Рузвельт - читать онлайн книгу. Автор: Дилан Лост cтр.№ 66

— Ну конечно, я боюсь, — болезненно выдохнула я. — Поэтому и не хочу узнавать тебя лучше, не хочу видеть дальше того фасада, который сама же вокруг тебя и выстроила. Потому что как только я пущу тебя в сердце, ты осядешь там навечно! И я просто сойду с ума. Ведь сколько бы книг я не прочитала, сколько бы не заучивала, какой вилкой, что едят, мы с тобой все равно из разных миров. Мы не можем быть друзьями, Артур.

Две секунды он ничего не говорил. Он молча смотрел на меня, словно я влепила ему самую сильную пощечину в его жизни. Я не знаю, кто кого уничтожил. Под свистом пуль мы оба оказались смертельно ранены и брошены на произвол судьбы.

— Ты права. — в итоге хладнокровно заявил он. — Мы не можем быть друзьями. А теперь садись в машину.

— Нет, — прошептала я.

Артур придвинулся ближе, придавливая меня своим телом к боку автомобиля.

— Сядь в чертову машину, Тэдди, пока я не затолкал тебя туда насильно. — угрожающе произнес он.

— Не поступай так со мной. Ты знаешь, что я не могу сейчас уехать. Я нужна Хайду.

— Хайду нужны антибиотики, и ему их уже предоставили. Он спит. Тебе пора заняться тем же самым.

— Я не уйду.

— Ты, кажется, не поняла? Я не даю тебе выбора. Садись. В машину. Сейчас же.

Это был не тот Артур, которого я знала. Без ухмылки, которая может растопить мое сердце, без понимающего взгляда, ради которого я могу броситься с крыши небоскреба. Не целующий меня Артур, заставляющий всю меня пылать, не беспокоящийся за меня Артур, от которого ускоряется сердечный ритм.

С этой стороной его личности я еще никогда не сталкивалась. Жестокое, непримиримое ни с чем существо, загнавшее меня в угол и готовое растерзать на кусочки, ни на шутку испугало меня. Кровь сворачивалась, и кости ломились вдребезги.

— Cчитаю до трех. — предупредил он.

Я шмыгнула, упрямо вздернув нос. На секунду в его взгляде промелькнула вспышка сочувствия, но она была такой скоротечной, что, скорее всего, просто мне привиделась. Я словно находилась в пустыне, только вместо песка — везде его жесткий взгляд. И проблески прежнего Артура всплывали передо мной, как галлюциногенный мираж.

— Один, два, три. — вконец выйдя из себя, быстро подсчитал Артур, а затем, открыв пошире пассажирскую дверь, схватил меня за руку и затащил в салон автомобиля.

Я упала на мягкие сиденья, как тряпичная кукла. Все во мне надломилось, разрушилось. Я обвила руку вокруг того места на предплечье, которое, явно переусердствовав, сжал Артур. Я выглядела нелепой и жалкой, сгорбившись на своем месте.

— Тэдди, — Артур смотрел на меня из-за приоткрытой двери этой проклятой машины. — Это ради твоего же блага.

Он принял раскаявшийся вид. Но было слишком поздно. Я уже унижена, оскорблена и уничтожена.

— Убирайся! — у меня хватило сил захлопнуть дверь, на которую он опирался.

Выслушав адрес, водитель наконец-то тронулся с места, а я уткнулась лицом в коленки и делала глубокие вздохи.

«Ты снова придумала себе сказку, Тэдди! — корил меня мой внутренний голос. — Это твое право. Можешь и дальше жить в ней, можешь в ней и умереть. Но это все еще Детройт. Жалкие трущобы. И погребена ты будешь именно здесь, а не в своих иллюзиях!»

Когда вздохи перестали помогать, я сделала самую ненавистную вещь на свете.

Я попросила таксиста включить самую грустную песню «Братьев Эверли» так громко, чтобы не было слышно звука сирен от проезжающих мимо полицейских машин. И самое главное, моих рвущихся наружу всхлипов.

Рузвельт.

Почему Рузвельт?

Я сидела, уткнувшись носом в книгу с автобиографией.

Тот самый Рузвельт, светящий своим лицом cгоры Рашмор между Томасом Джефферсоном и Авраамом Линкольном, двадцать шестой по счету президент Америки, который носил пенсне и напоминал мне улыбчивого библиотекаря-лепрекона на форзаце учебника по истории.

Он толкал пафосные речи на заседаниях Конгресса США в просторном кабинете с прекрасным видом на Вашингтон. Но я уверена, что он бы никогда не сказал ничего обнадеживающего в Мидтауне, в проклятом гетто, где умерли сказки и мысли о великих свершениях. Где не работают светофоры, по ночам с перебоями горят фонари, на улицах сушат белье и устраивают потасовки, а в домах после комендантского часа смотрят новости криминальных хроник, надеясь не увидеть в репортаже члена своей семьи. Где никому нет никакого дела до урегулирования марокканского кризиса или заключения Портсмутского мира.

Рузвельт родился в аристократической семье, в то время как от моей родни даже и не пахло благородным происхождением. Он учился в Гарварде, а моей успеваемости едва ли хватит, чтобы закончить школу. Он совершил путешествие по Европе после окончания университета, а я только пару месяцев назад поняла что Швеция и Швейцария — это два разных государства.

Я не Рузвельт. Я просто Тэдди. Я безнадежна и застряла здесь с Хайдом, который уже десятый раз подряд зовет меня по имени.

— Ало-о! Ты намеренно меня игнорируешь? — пока он негодовал, кончик сигареты между его губ скакал вверх-вниз.

— Нет, извини. — я взяла зажигалку и, укрывая пламя от ветра, подожгла другу сигарету. — Просто зачиталась.

Спустя полторы недели Хайда наконец-то выписали из больницы. В районе семи часов вечера мы сидели на скамейке, на окраине больничного сквера. Если быть точнее — это я сидела на скамейке, а Хайд отказался вылезать из инвалидного кресла на колесах и снимать с ног клетчатый плед (даже несмотря на палящее солнце). Кроме того, он напялил какую-то странную плетеную старушечью шляпу с кучей прилепленных на нее огромных искусственных цветов. Попытки спрятать образовавшийся за неделю неудачный цвет волос за уродством нового головного убора превратили Хайда в Северуса Снейпа, переодетого в бабушку Невилла Долгопупса.

Слава богу, с минуты на минуту должен был приехать Джек и спасти меня от этого позора.

— Ты меня пугаешь. У тебя какой-то вирус? Инфекция? — Хайд выдохнул струю дыма. — С каких пор ты вообще читаешь? И что это за старый хрыщ на обложке?

— Теодор Рузвельт.

— Как этот чертов Рузвельт может быть важнее меня? Ты не слышала, что я говорил?

— А ты снова рассуждал о чем-то вечном и возвышенном?

— Конечно! Вот скажи мне, ты когда-нибудь пыталась загипсованной рукой побрить подмышку?

Я закатила глаза, готовая зарядить ему книгой по лбу.

— Нет.

— Никогда и не пытайся.

— Хорошо. К чему мне вся эта информация?

— К тому, что быть геем ужасно сложно. Одноруким геем, так тем более. Понимаешь, о чем я?

— Хайд, ты что, просишь меня побрить тебе подмышку?