Наследница достойных - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Ваганова cтр.№ 31

— Встаньте… встаньте… зачем? — шептала я, но не слышала своего голоса.

Началось молитвенное пение. Тенора, баритоны и басы стройно благодарили Хранителей за посланное избавление. Монастырские стены, площадь, храмы, люди поплыли, увлекаемые в неторопливый хоровод. Еще мгновение — и я повалилась бы на землю. К счастью, стаявшая ближе других Лукрия заметила, как я оседаю, и бросилась на помощь. Пифания подбежала следом. Они подхватили меня под руки.

— Зачем пугать девочку! — возмутилась Лукрия. — Это Лота, а не какая-то там Аделия!

Монах поднялся с колен и замер. Теперь и я узнала его — этот человек вел длительную беседу с отцом перед нашим отъездом.

Я не слышала разговора — мы с мамой и Лотой сидели в экипаже. Мама держала сестру за обе руки, испугавшись, что монах уговорит отца оставить девочку в приюте. Теперь я могла предположить, что речь шла не об этом. Отец сел напротив, дал кучеру знак — трогать и, не объясняя задержки, пристально посмотрел на меня. Мне тогда было пятнадцать. Поездка запомнилась обилием новых впечатлений, вытеснивших из памяти отцовский взгляд с тенью изумления и боли.

— Леди Далеор, — зазвенел голос инока, — приглашаю тебя и твоих спутниц отобедать. Братия приготовила праздничную трапезу.

Отпираться было бессмысленно. Я выпрямилась, пожала руки державших меня женщин и сказала:

— Ведите, пресветлый.

Трапезная оказалась огромным залом, занимавшим весь первый этаж братского корпуса. Ряды гранитных колонн разграничивали пространство на четыре зоны. Меня привели в главную, занимавшую невысокий подиум. Место для наследницы достойных было приготовлено в торце стола, но, видя мою шаткую походку и обморочную бледность, сопровождающий распорядился приставить табуреты для моих спутниц. Мальчик-послушник, чем-то похожий на Гая, принес приборы для Лукрии и Пифании.

Вместе с нами за столом оказалось восемь монахов. Матушка Пифания, бывавшая в монастыре неоднократно, объяснила, что они составляют духовное руководство. Остальные насельники расположились в двух сопредельных частях трапезной. Паломникам накрыли в дальнем углу. Я с трудом могла разглядеть их лица, хотя все они были обращены ко мне.

После молитвы все взялись за ложки, но никто не ел. Я обвела взглядом уставленный яствами стол и потянулась за ломтиком овечьего сыра. Это послужило сигналом. Монахи оживились. Лукрия хлопотала около меня, подкладывая то кусочек соленой форели, то булочку, то финик или орех. Чтобы не смущать сотрапезников, я послушно ела все что дают и думала, что если так будет продолжаться, я затоскую о графском флигеле и своих покоях в королевском дворце.

К большой радости, после трапезы распорядок предполагал двухчасовой отдых. Меня проводили в келью и оставили одну. Я бы предпочла поселиться с паломниками, но желаний моих, как повелось, никто не спросил. Пифания и Лукрия простились и ушли к своим.

Келья оказалась аскетичным, пропахшим ладаном, но вполне удобным помещением. Здесь были две комнаты. Спальня вмещала узкую кровать и комод. Молельня — книжный шкаф, аналой и вырезанную из дерева фигуру Хранителя с висевшей перед ним лампадой. Трехногий табурет стоял в полуметровой прихожей. Здесь же имелись крючки для верхней одежды. Неприметная дверь вела в уборную.

Два часа меня действительно никто не беспокоил. Я перебрала книги в шкафу, но полного текста святой не обнаружила. Потом постучался все тот же звонкоголосый щуплый монах и пригласил к старцу. Я, признаться, заробела. Старца считали ясновидящим, чуть ли ни пророком. Именно его я винила в моих злоключениях. Размышляя над рассказом королевского прозорливца, сомневалась в справедливости назначения меня наследницей достойных, сердилась на тех, кто устроил мой отъезд из дома. Но одно дело обвинять кого-то заочно, другое дело — лицом к лицу. Тем более старца, почитаемого тысячами людей. Быть может, позже… Но в эту минуту я точно не была готова к этой встрече.

— Нет. Я не пойду.

Брови монаха взлетели, лицо вытянулось, рот приоткрылся, изображая беззвучное «о». Я уже собралась затворить дверь, как он опомнился:

— Как же так? Ты должна исполнить предназначение… Мы и так слишком долго ждали… Надо взять благословение…

— Как вас зовут? — прервала я поток отрывочных фраз.

Монах опустил глаза:

— Имена наши известны лишь Хранителям. Так повелось…

— Помнится, раньше иноки носили белые одежды, — заметила я, — что-то изменилось?

Прямой взгляд позволил разглядеть цвет радужки. У монаха были серые с зеленью, довольно красивые глаза.

— Все изменилось. — Он неслышно вздохнул и ответил: — В миру меня звали Лавдием.

— Лавдий, прошу вас, — обратилась я, стараясь говорить уверенно, — проводите меня в библиотеку. Я приехала познакомиться с полным текстом пророчества. Пока у меня остаются сомнения, не могу взять на себя…

— Хорошо, — не дав мне договорить, согласился монах.

Я захватила свою книгу с пометками, и мы отправились. Шли очень быстро. Я пыталась запомнить дорогу, но путаница коридоров, бесчисленные подъемы и спуски совершенно дезориентировали. Пришлось полностью положиться на своего провожатого. Остановившись перед высокой дубовой дверью с вырезанной на каждой филенке ладошкой Хранителя, Лавдий взглянул на меня:

— Почему ты не веришь? Разве то, что старец предсказал не только день, но и час твоего приезда, не доказательство его святости?

Я попятилась, испугавшись, что мою просьбу не исполнили, а привели туда, куда и собирались. Инок пожал плечами и навалился на тяжелую дверь. Моему взору открылось уставленное стеллажами помещение и ряд столов вдоль стены с десятком стрельчатых окон, на каждом стояла газовая лампа. Дохнуло книжной пылью. Все-таки библиотека.

Лавдий указал на ближайший к двери стол. Я уселась. Жесткий холодный стул по неудобству не уступал скамье в паломническом фургоне. Там я подкладывала кофту, чтобы не чувствовать себя в пыточной, сюда же не догадалась захватить ничего мягкого. Спрашивать у монаха подушечку постеснялась. Он зажег лампу и скрылся в лабиринте стеллажей.

Ждать пришлось недолго. Вскоре передо мной легла книга. По формату она превосходила мою раза в два с половиной и была значительно объемнее. Правда, шрифт тоже был крупнее. Понятно, почему для обывателей печатали сокращенный вариант — такой талмуд никто не стал бы приобретать.

В принесенном Лавдием экземпляре лежали закладки в виде благословляющей фигуры Хранителя. Из закрытого фолианта виднелась голова с красиво уложенными волнистыми волосами, плечи и две ладони. Взявший на себя роль консультанта монах пролистал мою книгу в поисках отметок и раскрыл библиотечную в третьем из заложенных мест.

Я едва успевала следить за пальцем Лавдия, указывавшим то в один, то в другой абзац текста. Спустя полчаса занятий почувствовала, что проваливаюсь в гипнотическое состояние. Еще немного — и воля отключится совершенно, на смену придет покорность предназначению и жажда жертвы. Я встрепенулась и, едва не прищемив склонившемуся над страницей иноку нос, захлопнула книгу.