Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 95

Сама речь была короткой и острой. И ее восприятие было потрясающим. Потом я направилась к «Саатчи энд Саатчи», чтобы записать финальную трансляцию выборов. C четырех часов дня Гордон, Ронни, Тим и я работали над текстом и перерабатывали его. Потом была, как показалось, бесконечная последовательность «дублей», каждый из которых – до последнего – казался недостаточно правильным хотя бы одному из нас. В конце концов, далеко за полночь, мы были довольны.

Главным событием моей кампании в понедельник была программа «Гранада 500», на которой каждому из трех лидеров партий задавали вопросы зрители из аудитории, происходящей из округа, который считается наиболее репрезентативным во всей стране – Восточный Болтон. (На протяжении многих лет партия, выигрывавшая доверие Восточного Болтона, формировала следующее правительство, но в 1979 избиратели, возможно, смущенные общенациональным вниманием, не угадали.) Я получала удовольствие от таких моментов, чувствуя себя спокойнее, когда мне задавали вопросы в формате один-на-один. Каким-то образом тот факт, что это были «реальные» люди с реальными заботами, помогал мне расслабиться. Судя по показаниям «хлопкометра», я выиграла соревнование.

Но на следующее утро (вторник) был еще один соцопрос NOP, который показал, что лейбористы лидируют с отрывом в 0,7 процента. На устах участников утренней пресс-конференции был лишь один настоящий вопрос: как я отреагирую на результаты опроса? Я лишь отвергла эти результаты, сказав, что надеюсь, что это подтолкнет сторонников Консервативной партии скорее пойти на выборы. Эта линия не только сослужила мне хорошую службу в трудный момент: я подозреваю, что это была верная оценка ситуации. Поскольку если что-то и угрожало нашей победе, то это была самоуверенность, и с этого момента для нее не оставалось ни единого шанса. Я продолжила агитацию на северо-западе, закончив, конечно, участием в съезде в Болтоне, на котором комик Кен Додд появился на сцене с синей метелкой из перьев для смахивания пыли, чтобы поприветствовать меня. После переданного Кеном Доддом сообщения от Нотти Эш – который, по его словам, был по-настоящему синим округом, – любая речь показалась бы чересчур серьезной. Но было лишь одно настоящее сообщение этого этапа кампании, которое заключалось в том, что всем, кто хочет выгнать лейбористов из правительства, нужно не растрачивать свои голоса по мелочам, голосуя за малые партии, а вместо этого голосовать за консерваторов.

Вдобавок к этому такое же сообщение настойчиво повторялось вплоть до дня голосования. Оно было моим мотивом на завершающей пресс-конференции в среду 2 мая. Я возвращалась к нему во время своей поездки по избирательным округам Лондона, которую я закончила в школе Вудхаус в Финчли – там мне пришлось проталкиваться между протестующих феминисток, скандировавших: «Мы хотим прав для женщин, а не женщину правого толка». Когда я ехала обратно на Флуд стрит, я почувствовала, как усталость одолевает меня. У меня был шанс, и я им воспользовалась. Было что-то странно приятное в этом ощущении, что все, что теперь произойдет, от меня уже не зависело. Первый раз за много ночей у нас с Дэнисом было полных шесть часов сна.

Когда я проснулась в день выборов, то узнала из новостей, что все опросов этого утра показали превосходство консерваторов, варьирующееся от 2 до 8 процентов. Мы с Дэнисом отправились голосовать в Челси в 9 часов, прежде чем ехать в Финчли, где я по привычке прошлась по кабинетам комитетов в сопровождении фотографов. Я вернулась на Флуд стрит, чтобы легко пообедать и попытаться немного отдохнуть перед вечером, который несомненно обещал быть долгим. Во время подсчета по Финчли в Бартлет Таун Холл, куда я прибыла вскоре после полуночи, я держалась в стороне, в дальней комнате, вооружившись телевизором и запасшись кофе и сэндвичами, и могла слышать результаты по мере того, как они поступали. Роджер Боден был со мной, дополняя телевизионные репортажи ранними данными, поступавшими по телефону из Центрального офиса. Я продолжала вести тальманский счет, сверяясь с детализированным отчетом, который Лушер Бритто подготовил для меня. Первые несколько результатов сообщали, что мы выиграли, несмотря на то что среди них затесалась неприятная новость о поражении Тедди Тейлора в Глазго. Прогнозы о нашем превосходстве начали стабильно расти. Члены местного совета, мой председатель избирательного округа и его супруга, мой агент и остальные прибыли и выглядели все радостнее и радостнее. Но я умышленно подавляла в себе все порывы к преждевременным проявлениям эйфории: в ход пошли подсчеты, суеверия и, самое главное, знание того, что проще всего смириться с плохими новостями, когда не ждешь хороших. Однажды, ближе к концу, даже я не могла оставаться безучастной. К тому моменту, когда я сообщила всем результаты своих подсчетов, всем было ясно, что мы сформируем следующее правительство.

Масштабы победы застали всех – или почти всех – врасплох. Мы не просто выиграли выборы: вдобавок мы выиграли новый тип мандата. Пока все псефологи и комментаторы муссировали детальные результаты, масштабы нашего успеха лишь подкрепляли итоги. 5,6-процентный национальный скачок от лейбористов к консерваторам был крупнейшим из тех, которые удавалось достичь любой из сторон, и наше семипроцентное превосходство над лейбористами тоже было крупнейшим – с 1945 года.

Не менее важным было то, что скачок в нашу сторону был в рядах профессиональных рабочих; и больше одной третьей этого превосходства совершенно очевидно возникло во время агитационной кампании. Это были именно те люди, голоса которых нам требовалось вырвать из плена лояльности социалистам, зачастую складывавшейся на протяжении всей их жизни. Им в довольно жесткой форме пришлось столкнуться с фундаментальной дилеммой, которая встала перед всей Британией: принять еще большую роль, которую будет играть правительство в жизни нации, или вырваться на свободу, двигаясь в новом направлении. Для этих людей, помимо всего прочего, делом крайне практического свойства был выбор между тем, положиться ли на комфорт государственного обеспечения или пойти на жертвы ради лучшей жизни для себя и своих семей. Теперь они рискнули пойти на риск (так как это был риск) и проголосовать за то, что предлагала я, – за то, что, как я знала, я теперь в некоторой степени персонифицировала. Я всегда старалась сохраняться свою веру в них.

Первые дни и ранние решения в роли премьер-министра

Мы поняли, что выиграли, в первые часы пятницы 4 мая, но только к полудню мы получили очевидное большинство мест, которые нам требовались, – 43, как в конце выяснилось.

Рядом со мной было много друзей, пока мы дожидались результатов в эти долгие часы в Центральном штабе Консервативной партии. Но я помню странное чувство, смешанное с предвкушением, когда раздался телефонный звонок, вызывавший меня во Дворец. Я была озабочена соблюдением деталей процедуры и протокола; удивительно, насколько при наличии важного повода рассудок сосредотачивается на вещах, которые в простой день кажутся сущими пустяками. Но меня преследовали истории о неловких эпизодах, случавшихся, когда один премьер-министр уходил со своего поста, а второй занимал его место, и я не могла не пожалеть Джеймса Каллагена, который незадолго до этого признал нашу победу, произнеся речь, исполненную одновременно достоинства и щедрости. Какими бы ни были наши прошлые и будущие разногласия, я считала его патриотом, в сердце которого жила Британия, а худшее горе ему приносила его собственная партия.