Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 82

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965 | Автор книги - Дмитрий Медведев

Cтраница 82
читать онлайн книги бесплатно

Из других советских картин в мемуарах британского политика находит отражение фильм В. М. Петрова (1896–1966) «Кутузов» производства 1943 года. Черчилль дважды смотрел байопик про генерал-фельдмаршала. Первый раз — на русском языке. Картина вызвала у него «большое восхищение», но из-за языкового барьера он не смог «понять точного смысла всех действий». Во второй раз он смотрел фильм с английскими субтитрами. По его словам, «это один из самых блестящих фильмов, которые я когда-либо видел». Описывая свое впечатление от картины, он заметил, что «никогда еще борьба двух характеров не была показана с большей ясностью. Никогда еще кинокадры не запечатлевали более наглядно то, насколько важна преданность командиров и рядовых. Никогда я не видел лучшего владения искусством съемки» . По словам Колвилла, Черчилль был «крайне впечатлен непредубежденным отношением, которое показано в фильме к царскому режиму» .

Если вернуться к литературным предпочтениям британского политика, то в напряженное военное время отчетливо проявилась его любовь к поэзии. Он часто обращался к любимому Джорджу Гордону Байрону (1788–1824). Еще до того как пробил набат мировой войны, в апреле 1939 года, после захвата итальянскими войсками Албании, он выступил с заявлением перед прессой, в котором процитировал строки из «Паломничества Чайльд-Гарольда»:


Тысячелетья длится рост державы,


Ее низвергнуть — нужен час один… .


Черчиллю понравилась эта мысль, и двадцать лет спустя, во время своего выступления во время выборов в парламент, — последнее публичное мероприятие подобного рода в жизни знаменитого государственного деятеля, — он повторит ее, пересказав своими словами: «Строительство является трудоемким процессом, длящимся много лет. В то время как разрушить можно в результате бездумного решения всего за один день» .

Черчилль еще не раз будет обращаться к magnum opus британского классика. Так, в ноябре 1940 года, когда обсуждались перспективы авианалета на Италию и Джон Колвилл выразил надежду, что в случае бомбежки Рима Колизей удастся сохранить, Черчилль успокоил его, сказав, что с амфитеатром Флавиев ничего не случится, лишь упадет еще пара камней. А затем задумчиво произнес:


Покуда Колизей неколебим,


Великий Рим стоит неколебимо,


Но рухни Колизей — и рухнет Рим… .


В феврале 1941 года, характеризуя Муссолини, он использовал популярное сравнение из другого известного произведения Байрона: «Ода к Наполеону Бонапарту»:


Он был как все земные боги:


Из бронзы — лоб, из глины — ноги .


Из других поэтов Черчилль цитировал в военные годы не менее им любимого Шекспира , Альфреда Теннисона (1809–1892) , а также Томаса Мура (1779–1852). Возглавив в сентябре 1939 года Адмиралтейство, он задался вопросом, неужели ему и его стране придется второй раз пройти через все ужасы мировой войны, через те же надежды, разочарования и поражения. Он стал вспоминать имена тех, с кем ему довелось работать в Военно-морском министерстве четверть века назад. Никого из них уже не было в живых. Остановившись на этой мысли, он вспомнил меланхоличные строки из «В ночной тишине» Мура:


Иду я один,


Чужой господин,


По зале большой и пустой.


Погашен свет,


Хозяев нет,


Веселье, смех сменил застой .


В сентябре 1941 года, во время выступления в палате общин, Черчилль продекламировал памятные строки из стихотворения Уильяма Эрнеста Хенли (1849–1903) «Непокоренный»:


Пусть впереди огонь борьбы,


Меня опасность не страшит.


Я — господин своей судьбы,


Я — капитан своей души .


Черчилль процитировал последние две строчки, несколько изменив их: «Мы по-прежнему — господа своей судьбы, мы по-прежнему — капитаны своих душ». Это был не первый случай, когда он менял оригинальный текст. Например, во время беседы с премьер-министром Австралии Робертом Мензисом (1894–1978) он процитировал строчку из поэмы Уильяма Вордсворта (1770–1850), посвященную Французской революции. В оригинале значилось: «Благословен живущий во время той зари». Он изменил на: «Благословен живущий во время того века».

По мнению Р. Мензиса, обращаясь к поэзии (не важно, цитируя в точности или изменяя текст под влиянием момента), Черчилль преследовал действительно важную цель: он хотел воодушевить окружающих. Если для Чемберлена война была трагедией, противной всему его естеству, и он хотел укрыться от нее в любимых произведениях, то для Черчилля война была вызовом, и он использовал литературу и кино, чтобы приободрить окружение, передать заряд своей энергии, решительности и стремления проявить себя, вдохновить людей на демонстрацию всего того, на что они способны, подвигнуть к борьбе за свои идеалы, свой кров, свою семью, свою страну .

Суровые времена, суровый подход. Но времена меняются, принося с собой очередные изменения и новые проблемы. Когда грохот войны утих, началось послевоенное восстановление. Пришла новая эпоха. Кому-то она была близка, для кого-то — непривычна. В первой половине 1950-х годов Черчилль завершал свое восьмое десятилетие. Не каждый способен в столь почтенном возрасте поспевать за метаморфозами и наслаждаться ароматом перемен. В такие моменты дороже стабильность, а многие веяния и новшества вызывают подозрение и отторжение. Стоит ли удивляться, что с учетом этих тенденций взывающую и будоражащую литературу военного времени в идейной ойкумене Черчилля заменили викторианские авторы.

Во второй половине сентября 1953 года он отправился в очередной раз отдыхать на Лазурный Берег, где одновременно с живописью погрузился в чтение. Им был прочитан роман Дизраэли «Конингсби, или Новое поколение», вышедший в 1844 году — за двадцать четыре года до того, как автор стал премьер-министром . В этом романе, помимо многих памятных фраз: «Без сильной оппозиции не устоит ни одно правительство»; «Все великое в мире сотворили молодые»; «Молодость — заблуждение, зрелый возраст — борьба, старость — сожаление»; «Человек по-настоящему велик лишь тогда, когда им руководят страсти», изложена политическая философия графа Биконсфилда с акцентом на разложение нации в качестве наказания за падение нравов и отказа от традиций.

Прочитав за три дня три четверти романа, Черчилль, выходец из аристократии, признался своей супруге: «Я рад, что не живу в этом фальшивом, напускном обществе герцогов и претенциозных герцогинь. Думаю, было бы интересно написать краткий очерк о викторианской политической сцене. На ней сменилось столько правительств, на ней было столько щеголей, теснивших друг друга ради получения пустой должности при дворе или правительстве» .

Несмотря на ироничный скептицизм, XIX век все равно был Черчиллю ближе, чем XX столетие с его мировыми войнами, ослаблением роли индивидуального начала, духовным обнищанием, а главное — созданием оружия массового поражения. «Мир стал слишком запутан, и настоящее облегчение найти убежище в викторианской литературе», — скажет он своей супруге после прочтения «Грозового перевала» — единственного романа Эмили Джейн Бронте (1818–1848), но который, по мнению Черчилля, «без сомнения заслуживает свою популярность» .

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению