Полет курицы - читать онлайн книгу. Автор: Иван Солнцев cтр.№ 72

– Вот потому я и пошел в сторону чистой духовности, – я буквально слышу, как тычет в меня пальцем Кирилл, призывая обернуться к нему. – «Одного он не будет любить, а другого будет; одному будет предан, а другим будет пренебрегать. Вы не можете служить и Богу, и деньгам»

– Ты сам-то веришь в эти сказки? – усмехаюсь.

– Безусловно, – несколько смущенно вытирает пену с левого уса Кирилл.

– Ну, хорошо, – деловито покашливаю и отставляю в сторону стакан. – А почему твой бог раздает-то всем так несправедливо? Вот – депутатам, патриарху твоему, мажорам – все блага жизни, они уже не знают, куда девать. И что они, при этом, все делают? Ни хера. Просто присосались к нефтяным доходам и подачкам текущих оттуда же бюджетов с разных сторон. Но вот я за себя не говорю – я-то раздолбай еще тот – прости господи, со святым отцом ругаюсь, – отпиваю немного пива, чтоб смочить пересохшее горло. – Но вот есть у меня знакомый – пашет семь дней в неделю, дома бывает, в основном, по ночам. Жену и дочь почти не видит. Ну, и че? Не может даже сраный холодильник взамен советского купить. В «ВИСе» своем, чтобы тот не развалился, и на нем можно было подрабатывать, свободными часами дыры латает. Отпуска уже лет десять не видел. Вот трудолюбия – хоть отбавляй, но как-то не идет. А почему?

– Ну, на бога надейся…

– Ага-ага. Слышал я это фуфло. А сам, значит, не плошай. Так на хера тогда мне твой бог? В чем смысл, если все равно самому надо разбираться? Да я лучше пивка глотну лишний раз, чем пойду в церковь, раз уж пути его все равно хрен поймешь. Скажи – я не прав?

– Не совсем, – вздыхает семинарист, словно объясняя, чем отличается круг от квадрата ребенку-дауну, и, отпив немного своего вишневого пива, продолжает свои нравоучения. – Понимаешь, мир меняется, все становится сложнее, и мы вынуждены исповедовать современный подход к вере.

– Хм, – откидываюсь на спинку барного стула с видом заинтригованного зрителя.

– Не все так очевидно, и не все ведет к нашей явной выгоде. Иногда господь посылает нам испытания в несколько этапов, словно намекая на то, что мы сами слишком сильно усложняем простые вещи, будь то благодетель, грех или сомнение. Мы сомневаемся, творить ли благо, если за него не заплатят прямо сейчас, каяться ли за грех, если последствия неявные, разрешать ли сомнения, если жить в смятении проще, чем прийти к истине.

– А истина всегда есть?

– Разумеется. И я это понял только недавно, – Кирилл явно вошел в раж и даже забыл про пиво – кроме того, что уже влил в себя. – Бог и есть истина. Именно он упрощает все и приводит нас к гармонии, к миру в себе. И твой друг, и все, кто терпит нужду и смиренно творит благо для близких – все получат свою награду, но в свое время. Мы называем это приметами, законами мира или законами подлости, но все приходит к своему логическому знаменателю. Каждому поступку – своя награда.

– Прикольно.

– И даже если ты зол на господа и его немилость, но в душе у тебя, – Кирилл делает паузу и выразительно тычет в меня длинным кривым пальцем, – добро, и ты не желаешь зла ближним, ты придешь к своей истине. Это и есть современный подход, который дружит церковь с гуманистами. Но для его внедрения нужно еще много работать. В этом и есть моя задача.

– Не знаю, как там современно церковь будет дружить с гуманистами – современно или нет, – но знаю, что она довольно современно делает бабки на человеческой тупизне. Так что извини, конечно, – осушаю в паузе свой бокал и осторожно ставлю на стол, – но на хер мне не нужны ваши учения и объяснения. Я как-нибудь сам.

– «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду», – снова тычет в меня своим уродливым пальцем Кирилл.

Его манера вещать, тренируя на мне навыки чтения проповедей, его усы и его постепенный переход в откровенную агрессию раздражают меня и провоцируют на применение физической силы, а этого мне сейчас совсем не нужно. По крайней мере, здесь и сейчас.

– Ладно. Мне пора. Как-нибудь созвонимся, – встаю со стула, разминаю шею и ухожу из паба, не обращая внимания на попытки Кирилла что-то мне втолковать напоследок.

Священник из него выйдет еще тот. А вот из меня послушник – вряд ли.

После разговора с Кириллом на душе у меня довольно мерзко, и от пива осталось теплое, приторное послевкусие. Довольно странно для пива за чужой счет, кстати. Я еду в метро, накинув на голову капюшон слишком теплой для сезона спортивной куртки и упираясь правой рукой в сиденье. Как ни крути, а я опьянел, пусть и слегка, а тошнотворные бредни Кирилла, превратившие нашу милую беседу в обмен плевками, только усугубили мое промежуточное состояние.

Я долго, вдумчиво смотрю вниз, а потом резко поднимаю голову – так, что, кажется, вся кровь оттекает от мозга, – и мне в глаза сразу бросается надпись «Места для пасскажиров с детьми и инвалидов». Я медленно читаю ее по слогам и усмехаюсь. Уж на инвалидные места я точно не сяду. Принцип. А есть ли какие-то принципы у этих, с бородами и в платьях? Те, кто могут любые действия – свои и окружающих, – трактовать как угодно, как трактуют свои тексты священных писаний, могут обладать хоть какими-то жизненными принципами? Сомневаюсь. Я тоже вряд ли буду образцом морали и нравственности, вот только я обладаю, по крайней мере, одним принципом – живи и не мешай жить другим. И я не впихиваю терпимость и всепрощение в голову окружающих, словно старшеклассник свой вонючий член в подружку-девственницу из шестого класса. И самому мне от осознания этого даже становится как-то легче на душе. Вот только еще немного выпить обязательно нужно. Иначе я так и не перейду из одного состояния в другое и буду вечно скитаться по долине смертной тени собственных сомнений и убоюсь зла.

Рядом с лифтом к стене прикреплен листок с отчаянной надписью шариковой ручкой «МУДАК ИЗ БАНКА АВАНГАРД – ПРЕКРАТИ ПИСАТЬ НА СТЕНАХ!» Люди устали от произвола, но всем плевать. Некоторые понимают только физическую силу, а другие – те, кто берут гору кредитов, с которыми не могут справиться, – не понимают вообще ничего.

На третьем этаже нараспашку открыта дверь. Когда я делаю шаг в сторону раздолбанного дверного проема, меня едва не сносит дикий ураган из концентрированной вони – и это несмотря на то, что я уже изрядно накачался по дороге домой. Я видел тех алкоголиков, что живут здесь, эпизодически. Странные, сумеречные существа: усатый дед с парализованным наполовину лицом; странная, медленно передвигающаяся по лестницам вверх-вниз женщина-зомби; лысый и совершенно беззубый мужик – самый веселый из этой компании. Был там кто-то еще. И было множество гостей, один из которых как-то случайно ломанул на шестой вместо третьего и был выброшен мной на лестничную клетку, а затем отправлен кубарем вниз по ступенькам – на нужный этаж. Как-то раз эту дверь вышибали вечером правоохранители, и с тех пор ее косяк частично выломан, а сверху торчат электрические и телевизионные провода с общей раздачи.

Мимо проходит моя соседка с седьмого. Рыжая ожиревшая тетка с гигантскими сиськами и двумя детьми на шее. Несет огромный пакет из «магнита», всем своим видом так и намекая, что ей нужно помочь.