Место для нас - читать онлайн книгу. Автор: Хэрриет Эванс cтр.№ 16

В голосе Деборы появились медовые нотки.

– Конечно, конечно. Люси, послушай, вовсе не обязательно вкладывать в эту статью излишнюю эмоциональность. У очень многих людей всякие проблемы. А вдруг ты потом сможешь выяснить что-то новое о своей тете и это обрадует твоих бабушку и дедушку? У нас два миллиона читателей. Наверняка найдется кто-то, кто что-то знает о ней. – Дебора тактично кашлянула. – Буду откровенна. Ты мне нравишься, Люси. Я хочу тебе помочь. Понимаешь? В смысле… ты ведь хочешь это написать?

– Я могла бы спросить у него, – растерянно произнесла Люси. – В скором времени у нас семейная встреча. Вот только приедет ли Дейзи… Просто мне неловко…

– Поговори с дедушкой и бабушкой. Или с ее дочерью. Или сама отправь мейл тете и спроси, собирается ли она на семейную встречу. Ты представь, могла бы получиться великолепная завязка для статьи. Наверняка у тебя найдется ее адрес. – На столе у Деборы зазвонил телефон, но она отклонила звонок, ткнув в клавишу костистым пальцем. – Когда ты на прошлой неделе пришла ко мне просить о повышении зарплаты, ты сказала, что мечтаешь заниматься журналистикой. Я же не прошу тебя опорочить свою семью; я просто говорю: подумай, не покопать ли немного – а вдруг что-нибудь нароешь.

Люси кивнула.

– Хорошо.

– Ты умеешь писать, Люси. – Дебора тряхнула головой, и ее кок стал таким, каким был задуман при укладке. Она взъерошила его кончиками пальцев и подкрасила губы блеском. – У тебя неплохо с идеями. Но пока ты еще ничего не сделала.

Дебора встала из-за письменного стола – на редкость нескладная – и набросила на плечи длинное пальто: просто один в один Круелла де Виль ^[37].

– Мне пора. Я обедаю с Джорди. Подумай о статье.

С этими словами она ушла, оставив Люси в большом стеклянном кабинете. Мысли бешено метались. «Ты умеешь писать». Она вынула из кармана открытку с приглашением от бабушки. Люси понятия не имела, что делать дальше, но в одном была уверена: где бы ни находилась Дейзи, на предстоящий праздник она не явится.

Март 1969

Ненавижу этот дом.

Мы прожили здесь целый год, и я точно знаю, что ненавижу его. Мне почти восемь, и я не дура, хотя, похоже, все думают про меня именно так, потому что я не люблю читать книжки, как малявка Флоренс, и терпеть не могу торчать в кухне с Ма, как Билли-Лили. А он ненавидит, когда я его так называю!

Когда я в первый раз увидела этот дом, я не поняла, что жить в нем будем только мы. И сказала папе: «Он такой здоровенный! А нас всего пятеро и только две собаки!»

Мама с папой решили, будто я сказала что-то жутко веселое. Взрослые не понимают, когда ты говоришь серьезно.

Они провели нас по саду, и Фло с Биллом там очень даже понравилось. Много места, куча деревьев. А я этот сад ненавижу. Мне тут страшно. Лучше бы мы вернулись в Путни, где все дома одинаковые и жить безопасно.

И вот теперь мы живем тут, и дом для нас слишком большой. Папа ужасно собой доволен, потому что сумел этот дом купить, потому что раньше у него не было денег и детство у него было невеселое. Я слышала, как он про это рассказывал Ма. Я все время слушаю их разговоры, когда они думают, что меня рядом нет. И все-все знаю про его отца и про то, как умерла его мама. Все деревянное (в доме) покрашено в зеленый цвет, повсюду крысы и мыши; Уилбур их вообще не ловит. Когда они выходят, он забивается под буфет, а однажды забрался под комод с игрушками. И Ма постоянно злая. Она хочет рисовать, а рисовать не может, потому что нету времени, а времени нету из-за мышей и собак, и еще надо нас в школу отвозить, и еду готовить, и кучу всего делать по дому. Папа частенько уезжает в Лондон, у него там деловые встречи и обеды с друзьями. Домой он возвращается поздно и улыбается, а Ма на него шипит и делается злющая. Они кричат друг на друга. А еще они шепчутся, вот тогда я и люблю подслушивать – когда они лежат в кровати и не знают, что я стою у двери.

Переехали мы сюда, и все стало по-другому. Тут и Флоренс. Как только она появилась, стало хуже. Мы и переехали из-за нее. Пришлось покинуть Путни, наш старый дом с маками и обоями с кукурузой. Все было хорошо, пока она не родилась. Было тихо и чудесно, и я знала, что к чему, и все были на своих местах – я и Билл, папа и Ма. И у Ма было время для меня и Уилбура. А теперь она постоянно сердитая.

А еще у нас денег мало, не хватает, чтобы платить за дом. И я переживаю. Очень хочется сказать Ма и папе: «Денег не хватает потому, что вы мне когда-то сказали, будто папа получает сто фунтов за рисунок или картину, а дом стоит шестнадцать тысяч». У Ма денег совсем нет. Она тоже из бедной семьи – правда, не из такой бедной, как папа. Мы с ее родней видимся не часто. В Путни места было мало, они не могли нормально гостить, а сюда приехали на прошлой неделе и ночевали. Очень надеюсь, что больше не приедут. Сестра Ма говорит с каким-то странным акцентом и со мной ведет себя грубо. Мне хотелось подольше поболтать про Уилбура, а она велела мне заткнуться. И я что сделала: взяла осколок стекла (я его сберегла с того дня, когда разбила зеркало, а сказала, что его разбила Флоренс; я спрятала несколько осколков в дупле дерева у грядки с маргаритками) и сунула ей в сумочку. Вот полезет за носовым платком и порежет пальцы. А хорошо бы, чтобы не порезала, а отрезала.

В общем, я хочу сделать три вещи. Во-первых, вернуться на Парк-стрит, в Путни. Во-вторых, избавиться от Флоренс. Вроде того несчастного случая с Джанет, только не так. В-третьих, чтобы все признали, что Уилбур – моя собака, моя, а не всехная. Пусть всехный будет Криспин, а Уилбур – мой. Я его нарисовала несколько раз, когда он проделывал разные смешные штуки, и рисунки эти у себя в комнате повесила. На одном рисунке Уилбур прячется со змеями и стремянками в буфете, когда видит мышку. На втором он подскакивает высоко-превысоко у стола, когда кто-то держит в руке кусок еды. И Уилбур очень смешной. А на третьей картинке Уилбур спускается рядом со мной по холму в школу. Он каждый день меня провожает, а потом возвращается домой и сидит с Ма, ждет, когда я вернусь домой. Я Уилбура больше всех на свете люблю. Цветом он похож на песок, и он, кажется, помесь лабрадора с ретривером.

Вот насчет чего я сейчас переживаю: прямо перед каникулами Джанет Джордан из нашей школы насмехалась над Уилбуром и сказала, что он урод, совсем как дворняжка. А на следующий день Джанет упала на лестнице, головой стукнулась и теперь разговаривать не может. Совсем.

Вот я и боюсь, что это я сделала с Джанет. Нет, я ничего такого специального не делала, хоть иногда и делаю, но все равно я про это много думала. Я же хотела, чтобы она умерла за то, как она говорила про Уилбура. Правда хотела. Я иногда смотрю на что-нибудь очень-очень пристально и точно знаю: я могу немножко взглядом вещи передвигать. Мне даже страшно. Когда поздно ночью я смотрю на книжки в своей новой комнате, у меня перед глазами начинают прыгать цвета, и они как будто бы со мной разговаривают. А когда я в зеркало на себя смотрю, со мной говорит кто-то злой, я его прямо вижу. И я тогда думаю: «Ну и что? Джанет была нехорошая, она надо мной насмехалась за то, что я новенькая и ношу фартук, и с другими девочками она тоже грубая, а как только увидела, какой у меня большущий дом, сразу стала такая прямо добрая. Так что заслужила».