Не отдамсссссс.
Сссссгинь!
Жгут с моей стороны начал ссыхаться и отпадать, пара минут – и я была свободна. Я.
А вот цесаревичу пришлось хуже.
Если между двумя людьми растянуть змею, а потом один человек ее отпустит – куда денется гадина?
Правильно. Нападет на второго.
И сейчас вся ярость, вся ненависть заклинания достались цесаревичу. Обернулись вокруг него тугим жгутом…
Ёжь твою рожь!
А ведь если бы он сбросил эту пакость, все досталось бы мне.
Наверняка. И я бы вот так же корчилась на полу, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли не дать себя задушить… речитатив императора взмыл под потолок и оборвался.
Кажется, происходящее не предусматривалось ритуалом.
Звезда погасла.
Алое сияние исчезло, но черный жгут я видела отчетливо, и понимала, что происходит. Сейчас эта дрянь пытается закольцеваться, встроиться, влезть в маноядро цесаревича, как гадкая пиявка. И выжить он не сможет.
При таком раскладе – нет, не сможет.
Но что делать, что делать?!
Император стоял и молча смотрел, как борется его сын. Только так… нельзя помочь?
То, что я сделала дальше, наверное, было идиотизмом. Да я и не говорила, что умная, никогда не говорила.
Выход был только один. Если эта дрянь испугалась змеиной крови, змеиного яда, может…
Я плюнула на все и сделала ровно три шага вперед. Звезда-то небольшая, если шаг сделаешь, то уже вытянутой рукой дотянуться можно.
А, гори оно все ясным гаром! Не могу я смотреть, как сейчас молодой парень умрет! Не могу!!!
Ванька немногим младше этого балбеса, и плевать, что цесаревич, был бы крестьянин – так же помогать бы кинулась! Человек же!
– Нет!!!
Поздно.
Не обращая никакого внимания на крик, я поднесла ладонь к губам бьющегося на полу человека. И в мою ладонь впились зубы, прокусив малым, не насквозь.
Кровь хлынула в оскаленный рот цесаревича.
Я заорала от дикой боли. Кажется, из меня и кусок мяса вырвали, нет?
Но жгут вдруг дернулся, и начал сваливаться с Василия, словно обожженный.
Победа?
Победа???!
Ответа я так и не узнала, уйдя от боли в глубокий обморок.
* * *
Прохладное. Кислое. Вкусное.
Еще хочу!
– Тише-тише, Мария Ивановна. Сейчас.
Чья-то ладонь приподняла мою голову, и в рот мне полилось это самое вкусное.
Я жадно пила, потом рискнула открыть глаза.
М-да.
Это уже не ритуальный зал.
Больше всего это похоже на дамскую спальню, всю в розовых и белых тонах (кто сказал, что женщинам обязательно нравится розовое, да еще с рюшечками? Живодеры!!!), с золотыми вкраплениями, с рисунками каких-то мясистых нимф на потолке.
Чем-то холодным меня поил лично его императорское величество.
Опс…
Но подавиться меня бы и рота Цезарей на марше не заставила. И пролить хоть каплю этого счастья?
Никогда!
Я выпила, наверное, три полных стакана, прежде, чем смогла оторваться.
– Благодарю вас…
– Не стоит благодарности, Мария Ивановна. Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно.
Я не соврала. Болело все.
Болела голова. Болели глаза. Болело горло, надо полагать от крика. Жутко болела рука, и что там… повязка?
А что под повязкой?
Лучше не думать.
– У вас прокушена ладонь, – пояснил его величество, заметив мой взгляд. – Маг посмотрел, обещает, что заживет без следа. И к вам будет ходить мой личный лекарь.
– Благодарю, государь.
– Это я вам благодарен, Мария. За сына.
Я прищурилась.
– Так я все правильно поняла?
– Вполне.
Я промолчала.
Что мне хотелось сказать?
Да много всего и не всегда печатного. Козе понятно, меня списали в расход. Его величество прекрасно понимал, что ритуал может закончиться смертью одного из нас.
Морганатический брак?
Ага, как же!
Ослабить связь, надорвать ее, сделать так, чтобы хлестнуло по мне, а не по цесаревичу…
Неожиданным козырем оказалась змеиная кровь. Кровь полоза.
Я бы выжила в любом случае, с меня это заклинание спало бы, рано или поздно, как вода со змеиной чешуи – не причинив вреда. Соскользнуло бы.
А вот в цесаревича оно глубоко впилось.
Приворот.
Цепь. Одним концом к приворожившему, другим – к привороженному. И посидите в оковах, на здоровье.
Скованные одной цепью?
Да, именно так. А результат?
Лучше о нем не думать. Ох, лучше…
Но не получается.
Я умираю, с цесаревича приворот спадает, я так понимаю, ритуал был направлен на ослабление связи, чтобы для него это прошло достаточно безболезненно. А дальше…что дальше? Можно его хоть на крокодиле женить. В наследники не годится, но в расплод – вполне. Будет еще одна побочная ветка, чего плохого?
– Что с цесаревичем, государь?
Его императорское величество помолчал пару минут.
– Жив. Лекари обещают, что придет в себя и достаточно скоро.
– Что с этой гадостью?
– Спадает. Постепенно, но спадает.
– Это хорошо, государь.
– Я задолжал вам, Мария Ивановна. За сына.
Я посмотрела прямо в ледяные императорские глаза. И не испытала никакого страха.
– Отпустите меня домой, государь? В Березовский?
– И только-то?
Я медленно прикрыла веки.
– Мне – достаточно, государь.
– Лежите и выздоравливайте, Мария Ивановна. Я дам знать вашим домашним, что вы задержитесь в Кремле на несколько дней.
– Благодарю вас, государь.
Его императорское величество вышел. А я откинулась на подушки и вздохнула.
Да, не везет мне капитально. Небось, еще и анализов с меня набрали, пока я без сознания лежала. И неизвестно какие выводы сделают.
Лишь бы в лабораторию на опыты не сдали.
А жить так хочется…
Интерлюдия.
Угрызения совести монархам несвойственны. Никакие.