Брак с Медузой - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гамильтон Старджон cтр.№ 64

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Брак с Медузой | Автор книги - Теодор Гамильтон Старджон

Cтраница 64
читать онлайн книги бесплатно

Шарлотта отшатнулась, прижав руки ко рту. Пол немедленно проскользнул внутрь и, не оборачиваясь, захлопнул дверь за собой.

Как видно, она уже готовилась ко сну. Отлично, отлично – даже лучше, чем он надеялся! Халатик скромный, но под ним виднелась ночная сорочка – и то, что заметил Пол, ему очень, очень понравилось.

– Спрячьте меня! – хрипло пробормотал он. – Не впускайте их!

– Мистер Сандерс! – Испуг ее мгновенно сменился заботой, готовностью его успокаивать и ободрять. – Не бойтесь, никто вас здесь не тронет. Заходите, пожалуйста, посидите у меня, пока не… Ох, – вскричала она, когда он как бы невзначай распахнул пиджак, продемонстрировал неровно разорванную на груди рубашку и кровавое пятно вокруг дыры, – вы ранены!

Пол тупо уставился на алое пятно. Затем вздернул голову и придал лицу выражение (как он надеялся) того спартанского мальчика, что прятал у себя под тогой лисенка и молчал, пока лисенок не выгрыз ему кишки. Одернул пиджак, застегнул, храбро улыбнулся.

– Пустяки, царапина! – сказал он.

Аккуратно пошатнулся, удержался, нащупав позади себя дверную ручку, выпрямился, улыбнулся еще раз.

Эффект был велик.

– О боже! – запричитала Шарлотта. – Садитесь скорее, сюда, сюда… вот так…

Шарлотта помогла ему добраться до дивана; Пол тяжело опирался на нее, но распускать руки не спешил. Помогла снять пиджак и рубашку. Царапина была настоящая – очень неглубокая, осторожно нанесенная кончиками маникюрных ножниц, но все же самая настоящая; а пара стянутых из лаборатории образцов плазмы на белой спортивной рубашке обеспечили «обильное кровотечение». Во всяком случае, для Шарлотты все выглядело вполне убедительно.

Он откинулся на спинку дивана и тяжело дышал, а она суетилась вокруг с теплой водой в мисочке, бинтами и пластырями. Поворачивала тусклую настольную лампу, чтобы лучше видеть, а он старался держать лицо подальше от света. Следом начался тщательно подготовленный монолог: нет, он ничего не расскажет, не надо ей об этом знать… он не ожидал, что так выйдет… по глупости ввязался в историю, теперь проклинает себя за это… но ей такого знать не стоит… все это слабым, прерывающимся голосом – и до тех пор, пока она не сказала твердо: пусть говорит спокойно, она готова выслушать все, что угодно, если ему от этого станет легче. Тогда он попросил ее с ним выпить. Лучше сейчас, добавил он: потом, узнав все, вы со мной пить не станете. Оказалось, у нее нет ничего, кроме шерри. Отлично, пусть будет шерри, сказал он. И незаметно достал из кармана флакон и вылил несколько капель в свой бокал, а потом, так же незаметно, сумел поменяться с ней бокалами. Сделав первый глоток, Шарлотта нахмурилась и внимательно взглянула на свой напиток; но в это время Пол уже рассказывал историю – длинную, сложную, запутанную, насквозь лживую историю, к которой приходилось прислушиваться и внимательно за ней следить.

Двадцать минут спустя Пол позволил своей истории соскользнуть в молчание. Шарлотта, кажется, не заметила, что он умолк. Она сидела, держа свой бокал обеими руками, словно ребенок, который боится пролить, и смотрела на него остекленевшим взглядом.

Пол взял бокал у Шарлотты из рук, поставил на стол. Пощупал ей пульс. До дна не допила, но ей хватило. Он придвинулся ближе.

– Как ты, Шарлотта?

Несколько секунд она ничего не говорила.

– Я… я… – начала наконец – и умолкла.

Дважды приоткрыла и снова закрыла рот.

Слегка качнула головой, неотрывно глядя на него; зрачки ее расширились, и бирюзовые глаза стали черными.

– Шарлотта… Лотти… бедная маленькая Лотти… тебе так одиноко… ты совсем одна… тебе плохо без меня, малышка Лотти… – проворковал он, внимательно за ней наблюдая.

Она молчала и не двигалась. Тогда он взялся за рукав ее халата, медленно и осторожно потянул вниз, высвобождая ее руку. Другой рукой распустил пояс.

– Это сейчас не нужно, – пробормотал он. – Тебе же и так тепло, верно? Тебе так тепло…

Он освободил и другую ее руку. Ночная рубашка, как он и ожидал, была нейлоновая, почти прозрачная – а Шарлотта, кажется, не понимала, что он делает.

Пол медленно привлек ее к себе. Шарлотта положила ладони ему на грудь, словно хотела оттолкнуть – но, видимо, силы ее оставили.

Она подалась вперед, прильнув щекой к его щеке, и заговорила ему на ухо – тихо, почти без выражения, словно рассказывала сказку:

– Мне нельзя, Пол. Нельзя. Не позволяй мне. Гарри… у меня не было никого, кроме Гарри, и никого не должно быть. Я… не знаю… что-то случилось со мной. Помоги мне, Пол. Помоги. Если я сделаю это с тобой, то не смогу больше жить. Мне придется умереть, если ты мне сейчас не поможешь.

Она не обвиняла его. Вот что поразило его в этот миг. Ни в чем не обвиняла.

Пол Сандерс молчал и не двигался. Такого он не ожидал. Ну ладно, сказал он себе; не всегда все получается именно так, как хочешь – но теперь-то что, все бросить и уйти? Долго длилось молчание – и наконец он ощутил то, чего ждал: тихую, медленную дрожь всего ее тела, а за ней глубокий вздох. Знак поражения.

Кровь зашумела у него в ушах. «Сейчас или никогда!» – подумал он.

Глава третья

Останки грузовика покоились в дальнем углу автомобильной свалки, куда никто никогда не заглядывал. Гарлик тоже сюда не заглядывал – он здесь жил. Чаще здесь, чем где-то еще. Порой кусачий мороз или невыносимый летний зной вынуждали его искать прибежища в других местах, но большую часть года грузовик со своей задачей справлялся. Он защищал от ветра, почти защищал от дождя; в нем было темно, грязно и бесплатно – Гарлику такое жилище подходило по всем параметрам.

В этом-то грузовике, через два дня после встречи с собачонкой и гамбургером, Гарлик пробудился от глубокого сна по зову… назовем это существо Медузой.

На сей раз ему не снилось озеро с аккуратной стопкой бабских шмоток на берегу. Не снилось, как он садится и ждет – и вот из воды, еще не зная, что он здесь, с плеском выныривает она… Что-то стряслось у него с головой – в ней словно не осталось места ни для этого сна, ни для чего другого, в том числе и для обычного ее содержимого. Гарлик тихо заворчал, потом громко застонал и заскрипел желтыми пеньками зубов; потом перекатился в сидячее положение и ухватил себя за голову, пытаясь как-то вправить ее снаружи. Это не помогло. Он согнулся пополам, зажал голову между коленей – не помогло тоже.

Строго говоря, голова не болела. Не было и того, что сам Гарлик называл «в башке туман». Напротив, в ней царила какая-то стылая, равнодушная ясность. Она была чуждой и ощущалась почти физически, словно царапина на внутренней поверхности мозга. Гарлик чувствовал, что может посмотреть на эту штуку, но не решался: хоть и внутри головы, она образовывала какое-то пугающее направление.

А потом эта штуковина начала расти, разворачиваться у него в мозгах; и, пока Гарлик стонал и раскачивался взад-вперед, сжав голову руками, в голове у него вспыхнул ослепительный свет, а затем открылось необъятное пространство – две галактики и часть третьей, видимые глазами и сознаниями бесчисленных миллиардов существ, культур, ульев, стай, полчищ, собраний, стад, рас, паств, а также многочисленных иных видов и разновидностей, группировок, наборов, комплексов, систем, пар и множеств, для которых пока нет названий в нашем языке; твердых, жидких, газообразных и находящихся в иных, неведомых нам агрегатных состояниях, а также в различных их сочетаниях и промежуточных формах; плавающих, летающих, ползающих, роющих, почвенных, подводных, придонных; с разными наборами рук, ног, лап, щупалец, ресничек и крыльев; с сознанием индивидуальным, и групповым, и планетарным, и постоянным, и прерывистым, и волнообразно затухающим, и с иными видами сознания, слишком многочисленными, слишком трудными для понимания, слишком поразительными и шокирующими для нашего мирка, чтобы о них упоминать. И поверх всего этого – центральное сознание (хотя слово «центральное» здесь неточно; этот коллективный разум пронизывал собой все прочие) самой Медузы: галактического захватчика, безграничного космического левиафана, для которого все население планеты становилось нервом или органом, целые культуры – специализированными нервными узлами; существа, членом и частью которого стал теперь и Гарлик – и, хоть он был и не более крохотного атома в простой молекуле примитивной клетки, Медуза теперь знала о Гарлике, а он о ней. Он позволил себе взглянуть на нее – ровно настолько, чтобы осознать, что она здесь; а затем десятью одиннадцатых своего сознания от нее освободился.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию