Всего лишь сон - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Филатова cтр.№ 31

Жена у Эрика была образцовой хозяйкой, всецело посвятившая себя семье. Потому Меган и считала ее дурой. Потому Меган и не была желанным гостем в доме своего брата.

Несмотря на взаимную неприязнь между примерной матерью и женой в лице Моники и Меган, которая предпочитала жить одна и исключительно ради себя (ну и ради мистера Блонда, разумеется), на день рождения племянника тетушка Меган приехать была обязана. Ее не обременяло общение с детьми своего брата, но вот осуждающие взгляды мамаш, которые привели на праздник своих обожаемых чад и заполонили весь задний двор дома, ей было крайне неприятно на себе ощущать.

Меган вот уже сорок минут держала в руках стакан апельсинового сока, не имея ни малейшего желания его пить. Дорога к брату заняла у нее три часа. Она не часто пользовалась машиной, и уж тем более не ездила на длинные расстояния, потому дорога в другой город утомила ее. Судя по состоянию, возможно ее даже укачало, хотя, как психолог и человек, имеющий пускай минимальный, но все же водительский стаж, она знала, что человека, который управляет автомобилем, укачать может крайне редко. И все же ее тошнило, а голова то и дело хотела предательски кружиться вокруг своей воображаемой оси.

Она присела на один из пластиковых стульев, который, как ей того и хотелось, стоял немного в стороне от остальных, словно кто-то заранее побеспокоился о том, чтобы Меган могла присутствовать на празднике без особого в нем участия. Это не осталось без внимания семерых молодых мамочек, которые без умолку хвалились достижениями своих отпрысков, весело резвящихся с детьми Моники и Эрика. Сама же Моника не отходила от детей, а Эрик практически все время разговаривал по телефону, активно жестикулируя и изображая на лице попеременно то недовольство, то злость, то недоумение.

– У вас нет детей? – прозвучало где-то на другом полушарии.

– Что, простите? – удивленно переспросила Меган.

– Я спросила: есть ли у вас дети? – повторила вопрос брюнетка с длинными волосами и слишком ярким, как для детского праздника, макияжем.

«Сколько же и чего ты закачала в свои губы, милая?» – подумала Меган.

– Нет, – улыбнулась она, – детей у меня нет.

Про себя же Меган отметила, что эти представительницы рода человеческого наверняка должны знать, кто она такая, и что у нее нет детей.

Глядя в никуда, она думала о Николасе, которого «видела» последний раз месяц назад, причем свидание то имело весьма интимный характер. С тех пор Ник ей не снился.

– Зато у вас чудесные племянники, – не унималась брюнетка.

– Да, благодарю, я знаю, – попыталась быть любезной Меган и автоматически сделала глоток апельсинового сока. Тошнота усилилась. Отвращение от общения с решительно настроенной на контакт мамочкой только усугубило головокружение.

– Моника – просто молодец, она – мой идеал в уходе за детьми, – снова продолжила свой треп мадам «накаченные губы». Меган изо всех сил натягивала на себя свою дежурную улыбку, с которой она обычно старалась не обидеть человека в первые минуты общения и избежать продолжительного диалога.

– Да, Моника молодец, – согласилась Меган, – но и Эрик… Он обеспечивает семью, делает все для того, чтобы они ни в чем не нуждались.

– Пройдет немного времени, и дети не вспомнят того, что подарил им отец, они вспомнят заботу матери, которая всегда была рядом, выручала их, помогала с домашним заданием, проживала с ними каждый важный момент их детства.

Меган продолжала улыбаться, но внутри нее уже закипал котелок под названием «тызаделамоюсемью». Ей почему-то с теплом вспомнился эпизод, когда они с отцом купили вертолет с пультом управления и запускали его из окна, тут же на память ей пришли ненавистные уроки в музыкальной школе, на которые ее пять лет таскала мать, пока Меган не устроила грандиозный скандал. Нет, Меган и Эрик никогда не были особо близки, к тому же брат считал ее чокнутой из-за ее ночных «припадков» в детстве, но унижать или оскорблять его могла только она сама. Возможно, право на это есть еще и у Моники, но уж точно не у этой «крашеной курицы с надутыми и раскрашенными фиолетовой помадой губами». Моника сама взвалила на себя заботу обо всех, она самолично посвятила себя в рыцари своей же кухни, она убедила мужа, что ответственность за сытые желудки и чистые трусы в их доме лежит целиком и полностью на ней. И пускай она это делала только в начале их отношений, когда ей хотелось окружить любовью своего молодого супруга (а на иные проявления любви у нее фантазии не хватило), Эрик уже привык к такому укладу, и теперь, если бы Моника не приготовила ему чай по первой просьбе, или же он обнаружил бы в корзине с грязным бельем больше двух пар нестиранных носков, он бы сделал жене замечание. Поэтому, даже если Моника и жалела о том, что приучила мужа к своей всеохватывающей опеке, изменить что-либо она уже не могла.

Но все это не волновало Меган. Ей было плевать на Монику и на то, страдает она или же получает извращенное удовольствие от добровольного рабства, но говорить о том, что Эрик – хреновый муж и отец… Тут уж извини, сестренка, ты переступаешь черту.

– Пройдет немного времени, – сказала Меган улыбающейся брюнетке с белоснежными зубами, – и дети скажут своей мамочке, что она их достала своей паталогической любовью. Когда дети вырастут и захотят самостоятельности, когда они создадут свои семьи, а их мамаша, которая ничего, кроме как подтирать им зад и водить за ручку на уроки игры на фортепиано, которые им никогда в жизни не пригодятся, не умеет, придет к ним домой или позвонит поздно вечером, когда молодая пара захочет насладиться друг другом в своей уже собственной постели, и спросит: «Как у вас дела? Что вы кушали? Куда ходили? Вымыли ли вы руки? Не покупали ли еду быстрого приготовления? Если да, то больше так не делайте, я завтра же приеду и приготовлю вам свой фирменный супчик. Часиков так в семь утра, подойдет? Ой, а что у тебя такой голос недовольный? Я что, вас от чего-то отвлекаю?..» И вот тогда, – продолжила Меган, перейдя на шепот и приблизившись к брюнетке, – вот тогда эти самые детки пошлют свою мамашу куда подальше, потому что она мешает им жить той жизнью, какой они хотят. А если не пошлют, то мамочка будет контролировать их до тех пор, пока их вторым половинкам это не надоест и они не подадут на развод. А мама будет утешать: «Я всегда говорила, что он/она тебя не достойны!». Но отец… отец… Эрик. Он так и останется папой в тени, который всегда улыбнется, согласится, поддержит, возможно даже потому, что не вникнет в суть вопроса, потому что занят, но он и не будет вмешиваться в их личную жизнь. Он, как и прежде, будет участвовать в их жизни материально, дарить подарки, занимать на покупку дома. А мамаша, Моника… Если дети отвергнут ее чрезмерную опеку, которая по сути тогда уже будет являться прямым вторжением в их собственную взрослую жизнь, начнет постепенно сходить с ума, потому что вся ее жизнь состояла лишь из постоянного контроля жизней своих детей. И она не будет знать, что делать с собой, на что потратить кучу своего свободного времени, она начнет чувствовать себя ненужной, брошенной и обиженной. Уйдет в депрессию. Может – в запой. По большому счету, мне плевать. Дети – это соседи, как бы грубо и цинично это не звучало. Да, очень родные и близкие, но соседи. Временные люди в жизни родителей. Пара, решившая родить детей, была создана до их появления на свет, и остаться друг у друга они должны после того, как дети вырастут и съедут от родителей. Нужно уметь жить для себя, а не лишь для отпрысков, и тогда у всех будут гармоничные отношения. И дети должны понимать, что они – не центр вселенной, а всего лишь временные сожители своих родителей, которых обучат летать и выпустят в небо, подобно летчикам, окончившим летное училище. Летчики. Свободный полет. Понимаете? Не существование ползком на расстоянии натянутой пуповины между матерью и ее чадом, а свободный полет в открытом небе.