— Дружище, там человек умирает. Девушкам нужен куст буквально на пару слов: одолжат сучок и больше тебя не потревожат.
— Нет! — продолжал упорствовать ректор. Мое терпенье кончилось.
— Зи, — не повышая голос, велела я. — Держи меня.
— Ты бить его, что ли, хочешь? — удивилась Гортензия. — Но, Аль, на нас смотрит полиция…
— Не-е-ет, — протянула я так злорадно, как только могла. — Просто взгляну на него, используя нашу способность!
Де Стеррэ изменился в лице и побледнел. Это было очень приятно видеть.
— А вдруг тебя снова вырвет? — уточнила Гортензия. — Ну, ладно, не нам же, в конце концов, убирать…
Подруга явно поняла, что я не стремлюсь повидаться с кошмарами — хочу только припугнуть ректора. Жаль, что при этом она не учла: руки к плечам прижимать не стоило.
— Ох, ты ж…
Это было как ворваться к человеку в спальню. Нет, даже, скорее, — в ванную. Туда, где остается все личное и самое грязное. За прочными дверями имиджа и репутации прятался человек, который очень боялся многих вещей: стать посмешищем, потерять власть, превратиться в еще одну строчку анналов Бергюзского Института Магии, ничем не отличаясь от множества прочих. Де Стеррэ стал заложником собственных амбиций. К счастью, никаких мозговых тараканов у него в голове не пряталось.
Вынырнув из видения, я попрощалась с остатками завтрака. Завтрак был очень давно, так что на ковер попало всего лишь немного желчи.
— Упс! — сказала я де Стеррэ. Даже смогла усмехнуться.
— У вас идет кровь из носа, — хмуро ответил ректор и дернул сонетку, вызывая секретаря.
* * *
— Матерь Сущего тебя маятником налево с переворотом! — прокомментировал ситуацию Тервюрен. — Простите, барышни. Флориан, почему ты меня не вызвал? Это же разумное существо, уроженец Бергюза, он заслуживает защиту полиции, как и мы все!
— Заслуживал, — вставила Зи, глядя на ректора с отвращением. У меня просто не было слов. Зато было отчаянное желание влепить де Стеррэ пощечину.
— А вы-то чем недовольны? — развернулся к Зи ректор. Даже теперь он не желал признавать вину. — Вот вам, пожалуйста, куча веток. Забирайте хоть все!
Старого Джима больше не было — только ворох сучков и увядшей листвы. Несчастный куст изрубили топором на части, и не нужно было обладать навыками детектива, чтобы понять: за убийством стоит де Вержи. Останки куста сложили в мешок и так принесли в кабинет ректора. В обычный черный мешок для мусора, а ведь еще недавно дэ Стеррэ во всеуслышание объявлял, как гордится знакомством с Джимом.
— Да, это мы заберем, — сухо бросила Зи и попыталась сдвинуть мешок с места. У нее не получилось.
— Оставьте, барышня Горшковиц, — строго сказал ей Ларс. Крякнув, взвалил мешок на плечо и повернулся к инспектору. Тот кивнул констеблю:
— Везите в больницу. Надеюсь, ваша матушка справится.
— Идем, Аль, — Зи взяла меня за руку. У двери она обернулась к ректору. — А вам, — сказала она и злорадно усмехнулась, — скоро понадобится лаванда!
— Что?.. Почему?! — оторопел де Стеррэ. — Вы что-то во мне увидели?..
— Потому что ваше чучело кушает моль!
* * *
Инспектор был так любезен, что предоставил полицейскую карету в наше распоряжение. Я в который раз пришла к выводу, что завидую даме Миллер: мне нравился этот человек. Он вызывал симпатию и уважение. Мысли об инспекторе как-то сами собой перетекли в мысли о его подчиненном. Ларс поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся:
— Моя мама — отличный специалист, не сомневайтесь. Случаев, когда она не справлялась — раз, два, и обчелся. Если уж она не сможет…
"М-да. Честность — хорошее качество, и я — реалист, но сейчас предпочла бы услышать, что его мама справлялась всегда."
— У меня есть вопрос! — встряла Зи. По ее виду было очень заметно, что она пытается отвлечь нас от грустных мыслей. — Вот скажите мне, детектив: если эти женщины-цветоводы — такие крутые магические маньяки, что же они с кофтой сглупили, бросив ее прямо у всех на виду?
— Это очень хороший вопрос, барышня Горшковиц, — Ларс перестал улыбаться. — Знаете, кто оставляет подсказки на видном месте? Преступник, который хочет, чтобы его остановили. Само по себе это, вроде бы, обнадеживает. Но менее опасным убийца от этого не становится. Об этих двух дамах, — добавил он, помолчав, — соседи отзываются очень тепло. Да, все помнят пословицу про тихий омут. Но было бы здорово, если бы вы при случае на них взглянули. Вы обе — вашим совместным способом.
Я представила, какие тараканы должны водиться в головах у тех, кто скармливает цветочкам людей. Зи, судя по выражению лица, думала о том же. Больше мы не разговаривали до самой больницы.
* * *
Увидев останки Джима, госпожа Янсон едва не расплакалась.
— Нам тоже очень жаль его, — шмыгнула носом Гортензия.
— Дело не только в нем, — безнадежно махнула рукой Марта. — Эти ветки уже не годятся, мне нужны совсем свежие. Не знаю, что делать. Разве только… — она почему-то взглянула на сына.
— Мам, не надо, — нахмурился Ларс. — Не втравливай его, будет только хуже.
Разумеется, вопрос "Кого не втравливать" так и рвался с губ, но я сдержалась и даже успела остановить Зи. Это касалось только матери и сына, и мать, похоже, приняла решение. Травница быстро написала что-то в блокноте, вручила листок Ларсу и кивнула на дверь:
— Есть транспорт, да? Вези сюда Енси и прихвати все по списку.
— И что делать с нашим, который за дверью? — мрачно спросил Ларс. Марта вспеснула руками:
— Я родила балбеса! Соври ему что-нибудь! А вы, мои дорогие, — продолжила она, больше не глядя на сына. — возьмите ведро и наберите хорошей земли.
— Енси — ваша дочь, да?
"Ох, Зи! Когда ты запомнишь, что любопытство сгубило кошку!"
— Нет же, глупенькая, — улыбнулась Марта, но в глазах ее была печаль. — Это мужское имя. Енси — мой младший сыночек.
* * *
По крайней мере, когда Ларс возвратился с братом, у Зи хватило ума ничего не ляпнуть. Да и что тут можно было сказать: наверняка семья Янсон уже наслушалась соболезнований на всю жизнь. Юноша в инвалидном кресле был светловолосый и голубоглазый, как Ларс, но даже в половину не так силен и крепок, а еще — очень бледен. Он явно нечасто бывал на открытом воздухе или в шумной компании.
— Здравствуйте! Гортензия, очень приятно! — Зи энергично пожала юноше руку. Она не придала значения тому, что Енси не снял перчатки, и уж точно не заметила, что те зафиксированы ремешками — чтобы не сдернуть случайно.
Зато это заметила я, а Ларс увидел мое лицо.
— Барышни, запомните, — сказал он нам строго и холодно. — Вы его не видели, вы его не знаете. И — дайте-ка мне слово. На всякий случай.