Безмолвие девушек - читать онлайн книгу. Автор: Пэт Баркер cтр.№ 58

Я взяла плащ Приама и последовала за ними. Теперь я словно не существовала: вновь на первом месте были узы, связывающие гостя и хозяина. Но потом я заметила, как Приам замешкался перед ступенями. Ахилл хотел придержать его под руку, однако старик высвободился – один из тех резких жестов, что служили мерилом той встречи. Я видела, что он уже сожалел о невольной грубости и пытался заставить себя принять помощь от Ахилла… Но тот отступил в сторону и знаком велел мне помочь Приаму. Тот положил руку мне на плечо и справился со ступенями, вздрогнув лишь, когда нога коснулась земли. Ахилл ушел вперед и разговаривал с Автомедоном, возможно, не желая подчеркивать контраст между немощностью Приама и собственной силой. Я подумала, как же мудро поступил царь Трои, напомнив Ахиллу о его отце. Ахилл был неизменно учтив в разговорах со старцами, и такое участие могло брать начало лишь из любви к собственному отцу.

Теперь Приам навалился на меня всем весом. За эту ночь он как будто состарился на десять лет, за считаные часы переступил рубеж между деятельной старостью и дряхлостью. Я чувствовала, как его вены пульсируют под моей ладонью – точно сердце у птенца, обреченного на гибель. Ахилл ждал, пока мы его нагоним.

– Все готово, – сообщил он. – Я проведу тебя до ворот.

К тому времени, когда мы добрались до конюшен, Алким и Автомедон уже запрягли мулов в повозку. Я почувствовала, как задрожал Приам. До сих пор он держал себя в руках, но вот мы приблизились к повозке: мулы жуют удила, колокольчики звенят в упряжи…

Ахилл кивнул Алкиму, и тот поднял факел повыше, так что свет упал на тело Гектора. Я убрала покров, чтобы Приам увидел лицо сына. Тот издал слабый стон, затем нерешительно протянул руку и коснулся волос Гектора.

– Мой мальчик, бедный мой мальчик…

Он заплакал. Поднес руку ко рту, пытаясь унять дрожь в губах, но не мог сдержать судорог.

Мы ждали. Наконец Приам повернулся к Ахиллу.

– Сколько времени тебе нужно, чтобы сжечь его? – спросил тот.

Грубость вопроса ошеломляла. Но затем я осознала, что Ахилл благоразумно предупреждал излишнее проявление чувств, которое запросто могло перерасти в противостояние. Скорбь единила их и в то же время разобщала.

– Ох… – Приам держался за борт повозки и тяжело дышал. – За древесиной путь теперь неблизкий – все деревья ушли на ваши постройки. А люди боятся идти… Нам нужно перемирие.

– И ты его получишь, будь уверен.

– Тогда… одиннадцать дней? Одиннадцать дней на поминальные игры. И на двенадцатый день мы возобновим войну. Если это необходимо…

Это прозвучало как вопрос. «А почему бы и нет? – подумала я. – Почему нет?» Если они с Ахиллом так легко условились о перемирии, почему бы не пойти дальше и не заключить мир?..

– Я проведу тебя до ворот, – сказал Ахилл.

Приам неожиданно улыбнулся.

– Ты уверен? Что же подумают караульные? Великий Ахилл, богоравный Ахилл – и сопровождает крестьянскую повозку?

Ахилл пожал плечами.

– Неважно, что они думают, лишь бы делали, что им велено. Но я тебя понял, нам не нужно эскорта. – Он повернулся к Автомедону и Алкиму. – Вы остаётесь; ждите меня в комнате.

– Полагаю, нам лучше распрощаться здесь, – заметил Приам.

– Нет; ты мой гость, пока не минуешь эти ворота. Если тебя узнают, ничего хорошего из этого не выйдет.

Приам покорно кивнул. Я видела, он хотел, чтобы это все поскорее закончилось и ему снова позволили бы взглянуть на Гектора.

– Но сначала, – промолвил Ахилл, – разделим чашу вина.

Я думала Приам ответит отказом – столь тонким был покров учтивости, наброшенный поверх неистовой злобы. Но я ошиблась. Приам охотно согласился, даже принял помощь от Ахилла, когда они двинулись обратно к хижине. Автомедон и Алким переглянулись, явно раздраженные такой проволочкой, но им ничего не оставалось, кроме как последовать за ними. Я тоже этого не понимала после всего, что было сказано, но это оказалось мне на руку. Никто теперь не следил за мной. Поначалу я просто стояла у повозки, только сместилась чуть левее, так чтобы меня не было видно за высоким бортом, если кто-нибудь вдруг обернется.

Утренняя прохлада освежала. Догорали закрепленные у стен факелы, их скудное пламя трепетало на ветру. Я положила руку на задний борт повозки и дождалась, пока утихнут их шаги. Теперь или никогда. Я знала, что подобной возможности больше не представится. Времени на раздумья не оставалось. Удостоверившись, что меня никто не видит, я забралась в повозку и легла рядом с Гектором, прильнув к его холодному телу. Затем распустила льняное полотно, чтобы самой укрыться в его складках. Я ощущала соприкосновение с холодной, липкой кожей Гектора; аромат тмина и розмарина не скрывал гнилостного запаха. Внешний облик ничуть не изменился, но плоть начинала неизбежно разлагаться. Я не выглядывала, не пыталась отследить их возвращение – прижалась лицом к плечу Гектора, чтобы полотно не вздрагивало от моего дыхания. Стоило Приаму остановиться на мгновение и еще раз взглянуть на тело сына – не могло быть побуждения более естественного, – и все обернулось бы весьма плачевно для меня и, вполне возможно, для Приама. Его заверениям, что он не знал о моем намерении, могли и не поверить.

Я заслышала их шаги и напряглась. Ахилл и Приам говорили вполголоса, и я не могла разобрать слов. Через некоторое время они замолчали, и в этом молчании таилось больше угрозы, чем в словах. Мне показалось, что Приам обходит повозку, чтобы еще раз взглянуть на тело Гектора. Но затем повозка качнулась, и я поняла, что он взобрался на козлы. Тихо зазвенел колокольчик, поводья хлопнули по спинам мулов, и повозка тронулась с места. Холодная кожа Гектора терлась о мою щеку.

Площадка была вся в рытвинах, и даже когда повозка покатила по тропе, колеса то и дело попадали в ямы. Я держалась за Гектора, чье тело, обвязанное полосками шерсти, оказалось более устойчивым. Я чувствовала, что сама холодею, как труп, все мое тело свело судорогой. Но разум лихорадочно работал. Мне представлялась сестра и ее супруг, Леандр, тепло и безопасность их крова – и все это под знаменем вожделенной свободы. Я снова могла стать собой – не вещью, но женщиной – вновь обрести семью, друзей, какое-то значение в жизни… Сколь бы мимолетной ни была эта радость, разве все это не стоило риска?

Но чем больше я раздумывала над этим, тем безумнее казалось мне это стремление к свободе. Если Приам обнаружит меня прежде, чем мы окажемся в Трое, то запросто может согнать меня с повозки – возможно, прямо посреди поля битвы. Те трогательные воспоминания о маленькой девочке, которую он когда-то развлекал фокусами, ничто в сравнении с его долгом перед гостеприимством Ахилла. Он не стал бы рисковать кратким перемирием ради меня.

Но даже если бы мне удалось добраться до Трои и разыскать сестру, что меня ждало? Несколько недель счастья, омраченного страхом, – и вот я уже пряталась бы в другой башне, в окружении других напуганных женщин, в ожидании, когда падет другой город. В ожидании, когда Агамемнон спустит с поводка тысячи пьяных воинов. Я слышала о его намерениях относительно Трои, его и Нестора. Все мужчины и мальчики будут убиты – включая и мужа моей сестры, – беременным пронзят животы, чтобы исключить рождение мальчиков, а участь всех прочих женщин известна: насилие, побои, увечья и рабство. Некоторых из женщин – скорее уж молодых девушек царских и знатных кровей – поделят между собой цари. Но я как бывшая невольница была лишена подобной привилегии. Я запросто могла оказаться среди простых женщин, сносить удары изо дня в день и ночами спать под хижинами. Или, хуже того, предстать перед Ахиллом и понести наказания, неизбежные для беглых рабов. Можно было и не надеяться на милосердие – я знала, насколько мстителен Ахилл…