Проданная - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Ратникова cтр.№ 17

— Не будешь, дорогуша, если хочешь жить. Одно слово — и невеста Диарлинг действительно пропадёт без вести.

Он издевался. Диара слишком хорошо чувствовала издёвку в голосе Грация, а ещё угрозу. Он слышал их разговор с Эдмоном. И как бы в подтверждение этому, секретарь Его Величества добавил:

— Я ведь знаю, что ты бесправная рабыня и что Эурелиус купил тебя. Не знаю, почему он не захотел продать тебя мне, (упрямый дурак, он получил бы в два раза больше), но твоя пропажа ровным счётом никого не насторожит. Даже твой милый и замечательный жених предпочёл сделать вид, что тебя нет. А раз тебя нет, то ничто не помешает мне сделать так, чтобы ты действительно исчезла навсегда.

С каждым его словом Диара чувствовала себя так, будто из неё уходит жизнь. Словно она ещё ходила, двигалась, даже говорила, но уже не жила. А Граций словно угадал, что в таком состоянии она ничего сделать не сможет, и повёл её куда-то, подталкивая в спину. Она покорно шла, ощущая кожей острое лезвие. После встречи с Грацием ей и правда больше ничего не останется, как умереть. Может быть, тогда сделать это сейчас? Неужели жизнь так важна для неё? Повеяло галискаасом. Интересно, откуда он здесь? Диара обернулась, чтобы увидеть как королевский глашатай вместе с отрядом гвардейцев завернул в гостиный двор. Вот она — её судьба.

— Помогите! — Крикнула она изо всех сил и дёрнулась, чувствуя, как остриё рисует болью узор на коже. Ну же, Небо, пусть один из них обернётся!

Получилось. На крик обернулся один из гвардейцев, а потом и сам королевский глашатай. Граций, дёрнувшийся было, чтобы её остановить, расплылся в улыбке.

— О, Матрун, как давно не виделись! — Он двинулся навстречу, не отпуская Диару.

— Граций! — Глашатай подозрительно посмотрел на королевского секретаря, потом на неё. — Что происходит? Эта девушка звала на помощь?

— Она так шутила, — улыбка Грация вышла излишне нервной, наверное.

— Я не шутила, — начала Диара и услышала шёпот:

— Расскажешь — найду везде, — Граций мило улыбнулся, так чтобы никто не заподозрил, что он только что сказал.

Диара осмотрелась. Вряд ли если она скажет правду, сможет добраться до дома. Она не знала, какие отношения у секретаря Его Величества с глашатаем и гвардией. Может быть, они захотят вместе с ней пообщаться. И тогда она точно не сможет сбежать. Да и куда бежать? На мгновенье перед глазами появился образ растрёпанного черноволосого травника, но она прогнала его. Она сама обидела Эурелиуса. Зачем теперь жалеть о том, чего никогда не будет?

Поэтому она сказала, стараясь, чтобы её слова казались правдоподобными:

— Я хотела бы стать фрейлиной Её Высочества.

Теперь когда слова были сказаны, да ещё и при свидетелях, её никто не посмеет тронуть. Ну, по крайней мере, она на это надеялась. Глашатай осмотрел Диару и чему-то удовлетворённо хмыкнул.

— Хорошо. Там, — он махнул рукой на гостиный двор, — собрались уже четыре кандидатки. Присоединяйтесь.

Алистер устало потёр переносицу. Последние несколько дней у него болела голова. Он выпивал микстуру. Привкус пряности, добавленный в неё, чтобы отбить горечь, скоро наверное будет преследовать его во сне. Он бы мог сделать лекарство конкретно для себя, да вот только стоило ли трудиться?

Последние дни он ни на чём не мог сосредоточиться. Гастин ворчал, что это дурман-трава виновата, но не в ней было дело, точно не в ней. Он догадывался в чём, но запрещал себе даже думать об этом.

— Гастин, — он позвал дворецкого, едва заметно скривившись от боли. Общая микстура почему-то плохо действовала на него.

— Да, господин! — Этот бродяга возник словно из ниоткуда. И тут же, словно отодвинулась завеса и он ощутил весь спектр чувств Гастина — от вежливого интереса до собачьей преданности. С головной болью закрываться от чужих эмоций получалось хуже некуда.

— Госпожа Диарлинг ещё не вернулась? — Алистер попытался спросить небрежно, словно ему нет до неё никакого дела, (да ведь нет же!) но всё же почувствовал удивление, а потом и понимание Гастина. И от этого разозлился. Бездна!

— Нет, ещё не вернулась.

Он ожидал этого ответа, но ждал то совсем другого. Он не должен был отпускать её одну, не имел права. Но раз у неё есть тот, кто за неё заплатит, то значит он и сумеет защитить её. Даже не так. Он имеет на это право. Алистер отпустил Гастина и отвернулся. Он ещё успел встать из-за стола и подойти к окну, прятавшему прохладу летнего вечера за закрытыми ставнями, когда ощутил страх, панику, даже немного боль. Она накрыла его с головой, да с такой силой, что он, Алистер Эурелиус, потомственный эмпат, с детства всегда идеально владевший собой, не сразу понял, что это не его страх и не его боль. Но тогда чьи же?

Он ощущал себя так, словно бредёт в тумане по лесу, едва касаясь пальцами деревьев и должен угадать, какое из них клён, а какое дуб или ясень, всего лишь по оттенку коры. Алистер прислушался к себе, закрыл глаза, выровнял дыхание и наконец понял, кому принадлежал страх. И тут же испугался. На этот раз сам и по-настоящему. Не столько того, что чувствовать на расстоянии чужие эмоции он мог лишь с теми, кого подпускал к своему сердцу, или, точнее, впускал в свою душу, сколько того, что сейчас случилось.

У него не было иллюзий, что случилось с Диарлинг, теперь не было. Он отошёл от окна, неловко задел локтём подоконник и зашипел от боли. Всё было плохо, очень плохо. Но он ещё успеет к Грацию, если выйдет прямо сейчас. Схватив со стола небольшой кинжал, Алистер бросился вниз и на лестнице столкнулся с охранителями.

— Именем Его Величества, Сируса, вы арестованы за хранение и употребление дурман-травы. Просьба проследовать за нами до выяснения всех обстоятельств.

А вот это уже плохо, совсем. Стараясь не поддаваться отчаянью, Алистер рванулся мимо охранителей вниз по лестнице. Не задумываясь, что ему за это будет и что за сопротивление закону вся его отлаженная жизнь полетит под откос. В бездну этот мрачный дом! Если с Диарлинг что-то случится…

А потом пришла ещё вспышка страха, в глазах потемнело, он услышал голоса охранителей, потом почувствовал сильную боль и провалился в темноту.

Пробуждение получилось болезненным. Сначала вернулась боль в онемевшие (связанные?) руки, потом в голове словно взорвался фонтан из искр, звуков и чувств. Он открыл глаза. Кроме мутного очертания стен в зыбком свете, пробиравшемся через зарешеченное окошко, он не увидел ничего. Попробовал встать. Тело отозвалось болью. Руки и ноги, неожиданно свободные, двигались, хотя и с трудом. Голова болела. Алистер поморщился и осторожно приложил руку к затылку. Так и есть. Шишка. Интересно, чем его так хорошо приложили охранители порядка?

Он сделал несколько шагов к окну. Вид на окраину Римса. Трущобы ещё те. Сколько лет здесь живёт и всё никак не привыкнет. Но теперь, по крайней мере, он знает где находится. Городская тюрьма выходила окнами на трущобы. Интересно, сколько суток он теперь проведёт в тюрьме за сопротивление охранителям, тоскливо подумал Алистер.