Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 62

В Средние века домашний скот был меньше и слабее, чем их современные потомки, плодородность земли также была намного ниже. Фермерам и труженикам, которые часто жили в нищете, приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы выжить. Мир не двигался по пути прогресса; считалось, что он медленно деградирует от золотого века к железному. Нарисованные выше картины смены сельскохозяйственных сезонов не следует принимать за рекламу «счастливой Англии». Даже развлечения, те занятия спортом, игры и обряды, которые были частью ритуального календаря, часто были жестоки и связаны с насилием. Это была жизнь, состоящая из пота и грязи, пролетающая слишком быстро.

Когда Генрих умер, лорд Эдуард был на Сицилии и приходил в себя после покушения на него. Он побывал в Святой земле, где не добился ничего. В Акре на Эдуарда напал мужчина с отравленным кинжалом, и принц чуть не умер от раны. Почерневшую от яда плоть пришлось удалить с помощью операции, которая была не менее опасна, чем сама рана. Но Эдуард выжил и добрался до безопасной гавани Сицилии. Здесь он и узнал о смерти отца.

На коронацию Эдуард не торопился. Он уже был объявлен королем в свое отсутствие, но прибыл в Лондон только спустя восемнадцать месяцев. До лета 1274 года он пробыл во Франции. Эдуард родился в Вестминстере, но по происхождению, в сущности, был французом, можно даже сказать, что он был членом европейской королевской семьи. Одной из причин, по которой он тянул с коронацией, было желание привести в порядок дела в Гаскони, которая для него была не менее важна, чем Англия.

В отсутствие короля собрался парламент, из чего можно сделать вывод о преемственности в управлении страной. Но случились и беспорядки, а также некоторые разногласия между магнатами, которые должен был уладить новый король. Он был человеком, который действительно требовал подчинения; в отличие от своего отца сын был хорошим солдатом. Эдуард вернулся со своими рыцарями-крестоносцами, которые по большей части и составили его двор; по сути, они были личной охраной короля, ведущей свое происхождение от отрядов воинов более раннего периода. О военной природе его царствования свидетельствует то, что во время коронации Эдуарда в новом аббатстве (еще не полностью достроенном) его приближенные проехали по трансепту верхом на лошадях. Новое царствование началось с цоканья копыт по камню.

Эдуард I производил впечатление. По словам Николая Тривета, ученого доминиканца, который хорошо знал короля, он имел «великолепное телосложение». Из-за длинных ног его прозвали Эдуардом Длинноногим; на охоте он с обнаженным мечом в руке галопом скакал за оленем. Король считался «олицетворением красоты и мужества», а это означало: он воплощает в себе все рыцарские достоинства гордости и чести. Он быстро впадал в гнев и быстро прощал. Тривет заявлял, что короля вела animo magnifico, или то, что можно описать как «благородство души», но, возможно, это был просто трюизм, приложимый к королю-воину. Эдуард немного шепелявил или заикался, а его левое веко было полуопущено так же, как и у отца. Он мог быть просто свирепым. Когда настоятель собора Святого Павла подошел к нему, чтобы пожаловаться на налогообложение духовенства, несчастный священник испустил дух прямо на месте. После того как Эдуард сделал выговор архиепископу Йоркскому, тот умер от огорчения. У короля была очень мощная аура.

Как только великолепная золотая корона Англии была возложена на чело Эдуарда во время коронации, он снял ее с себя драматическим жестом. Король сделал заявление, которое отклонялось от заведенного хода церемонии. «Я больше никогда не надену эту корону, — объявил он, — пока не верну земли, которые мой отец отдал графам, баронам и рыцарям Англии, а также чужакам». Он сдержал свое слово. В течение следующих двадцати лет Эдуард учредил комиссии, которые рассматривали предполагаемые права и притязания землевладельцев страны. Его любимым выражением было «quo warranto?», то есть «по какому праву или титулу ты владеешь этой землей?», что подразумевало: «А не принадлежит ли она мне?» В результате этого процесса появился целый сонм юристов. В стихотворении современника Эдуарда говорится:

Один старый аристократ, когда его спросили, по какому праву он владеет землей, просто выхватил меч. Это был древний ответ, который уже стал частью природы дворян: приходи и сразись со мной, если тебе нужно то, что у меня есть. Но никто не в силах был сразиться с Эдуардом. Он усвоил уроки долгого правления своего отца и усложнил правила.

Собрав первый парламент своего царствования в Вестминстере весной 1275 года, Эдуард еще сильнее усилил хватку на горле королевства. Всего в ассамблее принимало участие около 800 представителей, и это был самый большой парламент из всех, когда-либо созванных. Эдуарда на самом деле можно считать первым королем, который использовал этот орган правления в конструктивном ключе. Он предложил членам парламента представить на рассмотрение жалобы о злоупотреблении положением или плохом управлении, причем некоторые из этих жалоб, без сомнения, были использованы для того, чтобы урезать власть слишком сильных лордов. Эти жалобы, известные как «петиции» и с этого времени направляемые в парламент, должны были использоваться на судебном трибунале. Вскоре петиции стали поступать со всего королевства. Их было слишком много, и они затруднили работу парламента, но была у них одна ценная функция: они позволили королю увидеть, что происходит в разных частях его королевства.

В то же самое время требование короля собирать больше налогов выделило рыцарей и горожан в отдельную группу: в конце концов они были теми, кому предстояло собирать деньги со своих городов и широв. Поэтому они начали проводить свои совещания в здании капитула Вестминстерского аббатства и отделились от прелатов и баронов. Они еще не были палатой общин, но у них были общие интересы. В сущности, они представляли собой парламентский комитет, в надлежащем порядке подчиненный парламенту как высшему органу. Король не всегда призывал их, но постепенно их значимость росла. Епископы и магнаты все еще решали великие дела государства, но рыцари и горожане были голосами тех, с кого собирали налоги (не заставило себя ждать время, когда их разрешение и надзор стали жизненно важными). Следует подчеркнуть, что города и ширы сами не направляли в парламент своих представителей. Именно король призывал рыцарей и горожан; он налагал на своих подданных обязанность появляться в парламенте, где мог командовать ими и облагать их налогами. Когда они послушно выполняли королевскую волю, он их распускал.

Созвав парламент 1275 года, Эдуард потребовал от лордов, рыцарей и горожан введения налога на экспорт шерсти; с того времени король получал по шесть шиллингов и восемь пенсов с каждого тюка, вывозимого из страны. В один миг его финансовое положение улучшилось. Он отдал долги банкирам Риккарди из Лукки. В другом законодательном акте король обложил данью евреев, но об этом мы поговорим в главе 20. На том же самом парламенте был принят длинный и сложный акт, известный как Первый Вестминстерский статут, по которому король намеревался «восстановить забытые законы, которые не использовались из-за слабости его предшественников»; этими забытыми законами были, разумеется, те, которые подразумевали строгий королевский контроль или требовали его. В том же стремлении к королевскому господству Эдуард заменил большинство шерифов графств людьми, которых он знал и которым доверял.