Пёс - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Рябов cтр.№ 23

— Проездной? — спросил тот.

Бобровский протянул двухсотрублевую банкноту. Старик проверил её на свет, потёр пальцами и начал отсчитывать сдачу. Начислил пачку сотенных.

— Это много, — сказал Бобровский. — Я вам дал двести, а не две тысячи.

— А? Что? — Старик посмотрел на банкноту. — Точно, етить! И правда. Спасибо, дорогой.

Потом Бобровский снова задремал. На этот раз без сновидений. Проснулся от голосов. Рядом болтали два пожилых дядьки. Оба поддатые.

— Государству невыгодно, чтобы ты болел, — говорил один. — Ты нужен государству здоровым. Чтобы пахать, пока не сдохнешь.

— А где пахать? — отвечал второй. — Где, Семён? Всё производство стоит. Наш шарикоподшипниковый закрылся в девяносто четвертом, я с тех пор только в охране работал.

Семён махнул рукой, достал ноль двадцать пять. Они выпили по глотку и расцеловались.

— Возьму ружьё и в лес уйду, — сказал Семён.

Бобровский уставился в окно. Задремать в третий раз у него не получилось. «Какой сегодня день?» — подумал он.

Автобус остановился у кладбищенских ворот. Бобровский вышел из салона. Кондуктор помахал ему. Кладбище было большое и потихоньку расширялось. Настю похоронили на другом конце, рядом с забором. Почти впритык. Бобровский подумал, что через год-другой забор перенесут дальше и положат кого-то ещё в новую землю. Может быть, его? Но это вряд ли. Скорей всего, его кинут в безымянную могилу, рядом с другими бездомными.

Бобровский вдруг вспомнил, как сидел на ящике из-под патронов рядом с обрушенной стеной дома. Из-под груды кирпичей торчала грязная, обнажённая ступня. Неподалёку тарахтел БПМ. На броне сидел механик-водитель и разглядывал свой дырявый кирзовый сапог. Его собственная голая ступня болталась над разъезженной траками землёй. Подошёл небритый рыжеватый парень, почесал щетину и сказал:

— Ну чего, пошли подвалы проверим?

Бобровский поднялся, закинул на плечо автомат и показал на торчавшую ступню.

— Смотри.

— Чего? — сказал парень, Витя Телегин.

— Нога.

— Ну нога.

— Надо бы откопать.

— А что там откапывать? Идём, без нас откопают.

Что было дальше, он плохо помнил. Всё как во сне — обрывочно, смутно и не реально. Кто-то плакал, кто-то ругался. Кого-то они выносили на руках. Бабку с самоваром? Через несколько дней Бобровского самого точно так же несли на руках, и он слышал голоса издалека:

— А сапог где?

— Хуй его знает, сорвало сапог.

— Стой, головой его разверни.

— Ай, да какая разница!

Его засунули в транспорт вперёд ногами и захлопнули дверь. Всё происходило будто бы в гигантском облаке ваты.

Бобровского стало мутить от воспоминаний.

Он прошёл через кладбище по главной аллее, потом свернул на дорожку между участками. В ветвях тополя прокаркала ворона. «Наверно, таскает еду с могил», — подумал Бобровский. Через сотню метров он увидел Настину могилу. Крест стоял на месте, целый и невредимый. Под ним лежали дешёвые пластиковые венки. Бобровский стал задыхаться. Он услышал тонкий писк и не сразу сообразил, что этот звук сам издаёт горлом. Вместо могилы теперь была яма глубиной метра полтора. Гроб лежал на дне, он был пуст. Внутрь насыпали горку земли, и Бобровский заметил на ней след от ботинка. Он несколько раз обошёл вокруг ямы. Посмотрел вверх и по сторонам. Вокруг ни души. По пути Бобровскому встретились лишь два человека — поддатый землекоп с тележкой, загруженной лопатами, и маленькая морщинистая старушка в белом платочке, прибиравшаяся у могилы.

Он оступился и чуть не рухнул в яму.

Игнатьев ответил сразу.

— Ты где?

— На кладбище, — сказал Бобровский.

— Отлично, отлично! Ну так что, пробрало тебя? А?

— Зачем ты её выкопал? — спросил Бобровский.

Игнатьев, кажется, сладко потянулся.

— Послушай, говнюк. Я всё могу, я профи, мастер своего дела. Для меня не существует неразрешимых задач. Ты решил, что долг за свою бабу можно не возвращать, раз она умерла, а я подумал, что так не годится. Теперь вот что. Ты перечисляешь бабки плюс проценты. Сейчас это триста тысяч.

— Триста? — повторил Бобровский.

— Ага. Отсоси у тракториста. Как только ты перечисляешь баблишко, получаешь свою бабу назад. Побежишь к ментам, я её суркам скормлю. Да и менты тебе не помогут. Никто тебе не поможет. Только ты сам. Ищи деньги. И поспеши.

— Сука, — сказал Бобровский.

— Жду звонка, — ответил Игнатьев. — Но долго ждать не буду.

Он отключился.

Бобровский сел на землю и обхватил голову руками. «Надо подниматься», — подумал он, продолжая сидеть. За спиной что-то шлёпнулось. Бобровский вздрогнул. Жирная ворона проскакала рядом и остановилась на краю ямы. Сначала заглянула в могилу, потом посмотрела на него, будто сложила пазл.

— Лети, нахер! — Бобровский лягнул ногой жаркий воздух. — Я туда не собираюсь.

Ворона взлетела, устроилась в ветвях и прокаркала. «Она всё видела, — подумал Бобровский, — как выкопали могилу, достали Настю, доволокли до забора, перекинули… Это просто, забор не высокий… А там, наверно, сунули тело в багажник… Эти двое… Или один справился? Тут нет никакой охраны, нет сигнализации, любой может утащить себе тело, какое захочет…» Потом Бобровский вспомнил, что вороны, кажется, умеют разговаривать. Может, если её прикормить, приласкать, она расскажет, как всё это произошло?

Бобровский встал и задрал голову.

— Эй, ты! Как тебя там? Спускайся, не бойся!

Ворона молчала.

«Хитрая тварь, — подумал он. — Так просто с ней не договоришься».

Раз — кирпич, два — кирпич, три — кирпич. Лёха, ты что делаешь? Что делаешь, спрашиваю? Слушай, я же говорю, без нас откопают. Пойдём, темнеет уже. Оглох, что ли? Эй, мудак! Ты чокнулся? Нет, Вить, надо откопать. Тут немного. Я сам справлюсь. Ты иди, я скоро. Лёха, ты чокнулся? Может, спирту хлопнешь? Не, Вить, сейчас, погоди. Раз — кирпич, два — кирпич, три — кирпич… Вот уже ногу откопал. Витя, ты где? Это девушка, кажется, там кусок зелёного халата торчит…

All the leaves are brown and the sky is gray. I’ve been for a walk on a winter’s day. I’d be safe and warm if I was in L.A.; California dreamin’ on such a winter’s day…

Бобровский достал смартфон и сдвинул значок вправо.

— Алё, алё, Лёха, ты где? — закричал Никита. — Я приехал, тебя нет.

— Я тут, — ответил Бобровский. — Тут стою.

— Где? На лестнице? Во дворе? Ты гуляешь? Чего делаешь? Нам бы надо в паспортный стол сходить, а, Лёха?