Диктатура - читать онлайн книгу. Автор: Карл Шмитт cтр.№ 61

Страница

Ныне, конечно, ради правовых интересов именно для военного положения ведется поиск ряда формальных предписаний. Пусть это касается и не театра военных действий в борьбе с внешним врагом или в колониальных битвах, но зато вполне относится к борьбе с политическими противниками внутри страны, т. е. там, где действия государства направлены против его собственных граждан. Но такие формальные предписания затрагивают не сами эти действия, а только их предпосылку. Это важное различие сводится к разнице между двумя совершенно различными видами правового урегулирования, а именно такого, при котором дается содержательное описание фактических обстоятельств, и другого, при котором сообразно фактическим обстоятельствам описываются только предпосылки. В отличие от безусловной целесообразности всякое правовое нормирование подразумевает некое ограничение. Международное ограничение применения военно-технических средств правом войны в духе международного права, к примеру запрет некоторых видов вооружения, яснее всего обнаруживает противоположность правового нормирования и ситуативно-технической целесообразности. Но стремление к правовому урегулированию развертывания средств военной власти против граждан собственного государства может привести к тому, что применение таких средств будет откладываться все дальше и дальше, что потребуются все новые гарантии тому что экстренная необходимость будет признана только тогда, когда она действительно уже наступила. Но если уж дело доходит до применения этих чрезвычайных средств, то правовое регулирование содержания соответствующих действий, если они вообще должны быть предприняты, прекращается. Здесь нормирование должно ограничиться точным описанием предпосылок, при которых наступает экстренная надобность. Тогда либо в законе говорится о таких фактических обстоятельствах, которые содержат истинно соответствующие фактическим обстоятельствам, т. е. точно описанные, понятия, либо посредством своего рода разделения властей этот закон пытается создать гарантии, предоставляя право принимать решение о предпосылках экстренного случая не военным властям, которые могут эффективно осуществить необходимые действия, а какой-нибудь другой инстанции. Но такое разделение компетенций не работает в случае неотложной необходимости. Как при необходимой самообороне, если налицо предпосылка, т. е. непосредственное противоправное нападение, то можно предпринять все меры, необходимые для его отражения, и никакое содержательное представление о тех мерах, которые дозволяется принять, не лежит в области правового регулирования, поскольку последнее не дает описания фактических обстоятельств, а только указывает на то, что требуется для обороны, – точно так же, если уже имеют место вышеупомянутые предпосылки для действий экстренной надобности, начинаются и требуемые положением вещей действия. Но поскольку суть права на необходимую самооборону состоит, далее, в том, что решение о предпосылках противоправного действия принимается в силу совершения самого этого действия, что, стало быть, не может быть учреждена инстанция, которая до применения права выполняла бы формальную юридическую проверку на предмет того, имеются ли предпосылки для необходимой самообороны, то и здесь, в доподлинно экстренном случае, тот, кто совершает вынужденное действие, оказывается неотличим от того, кто решает, наступил этот экстренный случай или нет. Эти положения нужно рассматривать в качестве всеобщих правовых точек зрения, чтобы приподнять дальнейшее развитие над уровнем исторической случайности.

Устремления Французской революции в первой ее части, до падения якобинского режима, как об этом постоянно говорилось в конституционных проектах и самих конституциях, сводились к тому, чтобы оставить армии только эффективное действие (agir), но не принятие решений и постановлений в правовом смысле, не давать военным «рассуждать». Иными словами, военный командующий должен всегда оставаться лишь инструментом направляющей его действия гражданской инстанции. Он только инструмент, а не комиссар, точно так же, как комиссаром не является и командир отряда, откомандированного для приведения в действие какого-либо приговора. В отношении внешней войны эта позиция не могла быть сохранена, потому что здесь военная акция по самой сути дела распространяется за рамки чисто военной экстренной надобности. Напротив, в отношении военных действий против граждан собственного государства внутри страны эта позиция удерживалась тем настойчивее. Как сказано в статье 13 проекта Декларации о правах человека и гражданина, автором которого был Сиейес, внутри страны военная сила ни при каких обстоятельствах не должна применяться против граждан государства – тезис, который в политическом отношении входит в совокупную революционную систему, направленную на ослабление королевской исполнительной власти. Если военный командующий не является комиссаром, то, следовательно, не является он и комиссаром-диктатор ом, а именно инструментом диктатуры, если таковая вступает в действие. Конечно, на первых порах надеялись обойтись просто запросом о военной поддержке со стороны гражданских властей. Полагали, что имеют дело только с незаконными сборищами (riots), а не с гражданской войной. По образцу английского закона об охране общественного спокойствия был написан французский закон от 21 октября 1789 г. «против незаконных сборищ, или о военном положении» (contre les attroupements ou loi martiale), когда в Париже начались голодные бунты и Национальное собрание, незадолго до того переехавшее из Версаля в Париж, обнаружило необходимость защищать свои заседания от напора толпы ^[347]. Закон вменял общинным властям право и обязанность в случае угрозы общественному спокойствию (tranquillite) объявлять, что военная сила (force militaire) немедленно будет применена для восстановления общественного порядка (ordre). На общинные власти возлагалась ответственность за все последствия возможного промедления. Военное положение считается объявленным, когда в главном окне городской ратуши вывешивается красный флаг. Одновременно общинные власти просят командиров Национальной гвардии, т. е. отрядов гражданской обороны, а также жандармерию или регулярные войска об оказании вооруженной помощи. По сигналу красного флага все народные сборища (attroupements), с оружием или без, становятся уголовно наказуемыми и должны быть разогнаны с применением вооруженной силы. Реквизированные подразделения (Национальная гвардия, жандармерия или регулярные войска) обязаны под командованием своих офицеров и в сопровождении по крайней мере одного общинного чиновника незамедлительно выступать к месту таких скоплений, причем тоже под красным флагом. Чиновник (а не офицер) должен спросить у собравшейся толпы, в чем причина скопления. Тогда толпа имеет право выделить шестерых человек, которые оглашают ее жалобы и прошения, остальные тотчас же должны, не оказывая сопротивления, отступить. Если этого не происходит, то общинные чиновники громкими призывами предлагают им разойтись по своим квартирам. Требование звучит так: «Уведомляем, что объявлено военное положение, что все скопления народа считаются противозаконными, если граждане не разойдутся, будет открыт огонь» (avis est donné que la loi martiale est proclamée, que tous att roupements sont criminels; on va faire feu: que les citoyens se retirent). Если толпа мирно отступает, то преследованию по чрезвычайной процедуре и наказанию подвергаются только зачинщики. Если же толпа уже совершила какие-нибудь акты насилия до либо во время оглашения этого требования или отказывается расходиться после того, как оно было оглашено в третий раз, то в ход пускается вооруженная сила. Правовое значение действий военных, которые начинаются после того как были выполнены эти формальные предписания, законом 1789 г. описаны вполне ясно, причем так, что описание это демонстрирует соответствие закона прежним разъяснениям относительно военного положения: «вооруженная сила разворачивается против бунтовщиков немедленно (т. е, в случае совершенных актов насилия или при отказе разойтись после троектратного призыва), причем никто не несет ответственности за события, которые могут при этом произойти» (la force des armes sera à l’instant déployée contre les séditieus sans que personne soit responsable des évènements qui pourront en re suiter). Об участниках сборищ, совершающих преступные деяния, сказано, что они подлежат наказанию в той мере, в какой «им удалось уйти от огня военных» (echapperont aux coups de la force militaire). Во всем этом регламенте исходят из того, что вся инициатива и все управление операцией остается в руках общинных властей (избранных гражданами), а военное командование является только послушной им исполнительной властью.

Страница