Как я стал собой. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Д. Ялом cтр.№ 51

Помню, я рассказывал Ролло, как меня ошеломил эпизод из «Макбета», где главный герой говорит: «Жизнь – ускользающая тень, фигляр, который час кривляется на сцене и навсегда смолкает», – и как я, будучи подростком, применял это высказывание к каждой крупной фигуре, возникавшей в моей жизни, – Франклину Рузвельту, Гарри Трумэну, Ричарду Никсону, Томасу Вулфу, Микки Вернону, Шарлю де Голлю, Уинстону Черчиллю, Адольфу Гитлеру, Джорджу Паттону, Микки Мэнтлу, Джо Ди Маджо, Мэрилин Монро, Лоуренсу Оливье, Бернарду Маламуду – всем тем, кто «кривлялись на сцене» и создавали историю в моем мире, а потом исчезали, обращались в прах. От них ничего не осталось. Всё, воистину всё проходит. У каждого из нас есть лишь один драгоценный, блаженный момент под солнцем. Я много, много раз задумывался над этой мыслью, но она все равно всякий раз потрясает меня.

Я никогда не задавал Ролло прямой вопрос, но уверен, что многие из этих сеансов причиняли ему дискомфорт, поскольку он был на двадцать два года старше меня и ближе к смерти. Но он ни разу не отшатнулся и не отказался сопровождать меня в поисках ответа на самые мрачные вопросы о смертности. Не припомню масштабных инсайтов, но я постепенно начал меняться и ощущать себя спокойнее в работе с умирающими пациентами. Ролло прочел немало моих работ, включая и чистовик «Экзистенциальной терапии», и всегда был великодушен по отношению ко мне. И по сей день я глубоко благодарен ему.

Помню, как Ролло впервые встретился с Мэрилин. Это было через несколько лет после того, как завершилась наша с ним терапия. Мы с женой приехали на званый ужин, который он давал в честь британского психиатра Р. Д. Лэйнга (с которым я консультировался во время пребывания в Лондоне). Ролло открыл перед нами дверь, поздоровался со мной, а потом протянул обе руки Мэрилин.

– Я и не думала, что вы будете так сердечны, – сказала моя жена.

– А я и не думал, что вы окажетесь такой красавицей, – немедленно ответил Ролло.

Пациенты и психотерапевты не часто завязывают дружеские отношения после окончания терапии, это может быть чревато проблемами, но в нашем случае они пошли на пользу всем участникам. Мы стали очень хорошими друзьями, и наша дружба длилась до самой смерти Ролло.

Время от времени я обедал с ним в «Капри», его любимом ресторане в Тибуроне, и мы несколько раз анализировали нашу совместную терапию. Мы оба понимали, что он мне помог, но сам механизм помощи оставался для нас тайной. Он не раз говорил: «Я знал, что тебе что-то нужно от меня в терапии, но не представлял, что это такое или как тебе это дать».

Вспоминая об этом теперь, я полагаю, что Ролло давал мне свое присутствие. Он без колебаний сопровождал меня в темные области и дарил надежную отеческую заботу, в которой я так нуждался. Он был старшим мужчиной, который понимал и принимал меня.

Прочтя рукопись «Экзистенциальной терапии», Ролло сказал мне, что это отличная книга, и написал яркую хвалебную аннотацию для обложки. Слова, которые он предложил для обложки одной из моих последующих книг, «Палача любви»: «Ялом пишет, как ангел, о демонах, которые нас осаждают» – высшая похвала из всех, что я получал в своей жизни.

Примерно в это время у нас с Мэрилин начались серьезные проблемы в браке. Она ушла с профессорской должности в Калифорнийском университете в Хэйуорде, чтобы занять в Стэнфорде пост главы недавно созданного Центра исследований по проблемам женщин, и начала заново строить свою карьеру в зарождавшейся сфере женских исследований. Мэрилин поддерживала молодых студенток и завязывала тесные взаимоотношения с ведущими женщинами-учеными Стэнфорда. Работа заняла центральное место в ее сознании, и я чувствовал, что она совсем не заботится о нашем браке. У нее появился совершенно новый круг общения; я видел ее все реже и реже и ощущал, что мы постепенно отдаляемся друг от друга.

Отчетливо помню тот знаменательный вечер в Сан-Франциско, когда за ужином в ресторане «Литл Сити Антипасто» я сказал ей:

– Твоя новая жизнь – новый пост и вовлеченность в женские проблемы – хороша для тебя, но нехороша для меня. Ты настолько поглощена ею, что я теперь получаю от наших отношений слишком мало, и, может быть, нам следовало бы подумать о том, чтобы расс…

Я так и не договорил, потому что Мэрилин разразилась громкими рыданиями – настолько громкими, что к нам кинулись сразу три официанта и все посетители ресторана обернулись в нашу сторону.

Это было самое тяжелое время в наших отношениях, и пришлось оно на тот период, когда мы с Мэрилин часто встречались с Ролло и Джорджией. Однажды вечером Ролло, всегда готовый к экспериментам, пригласил нас к себе, чтобы попробовать высококачественный экстази, который он получил в подарок. Джорджия решила воздержаться от употребления и на тот вечер взяла на себя роль нашей дуэньи. Ни Мэрилин, ни я прежде ни разу не пробовали экстази, но оба чувствовали себя в безопасности в присутствии Ролло и Джорджии, и этот вечер оказался невероятно приятным и целительным.

Приняв вещество, мы беседовали, ужинали, слушали музыку – и по сей день оба полагаем, что именно тогда наши супружеские проблемы каким-то образом растворились. Мы изменились: освободились от негативных чувств и стали дорожить друг другом больше прежнего. Более того, эти изменения оказались устойчивы и не прошли с годами! Никто из нас толком не понимает, как это произошло, и – что уж совсем необъяснимо – мы больше никогда не пробовали это вещество.

В начале 1990-х перешагнувший за восьмидесятилетний рубеж Ролло начал страдать от транзиторных ишемических атак (ТИА) и по нескольку часов в день пребывал в состоянии растерянности и тревоги. Порой это длилось даже один-два дня. Иногда в особо острых случаях Джорджия звонила мне, и я приезжал к ним и проводил с Ролло время, беседуя и гуляя по холмам за его домом.

Только теперь, когда мне восемьдесят пять, я могу в полной мере понять его тревогу. У меня случаются моменты растерянности, когда я на мгновение забываю, где я или чем занимаюсь. Вот это и ощущал Ролло, причем на протяжении не секунд, а часов и дней.

Автор с Ролло Мэйем, ок. 1980 г.

Однако он каким-то образом продолжал работать до самого конца. Ближе к закату его жизни я присутствовал на одном из его публичных выступлений. Он говорил, как всегда, ярко и харизматично, голос его был звучным и успокаивающим, но ближе к концу выступления он повторил историю, которую уже рассказал парой минут раньше. Я внутренне сжался, услышав это, мне стало больно за него – и я часто напоминаю друзьям, чтобы они были честны со мной и сказали мне, когда придет пора остановиться.

Однажды вечером Джорджия позвонила, сказала, что Ролло, похоже, при смерти, и попросила нас немедленно приехать. Мы провели ту ночь втроем, сменяя друг друга у постели Ролло, который потерял сознание. У него развился отек легких, дыхание было затрудненным, порой за глубокими и длинными вдохами следовали более короткие и поверхностные. В конце концов, во время одного из моих дежурств, он судорожно вдохнул в последний раз и умер. Джорджия попросила меня помочь обмыть тело, чтобы подготовить для гробовщика, который на следующее утро должен был отвезти его в крематорий.