Комната чудес - читать онлайн книгу. Автор: Жюльен Сандрель cтр.№ 34

В номер я заказала бутылку французского вина. Из Прованса. Области, в которую уходит корнями история моей семьи. В своих невообразимых апартаментах я села за письменный стол и приступила к выполнению своей невообразимой миссии. Последние пожелания, которые Луи записал у себя в тетради, были сформулированы предельно просто. Их исполнение представлялось мне предельно сложным и крайне болезненным. Особенно в этот момент моей жизни. Особенно в этот момент его жизни. Я посвятила этому занятию всю ночь.

Бегство от смерти своего сына я обставила сиянием огней. Я описала свою будущую жизнь на бумаге с логотипом шикарного лондонского отеля и включила в нее Луи. Мною двигали ярость и отчаяние. Я понимала, что другого раза у меня не будет.

Я вспоминала самые прекрасные вещи из своей жизни. Я сочиняла будущие удовольствия. Я без страховки устремилась в неизведанное, смеясь и плача. Я задала себе вопрос: какой женщиной я хотела бы быть. Кем я хотела бы стать, я, Тельма. Какой след я хотела бы оставить на этой планете. Я прислушивалась к себе. Выпытывала у себя, что могло бы сделать меня счастливой. Счастливой по-настоящему. Я забыла обо всем, на что ориентировалась до сих пор. Забыла об ожиданиях, которые предъявляло мне общество. Забыла о пожеланиях окружающих. Просто вообразила себе будущее и описала его. Я обнажила собственную сущность – впервые за все прожитые годы. В ту ночь я составила свой личный список чудес. В той же форме, что избрал Луи, – в виде письма. Это было будущее моей мечты. Скорее всего, оно никогда не настанет. Или настанет. В любом случае я никогда не жила с такой интенсивностью, как в ту ночь.

На рассвете я подняла голову. Собралась с мыслями.

Да, я удираю, но я всегда возвращаюсь. Стоит мне поднакопить сил и отваги, как я выпрямляюсь и бросаюсь в бой, не жалея ни когтей, ни зубов.

Я приняла душ, надела вчерашнюю одежду, села в такси и поехала на вокзал Сент-Панкрас. Пришло время встретиться с бурей.

Перед посадкой в поезд я купила в магазине WHSmith дешевый фотоаппарат, какими мы с удовольствием пользовались еще два десятка лет назад, – сегодня почти винтажный вариант. Достала из бумажника фотографию, с которой никогда не расставалась. С выцветшей карточки на меня смотрел двухлетний Луи с перемазанным шоколадом ртом. Он заливался веселым смехом. Это любимая фотография моего сына. Я подняла фотоаппарат повыше, к самым небесам, прижала фото Луи к щеке, улыбнулась и сделала селфи.

Первый снимок серии из трех тысяч шестисот пятидесяти других. Отличная идея, чтобы отметить последний день, сынок.

 Через 10 лет…

• Написать письмо тому, кем я стану через 10 лет, вообразив, какая у меня будет жизнь… Вскрыть письмо ровно через 10 лет, прочитать – и осыпаться со смеху!!

• Фотографироваться каждый день, а потом смонтировать фотки, чтобы увидеть, как я менялся: втиснуть в одну минуту 10 лет жизни!!

Я прямиком, никого не предупреждая, направилась в больницу Робера Дебре. От Северного вокзала до нее было минут двадцать езды.

По пути я попеременно прижимала к себе то конверт с моими ночными заметками, то дневник Луи. Я вся горела как в лихорадке. Подобного стресса я еще никогда не испытывала.

За эту ночь в Лондоне я пережила несколько стадий оптимизма. А вдруг я неправильно истолковала слова матери, серьезность ее тона и звучание ее убитого голоса? Может, она плакала от счастья? Конечно, почему нет? С другой стороны, почему бы ей просто не написать мне, что Луи очнулся? С хорошими новостями обычно не церемонятся. Сообщают о них коротко и ясно.

Да, но она оставила три более ранних сообщения, которые я так и не прослушала.

Да, но из больницы мне тоже звонили, а мать велела не слушать предыдущие сообщения.

Да, но… Да, но… Надежда. Проклятая надежда. Она не покидает тебя никогда. Я была ее добровольной жертвой на протяжении долгих, очень долгих недель.

Я шла по коридору пятого этажа. Знакомые медсестры здоровались со мной. Я ускорила шаг. Мне не терпелось увидеть сына. Но тут одна из медсестер догнала меня и предупредила:

– Подождите заходить в палату. Доктор Богран до вас дозвонился?

Она преградила мне путь. Я смотрела на нее с недоумением. И ответила, что нет, доктор Богран до меня не дозвонился, но в палату к сыну я пойду, и немедленно. Тут прибежала Шарлотта. Взяв меня за руку, она сказала:

– Тельма, постой. Я должна с тобой поговорить.

Я почувствовала, как меня заливает липкий страх. Я должна знать. Сейчас. Я вырвала у Шарлотты свою руку и бросилась к палате Луи.

Открыла дверь.

Подошла к кровати.

И увидела. 

Я увидела его глаза.

Они были открыты.

Я заплакала.

Бросилась к нему. Обняла. Принялась целовать.

Поначалу он не реагировал.

Потом приподнял правую руку и попытался что-то сказать.

Я засмеялась сумасшедшим, нервным смехом человека, которого наконец отпустило слишком долгое напряжение. Человека, у которого вдруг отказали тормоза. У которого прорвало внутреннюю плотину. Из-за пелены слез я почти ничего не видела. Примерно такое же по силе чувство я испытала, когда он родился. Нет, нынешнее было сильнее. Я присутствовала при втором рождении собственного ребенка. Он открыл глаза, он шевелил рукой, он пытался говорить. Он был жив. Луи был жив. Он победил. Я победила. Мы победили. Дальше мы будем продолжать вместе. Мы будем счастливы вместе. Всегда.

Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. Знаю, звучит глупо, но ничего не поделаешь – это правда. До чего прекрасный день! До чего прекрасный сын! До чего я им гордилась! Луи не оставлял попыток что-то мне сказать, но я его не понимала. Ничего, куда нам спешить. У нас вся жизнь впереди. Я сама с ним заговорила. Если в последние дни я чему-то и научилась, так это тому, что не надо прятать свои чувства. Никогда.

– Мальчик мой! Как я счастлива! Я пришла. Я тебя слушаю. Я тебя люблю. Ты самый лучший. Ты самый красивый. Луи…

Я чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него внимательнее.

Чуть подождала. Его лицо закаменело.

И тогда я увидела.

Его глаза.

Я отступила на шаг.

В его глазах застыл ужас.

Мой сын снова попытался заговорить.

На этот раз я поняла. Я поняла, чтó он силится мне сказать.

Я поняла, откуда в его черных глазах такое отчаяние.

Я поняла, почему Шарлотта не пускала меня к нему в палату, пока со мной не поговорит.