Он, она и три кота - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Горышина cтр.№ 12

Я не была хорошей женой. Не была хорошей матерью. Даже в собственных глазах. Но в Надежде Супрядкиной все еще жила надежда стать для Лешки хорошей любовницей — ну, я же удержала подле себя парня целых два года, хотя вращение в кругу взрослых богатых мужиков открывало перед Супрядкиным все формы доступных за деньги удовольствий.

Однако в то время я совершенно не боялась измены, я свято верила в нашу любовь, а вот свекровь заявила, что я специально забеременела, чтобы удержать ее сына, перед которым открывались прекрасными перспективы, которые я ему закрыла. Меня очень и очень настойчиво, даже с угрозами, склоняли к аборту. В общем теща со свекровью не подружились, и житье с моими родителями мы даже не обсуждали — у нас на тот момент не было других вариантов.

Сейчас, мне казалось, мы снова пришли на развилку, в которой торной оставалась только дорога к разводу. В качестве путеводителя была справка от врача. Из-за гормонального сбоя я не могла на данный момент стать донором.

— Подождем, — ответил Лешка, скрывая досаду из-за открывшейся правды про спираль, и мне пришлось сказать самую настоящую, ещё более жестокую, правду:

— Леша, ждать нечего. Это знак. Пусть она тебе родит сына и воспитает. С тобой.

— Что?

Вопросы в этот раз задавались не месяцами, к консенсусу мы пришли за пару-тройку недель.

— Юля никому не скажет правду и я никому не скажу правду, — заверяла я Лешку.

— Почему ты просто не подашь на развод?

— Я подам… Но я не хочу, чтобы ты жил один. Я очень тщательно проверяла анкеты суррогатных матерей. Юля — хорошая девочка. Уверена, она будет тебе хорошей женой. Ты даже сможешь брать ее в люди, потому что она не страхолюдина…

Я пыталась шутить, но шутки разбивались о мраморную маску, некогда бывшую лицом улыбчивого паренька, и отскакивали прямо мне в грудь, как горох от стены. С каждым словом мне становилось все больнее и больнее, но я держалась: решение принято, отступать некуда, за нами — разбившиеся о быт и реальность юношеские мечты.

— Леша, я тебя люблю, — Я это чувствовала. Я в это верила! — Даже сильнее, чем раньше. Но я не могу так дальше жить.

Я не могла словами объяснить, что чувствовала, но мечтала действиями решить хотя бы внешние проблемы. Леша сидел напротив меня в кресле и ломал суставы на пальцах. Специально — знал, как я ненавижу этот звук.

— Я тоже не могу, — ответил он едва различимым шепотом, хотя дочь гостила на каникулах у бабушки. — Я разведусь с тобой. Но не женюсь на твоей Юле, даже не надейся.

— Все проплачено, Леша!

Он вскочил, но проглотил слово «дура». Но дура была настойчивой. Она обнимала своего дурака и гладила по спине.

— Ты не можешь жить один. Разве не понимаешь? Ну кто будет отправлять в химчистку твои костюмы? Секретарша? Леша, это хороший вариант. Ты даже можешь с ней не спать. За такой рай в шалаше можно жить и с вибратором.

— Я не узнаю тебя, Надя, — все еще муж скинул с себя мои руки, точно они были испачканы в вонючей субстанции. И ей же, наверное, были смазаны мои губы, от которых он тоже открестился. — Я подам на развод сам.

Он подал, но когда пришел сообщить о нем, случилось непредвиденное. Я достала из бара Хеннесси, чтобы отметить, возможно, нежеланный, но все же долгожданный финал, и мы с ним снова напились, как малые дети. Утром, снимая с голых плеч горячие руки почти что уже не мужа, я подумала, что все же жить без него мне будет тяжело…

И мы решили не разводиться. Позвонили врачу и Юле. Мои гормоны успокоились, но ненадолго. Сорвались, когда Юля уже шестой месяц носила под сердцем моего ребенка. Я орала, что не хочу быть мамой, что ребенок должен жить с той мамой, которая его родила…

— Это твой ребёнок, Надя… Как ты можешь…

А что со мной не так? Некоторые «папы» ведь капают сперму и уходят в закат, так отчего же я должна всю жизнь мучиться, зная, что чужая женщина растит моего биологического ребенка? Лешка не знал ответа. Лешка не искал его. Он сдался. Он развелся. Он женился. Он прекратил со мной всякое общение на полгода. Забирал Оливку из бутика моей подруги Милены, чтобы не встречаться ни со мной, ни с бывшей тещей. Деньги переводил мне на счет исправно и для меня, и для ребенка. На Юлю у него тоже хватало. В новом доме он почти не бывал — поселился в офисе и дела поперли в гору. За год, как в сказке, он сделался сказочно богат по нашим скромным меркам.

На первый день рождения Богдана он прислал нам с Оливкой официальное приглашение. Мы раз в месяц встречались с Юлей в парке около их нового дома. Ради Оливки — я не врала, у меня не взыграли чувства к сыну, хотя я очень злилась, что Лешка назвал его именем, которое мы выбрали, когда еще не знали пол нашего первого ребенка. Ведь все отчего-то уверены, что первенец будет мальчик.

Оливка брала братика на руки из рук Юли. Я не пыталась прижать к груди ребенка совсем не из страха полюбить его или пожалеть, что он родился так, как родился. Нет, у меня полностью атрофировался материнский инстинкт еще задолго до этого момента: меня не умиляли чужие младенцы. А уж Богдан точно был мне чужим. А Юля не пихала мне ребенка, потому что боялась, что я вдруг потребую свое назад: и ребенка, и мужчину. Да, она жутко тряслась над своим неожиданным счастьем в виде богатого мужа. Я не спрашивала ее, была ли у них брачная ночь. Я спросила об этом его.

— Нет! — отрезал Леша так зло, что я вздрогнула, хотя разговор был по телефону. — Но сегодня будет, если ты этого желаешь.

Я сбросила звонок. Я не знала, чего желаю. У меня тоже год никого не было. Я даже не могла подумать о флирте. Я наконец-то занялась дочерью, хотя и продолжала мучить ее изысками мировой кулинарии, но больше не сидела подле остывших тарелок. Я верила, что жизнь может наладиться по другому, не утвержденному заранее сценарию.

— Дура!

Это я ругала себя за звонок, а потом передумала ругать… Ну что, он полгода ни с кем не спал, что ли? Ну так чего мне переживать, что сегодня будет не шлюшка, а… Я усмехнулась, а то же самое, но с большой буквы. А кто Юля после того, как согласилась на свадьбу с человеком, который ее не любит? Если я не разлюбила Лешку, неужели он разлюбил меня?

Я смотрела в глаза взрослой дочери и решала, сказать ей всю правду или продолжать молчать и дать возможность ее папочке рассказать свою версию? Она у Леши отличается от моей: в его версии во всем виновата я и мой эгоизм. Прошла минута, а я все молчала, но Оливка не молчала — продолжала выступать:

— Мама, у меня такое чувство, что ты хочешь услышать, что меня тоже бросили. Ты просто не допускаешь мысли, что женщина может уйти от мужчины сама. От мужчины, который ей надоел…

— Не допускаю, — выдала я сжатыми в линию губами. — Мужчины не надоедают в один день. Они надоедают постепенно, и можно было дождаться, когда Саша снимет для себя жилье… И вообще, он тоже мог бы вернуться к маме. Он, а не ты. Это твоя квартира.