Жизнь наизнанку - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дремова cтр.№ 7

— Ты по которому разу эту лекцию слушаешь? — видя искреннее восхищение в глазах Любы, Берестов довольно улыбнулся. — Может, сразу в ресторан?

— Кто же нас туда пустит, пока экскурсия не закончилась?

— Ты лучше спроси, кто нас туда может не пустить, — обняв Шелестову за талию, заговорщически прошептал Иван Ильич и, наклонившись, коснулся губами её виска. Он прикрыл глаза, услышав знакомый запах духов, провёл щекой по шелковистым прядям длинных вьющихся волос и ощутил, как, гулко заколотившись, птицей затрепыхалось его сердце. — Я тебя сейчас съем. — Наклонясь чуть ниже, он легко провёл губами по щеке и, развернув Любу к себе лицом, с жадностью накрыл её губы своими.

— Ты что, Вань, нас же сейчас выгонят. — Уворачиваясь от его настойчивых губ, Люба тихо засмеялась, и от хрипловатых горловых ноток её голоса по жилам Берестова пробежал электрический ток.

— И что ты со мной делаешь? — Шумно втянув в себя воздух, Иван Ильич неохотно убрал руки и огляделся по сторонам. — Хорошо, не хочешь целоваться — пойдём есть.

— Можно подумать, если бы я не отказалась, ты бы пожертвовал ради моих поцелуев обедом. — Люба улыбнулась, и на её смуглых щеках появились ямочки.

— Это вопрос или предложение? — не растерялся он. — Если бы ты только захотела, ради тебя я бы сделал всё, что угодно… Ну… или почти всё. Так мы идём?

Не отвечая, Люба взяла Берестова под руку. «Почти всё» для девочки из Озерков было слишком много, а для любимой женщины слишком мало, но требовать большего вторая скрипка не имела права.

* * *

В понедельник, первого сентября 1969 года, когда беспощадное солнце заливало улицы и аллеи Москвы слепящим зноем, посверкивая гладкими никелированными замочками новенького ранца и с удивлением поглядывая по сторонам, Михаил Кириллович Шелестов стоял на заасфальтированной площадке перед входом в школу.

Смешиваясь с гудением голосов мощной людской толпы, откуда-то сверху неслось отчаянное воробьиное чириканье, заглушаемое торжественным маршем, звучащим из расставленных у входа динамиков — огромных чёрных ящиков с круглыми сетчатыми отверстиями посередине. Пробиваясь сквозь густую листву деревьев, растущих около забора, солнечные лучи падали на землю, и каждый раз, когда слабый ветерок шевелил ветви, непоседливые, шустрые зайчики начинали бегать по асфальту.

Помня о словах матери, Миша старался не выпускать из виду незнакомую молодую женщину, державшую табличку с надписью «1-Б». Прижимая к себе правой рукой тяжеленный букет белых гладиолусов, левой он осторожно взялся за круглую крашеную палочку школьного транспаранта и, растопырив пальцы, на всякий случай придерживался за неё.

Шуршащий целлофаном букет загораживал весь обзор, перетягивая своего хозяина то в одну, то в другую сторону, и маленькому Мише очень хотелось поскорее избавиться от этой бесполезной вещи. Сначала он решил положить тяжеленный букет куда-нибудь в сторонку, на временное хранение, но потом хозяйственность и благоразумие взяли верх над усталостью, и, во избежание неприятных последствий, Михаил Кириллович заставил себя выбросить эту заманчивую мысль из головы. Конечно, проще всего было бы отдать цветы матери, но мама стояла очень далеко, вместе со всеми прочими родителями, за сетчатым забором, отсекающим асфальтовый прямоугольник площадки от пешеходной дорожки, и, по всем разумным расчётам, могла не успеть вернуть его вовремя.

Оказаться в самом хвосте класса из-за такой глупости Миша не хотел, потому что твёрдо решил занять первую парту, чего бы ему это ни стоило, но затёкшая от непривычной тяжести рука с букетом дрожала и с каждой секундой слабела. Отдаваясь микрофонным эхом, по всему школьному двору разносились торжественные слова поздравлений, а вреднючий букет, упрямо шурша прозрачным целлофаном, медленно, но неуклонно сползал вниз. Напрягаясь изо всех сил, Минечка чувствовал, как от самой шеи, между лопатками, по позвоночнику побежали едкие ручейки пота и, намертво вцепившись в деревянную палочку с табличкой «1-Б», приготовился плакать.

В тот момент, когда, пережимая горло, солёный комок подкатился совсем близко, Минечка, словно ища спасения, поднял глаза на учительницу и, случайно встретившись с ней глазами, неожиданно громко выпалил:

— Поздравляю вас с первым сентябрём! — Отпустив на мгновение спасительную палочку транспаранта, он лучезарно улыбнулся и, подхватив ненавистную обузу обеими руками, облегчённо протянул гладиолусы учительнице.

— Любань, ты смотри, какой у тебя Мишка находчивый, а мой тютя так и будет стоять, мучиться, пока ему не скажут, что он должен сделать дальше! — Лидия, соседка Шелестовых по этажу, вытягивая шею, привстала на цыпочки, пытаясь обратить на себя внимание своего Славика, но, зажатый со всех сторон толпой ребятишек, тот даже не смотрел в её сторону. — Хоть бы Минька догадался толкнуть его в бок, что ли, — расстроенно проговорила она. — Ты не знаешь, сколько будет идти линейка?

— Сказали, половина девятого — звонок. — Вскинув руку, Люба взглянула на запястье, где, поблёскивая искусственной кожей под змею, красовались новенькие часики в хромированном корпусе.

Кропоткины и Шелестовы были соседями, постоянно общались, и мальчики проводили много времени вместе. Отец Славика, Игорь, бывший комсомольский секретарь, год назад вступил в партию и, увлечённый карьерным ростом, день и ночь пропадал на работе, а Лидия, с его помощью определив свою трудовую книжку в какое-то НИИ, с удовольствием занималась домашним хозяйством и воспитанием единственного отпрыска и выходить на работу особенного желания не испытывала.

— Вот ведь тютя-матютя! — не отрывая взгляда от Славика, с тяжёлым вздохом повторила Лидия. — И как он будет учиться в школе, просто ума не приложу. Раньше хоть в началке четыре года сидели, а этим, — она кивнула головой на стоящих за сетчатым забором растерянных перваков, — этим, как назло, взяли и целый год срезали. Мало — срезали, так ещё и с шести лет в школу погнали. Я ещё понимаю — девочки, у тех к шести годам хоть что-то в голове есть, а мальчишки? Я не знаю, как твой, а мой, по-моему, вообще не понял, кто он такой и где его вещи. Представляешь, приходит сегодня с утра на кухню и говорит: «Мамочка, а можно мне в школу ведёрко с формочками взять»? — Лидия отрицательно покачала головой, словно отвечая на чей-то вопрос. — Нет, что ни говори, а в шесть лет мальчишкам самое место — в песочнице, как ты считаешь?

— Честно говоря, я тоже не знаю, что из всего этого получится, — неопределённо пожав плечами, Люба прислушалась к словам, звучавшим из динамиков. — Мише только пятнадцатого февраля исполнится семь, я хотела отдать его в школу на следующий год, как-никак, хоть один год, да наш.

— А новый букварь ты видела? — Широко раскрыв глаза, Лидия возмущённо закатила их кверху. — И кому потребовалось менять жёлтую книжку на синюю? Нет, ты мне скажи, столько народу по нашим букварям выучилось — тьма, и ничего, никто дураком не вырос, так к чему тогда было все менять?

— А я слышала, в этом году с парт уберут чернильницы-непроливайки, — вмешалась в разговор стоявшая рядом полная дама.