Чушь, конечно. Любой юнец, слоняющийся возле круглосуточного магазина, был для меня слишком мал — я не могла его знать, пока жила в Элм-Парке. Однако, чем дальше ехали мы с Эллен, тем отчетливее становилось ощущение нетронутого временем городка. Самыми заметными переменами оказались новенькая спортивно-игровая площадка в начальной школе да пара-тройка незнакомых ресторанчиков по соседству. Мы миновали «Закусочную Рея», и воспоминания захлестнули меня с такой силой, что я едва сдержала крик; пришлось впиться пальцами в сиденье.
…Незадолго до нашего с Эллен отъезда в колледж тетя вдруг не на шутку расчувствовалась по этому поводу. Она неделями бродила за нами со слезящимися глазами, предлагала отвезти в торговый центр или бассейн, хотя у нас обеих были водительские права (а шататься по торговым центрам мы бросили еще несколько лет назад). Я чувствовала себя немного виноватой, но знала — тетя не желает нам застрять в Элм-Парке навсегда.
А вот Лани, похоже, настроилась именно на это. В прошлом мы любили гулять по студенческому городку Элм-Паркского колледжа вместе с папой и представлять наше собственное поступление туда (комнату в общежитии, где мы поселимся вдвоем; предметы, которые станем штудировать; пикники во дворе), тем не менее все изменилось. Я выбрала Иллинойский университет, где получали образование тридцать две тысячи студентов — на десять тысяч больше, чем население Элм-Парка, — тогда как Лани вообще отвергла мысли о колледже. Она с трудом закончила школу и отказалась учиться дальше, несмотря на тетины мольбы. О планах моей сестры мы не имели ни малейшего понятия. Она не жила с нами месяцами, и я не видела ее уже несколько недель. Последняя встреча была совсем короткой — я застала Лани, когда она «заимствовала» деньги из оставленного в кухне тетиного кошелька.
И все же тетя А. каким-то образом добилась от Лани обещания прийти на прощальный ужин к «Рею». По такому случаю тетя нарядилась в шелковую тунику, скрадывавшую чуть полноватую фигуру, и накрутила на бигуди длинные каштановые волосы; мы с Эллен последовали тетиному примеру — надели платья-сарафаны с юбкой клеш и накрасили губы помадой. Время резервирования наступило и прошло, Лани не объявилась. Мы втроем бездумно щипали хлеб, тетя упрямо отсылала официанта с заверениями, что четвертый сотрапезник «подойдет с минуты на минуту».
Вскоре ни Эллен, ни официант уже не скрывали раздражения, и тетя сдалась. Едва официант исчез в кухне с нашим заказом напитков и закусок, в ресторан, как по команде, влетела сестра. В зале, полном нарядных людей, Лани предстала в белой футболке с порванной горловиной, обрезанных джинсовых шортах и грязных ботинках-мартенсах. Косметика размазалась по лицу, подводка для глаз образовала на нижнем веке зловещие тени. Украшение-пирсинг в носу потускнело; на нем, похоже, запеклась кровь. Судя по виду, Лани не мылась много дней. И она явно была под кайфом.
— Вот и я! — громко провозгласила Лани, привлекая внимание всех в зале.
— Лани! — шикнула тетя и ткнула в пустое кресло. — Сядь.
Сестра ухмыльнулась и рухнула на сиденье.
— Как мило, что ты к нам присоединилась, — съязвила Эллен.
Тетя наградила ее предостерегающим взглядом и обратилась к Лани:
— Мы только заказали напитки и закуски. Ты уже решила, что будешь? Я приглашу официанта.
Лани махнула рукой в мою сторону, не глядя мне в глаза.
— Буду то же, что и она.
Тетя позвала раздосадованного официанта и заказала диетическую кока-колу и овощной салат с зеленью.
— О чем беседовали? — спросила Лани, развалившись в кресле.
Взгляд остекленелых красных глаз перескакивал с тети на Эллен и обратно, по-прежнему избегая меня.
— О тебе, — сказала кузина.
Я пнула ее под столом, она сердито посмотрела на меня.
— Мы обсуждали, как здорово, что Эллен и Джози едут завтра в колледж, — бодро сообщила тетя.
— Да, прям зашибись какая радость, — заявила сестра с кривой улыбкой.
— Эй, — одернула я, — давай полегче!
Эллен хмыкнула, а тетя одарила меня взглядом, в котором в равной мере смешались огорчение и сочувствие. Лани села прямо, закачала головой, будто змея перед нападением, и открыла рот как раз в момент появления официанта с напитками и салатами.
— Я этого не хочу, — заявила Лани, когда он поставил перед ней тарелку.
Официант нерешительно посмотрел на тетю.
— Не хочу! — Лани повысила голос. — Убери от меня эту хрень.
— Разумеется, мэм, — сквозь зубы произнес официант и забрал салат.
— Вкусно. — Я отправила в рот вилку точно такого же салата.
— Можно подумать! — Сестра оглядела нас всех, встала и швырнула салфетку на сиденье. — Мне надо пописать.
Мы жевали пятнадцать минут в молчании, затем тетя пошла проверить туалет. Еще до ее возвращения я поняла, что Лани исчезла.
Ветка обсуждения на www.reddit.com/r/reconsideredpodcast, опубликовано 20 сентября 2015
Почему мы должны ей верить? (self.reconsideredpodcast)
опубликовал(а) 12 часов назад notmyrealname
Не выходит из головы вторая серия. Просто вынос мозга — Уоррена обвинили на основании таких несущественных доказательств! Вот я и думаю: почему мы должны верить Лани? Все поверили ей на слово, но почему? Тем более она уже соврала в первый раз.
spuffyshipper 150 очков 12 часов назад
Думаю о том же. Ее что, тогда не допрашивали?
armchairdetective38 89 очков 12 часов назад
Она была ключевой свидетельницей обвинения, и сторона защиты устраивала Лани перекрестный допрос.
spuffyshipper 74 очка 11 часов назад
Но защита обвинила Лани только в том, что она «напутала», а не во лжи, так?
urugly 10 очков 11 часов назад
А чего вы от них хотели? Она — хорошенькая белая девочка, а он — большой страшный чокнутый металлист.
armchairdetective38 89 очков 11 часов назад
Лани было всего 15 лет (16 на момент суда), она пережила психологическую травму. Сторона защиты не хотела давить на такую свидетельницу, боялась настроить против себя присяжных.
miranda_309 90 очков 11 часов назад
Именно так.
Источник: Я — государственный защитник.
elmparkuser1 165 очков 12 часов назад
ИМХО, Лани Бурман — источник, не заслуживающий доверия. Я выросла в Элм-Парке. В тот год училась в девятом классе, а близняшки — в одиннадцатом. Они ходили в школу только полгода — раньше учились дома, вы помните, — но у Лани уже была паршивая репутация. Она тусовалась с отпетыми хулиганами, вечно попадала в неприятности. Как-то я застала ее под кайфом в женском туалете, часов в девять утра. Лично я бы ни одному ее слову не поверила.