С этими словами он опустился на пол и зарыдал.
– Боже, какое несчастье! – услышала я, как он громко бормотал себе под нос. – Мы все в дерьме по его милости, по уши в дерьме.
Я опустилась на колени рядом с Орландо и обняла его за плечи. Сначала он попытался вырваться, но потом прижался к моей груди, и я стала укачивать его, словно маленького ребенка.
– Вы не понимаете, что все это значит для меня. Нет, вы не можете понять этого…
– Я все прекрасно понимаю, Орландо. Уверяю вас. Будь моя воля, я бы сохранила для вас этот книжный магазин навсегда. Честное слово.
– Вы хороший человек, Стар. Ведь вы же на моей стороне, да? – он вперил в меня обреченный взгляд.
– Конечно же, я на вашей стороне, Орландо. А когда вы немного успокоитесь, я с готовностью поделюсь с вами теми мыслями, которые у меня появились по поводу сложившейся ситуации.
– У вас есть какие-то идеи? Правда? Я готов на все! На все…
Кое-какие идеи у меня действительно были, но вряд ли они пришлись бы по вкусу Орландо, ибо я рассуждала рационально, принимая во внимание все обстоятельства случившегося.
– О, я весь превращаюсь в слух. – Орландо оторвался от меня и с трудом поднялся на ноги, но с видом человека, в котором снова затеплилась надежда, будто я собиралась вручить ему спасительное золотое руно. – Однако для начала мне надо подняться наверх и привести себя в относительный порядок. Я ведь предстал перед вами в расхристанном виде, полное déshabille, как говорят французы. Сам себя ненавижу в таком состоянии, – признался он, окидывая себя взглядом. Потом пошел к столу, намереваясь забрать с собой тарелки.
– Не надо, – остановила я его. – Сегодня у нас не совсем обычный день. Я все уберу сама.
– Хорошо, – согласился он, направляясь к дверям, ведущим в служебные помещения, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил, и снова повернулся ко мне лицом. – Спасибо вам за все, мисс Стар. Теперь я точно знаю, что вы единственный человек на свете, кому я могу полностью доверять. И в знак своего доверия к вам я поделюсь с вами одним секретом, когда спущусь вниз.
И он вдруг хихикнул, точно так же, как Рори.
– И что же это за секрет? – не удержалась я от любопытства.
– Я знаю, где они находятся. Знаю! – он улыбнулся во весь рот и исчез за дверьми.
Я дождалась, пока он поднимется по лестнице к себе, потом прибрала со стола и понесла посуду и остатки обеда наверх, на кухню. Вот и еще один мост наведен в наших с ним взаимоотношениях, подумала я, поднимаясь по лестнице. Ведь ранее вход в личные апартаменты Орландо был мне категорически воспрещен. Перемывая тарелки под скудной струей воды, я продолжала размышлять над последними словами Орландо. Собственно, я была почти уверена в том, что знаю тот секрет, которым он намеревается поделиться со мной. Безусловно, речь идет об исчезнувших дневниках Флоры Макникол. Итак, волей случая я оказалась втянутой в распри двух враждующих братьев, и что прикажете делать в столь непростой си- туации?
Спустившись в торговый зал, я перевернула табличку «Закрыто» на входных дверях на «Открыто», потом встала в центре зала и внимательно осмотрела ряды книжных полок. У меня вдруг возникло чувство, что я уже видела эти дневники. Хорошо запомнила ряд книг в обложках, обтянутых коричневым шелком, когда искала какую-то книгу на соседней полке. Однако нельзя отказать Орландо в находчивости. Где лучше всего спрятать то, что он тайком вывез из Домашней фермы? Конечно, там, где хранятся тысячи подобных же фолиантов, то есть в своем книжном магазине.
Я принялась скользить взглядом по книжным полкам, потом закрыла глаза, пытаясь вспомнить, какую именно книгу я тогда искала и где конкретно она стояла…
И тут же вспомнила! Перед моим мысленным взором словно раскрылся виртуальный файл, извлеченный из недр собственной памяти.
– Орландо, – пробормотала я, направляясь к секции, где стояли книги на английском языке. Вот эта самая полка и надпись на ней: «Английская беллетристика, 1900–1950 годы».
Я наклонилась, сняла с нижней полки тоненький томик, открыла его и прочитала на первой странице:
Дневник Флоры Макникол
1910 год
Тут же захлопнула дневник и поспешно поставила его на прежнее место, потому что услышала тяжелые шаги на лестнице. Орландо спускался быстрее, чем обычно. Можно сказать, не шел, а почти бежал. Я едва успела подойти к камину и подбросить в него свежую порцию угля, как громко хлопнула дверь у меня за спиной.
– Ну как? Вам стало легче? – поинтересовалась я у него спокойным тоном и добавила еще угля в камин.
Последовала затяжная пауза. Молчание длилось так долго, что я невольно повернулась лицом к Орландо, чтобы узнать, в чем причина. Лицо его снова стало пунцовым. Скрестив руки на груди, он приблизился ко мне с угрожающим видом.
– Попрошу вас более не разговаривать со мной таким покровительственным тоном. Да, вы почти привели меня в норму, но я только что имел звонок от брата. Он сообщил мне, что вы согласились перебраться в Хай-Уилд и совмещать со своей работой обязанности домоправительницы и няни.
– Я только…
– Не лгите мне, Стар! Отвечайте коротко. Так вы дали свое согласие, когда вам сделали такое предложение? Да или нет?
– Дело в том, что Маргарет оказалась просто в отчаянном положении. У нее срочный заказ… Вот я и сказала, что могла бы…
– Бросить меня и переметнуться к врагу, да?
– Я сказала, что смогла бы время от времени приезжать в Хай-Уилд и помогать Маргарет присматривать за Рори. Вот и все! Она пообещала поговорить с вами, спросить, не станете ли вы возражать против того, если я изредка, тогда, когда в магазине бывает затишье, стану бывать у них. Ни о каком сговоре и речи нет. И Мышь тут абсолютно ни при чем.
– Боже милостивый! Неужели же вы не понимаете, глупая женщина, что мой брат всегда при чем? Он сделал за нее всю грязную работу. Вот и сейчас специально позвонил мне, якобы для того, чтобы узнать, все ли со мной в порядке. И тут же объявляет мне, что на выходные вас уже ждут в Хай-Уилд.
– Орландо, честное слово, я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Нет! Я вам больше не верю. А я еще, глупец, думал, что вы на моей стороне…
– Но так оно и есть, Орландо. Честное слово!
– Нет, не так! Разве вы не понимаете, что подобное положение вещей устроит его как нельзя более. Но оно не устраивает меня!
Он замолчал, хватая ртом воздух.
– Простите меня, – прошептала я растерянно. – Мне очень жаль, что все так получилось…
– А уж как мне жаль, – ответил он, сверкая глазами. Однако в них больше не было злости. Но и выражение их было абсолютно непонятно мне. – Что ж, я вас более не задерживаю. Убирайтесь!