за единственное спасение. Ее тело била крупная дрожь, лоб покрылся липкой испариной, а кожа пылала жаром.

— Не бросайте меня… только не бросайте… меня, — бормотала она мне в шею снова и снова, отчаянно, тяжело, содрогаясь от боли и лихорадки.

— Куда же я от тебя денусь, — слава Садже, что Флоренс не слышала моих слов. Я очень надеялся, что она их не слышала, потому что, видит богиня, я был не готов держать ответ за все те глупости и нежности, что перли из меня, как из фонтана, который я никак не мог заткнуть. Поискав взглядом канарейку, что кружилась возле дыры в потолке, я подозвал ее ближе. — Выведи нас отсюда.

Птичка чирикнула и опустилась мне под ноги, где уже взволнованно тер лапы енот. Сев ему на голову, канарейка указала крылом на боковой коридор и издала протяжную мелодичную трель. Енот побежал вперед, следуя указаниям, а у меня в мозгу точно выключатель щелкнул, когда я смотрел, как мой зверь послушно исполняет приказы другой души.

Как так получилось? Ведь енот никогда к себе близко никого не подпускал и в целом к двоедушникам относился пренебрежительно. Никогда не заводил дружбу с другим зверьем, вообще общения с чужаками избегал, а тут…

Сколько это длится? Может, енот уже давно проникся к канарейке теплым чувством, а я ничего не замечал? Или не хотел замечать?

Тряхнув головой, я зашагал следом за нашими проводниками. Благо, что в туннелях не было вырвиглазно темно — можно было без проблем ориентироваться в слабом свете местной плесени.

— Магистр… — девочка вздрогнула в моих руках.

— Я здесь.

— Поставьте меня, пожалуйста… Я сейчас…

Она прижала ладонь ко рту и зажмурилась, а я опустил ее на землю, где девчонку скрутил мощный приступ тошноты. Пришлось собрать ее волосы на затылке и поддержать, когда колени Флоренс не смогли больше удерживать ее вес.

— Кажется, я тут умру… — пробормотала она.

— Размечталась, — бросил я резко, а внутри все сжалось от страха, которого я раньше никогда не знал. Хотя, нет. Знал. И чувствовал себя так же, как в тот момент, когда на моих руках умирала Ан’яна.

Я не мог их сравнивать. Давняя, присыпанная пылью любовь к подруге детства, светлая, полная затаенных надежд и горечи от осознания, что выбрали не меня, ничем не походила на болезненное, колючее беспокойство, поселившееся в груди с исчезновением Флоренс. И оно стало только отчетливее теперь, когда Канарейка была под боком.

Вдруг не успеем выбраться? Вдруг яд в ее крови убьет девчонку раньше?

Я совершенно беспомощен, не могу облегчить ее боль!

— Держись за меня крепче, — подхватив Флоренс на руки, я поспешил за енотом и птицей, терпеливо дожидавшимся нас за изгибом коридора.

Минуты тянулись бесконечно долго, а дороге не было конца, и когда я уже отчаялся выбраться из этого безумного хитросплетения узких проходов и туннелей с низкими потолками, как впереди забрезжил тусклый свет.

Прижав палец к наушнику-капельке, я попытался связаться с капитаном:

— Бардо, ты меня слышишь?!

— Как сквозь толщу воды.

— Ты можешь отследить, где мы находимся?

Капитан несколько секунд переговаривался с кораблем, а потом ответил мне:

— «Цикута» вас видит, мы всего в десяти минутах лета.

— Заберите нас отсюда. Флоренс без сознания, пусть Герант подготовит капсулу регенерации. Я не смогу отбиться, если птицы навалятся стаей.

— Уже летим.

Прижимая Канарейку к груди, я шептал слова утешения, которых она уже не слышала:

— Мы скоро будем в безопасности. Ты только потерпи немного, Птица, скоро все закончится, я тебе обещаю.

Выход встретил нас светом и сухим воздухом, туннель выходил на свободное пространство, в сотне ярдов от первого ряда домов. Ветер бросил в лицо колкую пыль и песок, а над головой замелькали знакомые тени.

Выходить на открытое место — самоубийство. Так что я решил вернуться под защиту каменного свода и дождаться Бардо.

Прислонившись спиной к стене, я на секунду прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, но все они крутились только вокруг спасения Флоренс. Только после того, как я буду уверен, что с Птицей все в порядке и яд уничтожен, я смогу мыслить трезво.

— Магистр…

— Тебе опять плохо? Отпустить?

— Нет, я просто… хотела убедиться, что вы еще здесь.

Девчонка прижалась ко мне изо всех сил и уткнулась носом в основание шеи.

— Я никуда бы не делся.

Канарейка глубоко вдохнула, тонкие пальцы прошлись по воротнику куртки, и от каждого такого прикосновения, наверняка неосознанного, меня прошибало током.

— Простите, я…

— Не говори ничего. Ты только зря тратишь силы.

— Вы потом можете снова ввести эти свои правила и запреты, — пробормотала Флоренс, — я обещаю слушаться. Обещаю не подходить к вам ближе, чем на два шага, честное слово, а сейчас просто обнимите меня, пожалуйста.

В горле встал противный, кислый комок.

Она будто проговаривала последнее желание перед смертью и слушать ее тихий голос было…

Невыносимо.

— Пожалуйста…

Почему-то я не мог отказать. Прижал плотнее к груди, погладил спутанные волосы, уткнулся носом в макушку. Вся эта ситуация выглядела настолько безвыходной, что я даже потерял дар речи — не мог выдавить из себя ни слова. Я тонул в черном море и никак не мог подняться к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. И во всем этом хаосе и мраке только Флоренс оставалась крохотным огоньком надежды — но и он медленно гас, и моих рук было недостаточно, чтобы удержать этот свет.

— Лучше бы ты меня застрелила, — вдруг сказал я. — Ты могла бы стать свободной. Могла бы жить так, как того заслуживаешь.

Флоренс запрокинула голову, поймала мой взгляд; по ее лицу катились крупные слезы, а подбородок мелко подрагивал.