«Неужели станет отчитывать за феерическое знакомство с их женщинами?»
Но Жанна не угадала.
– Передовица Элегии захвачена. Завтра мы штурмуем город. Элегия завтра падёт.
Так просто и уверенно сказал… Однако тревожная новость придавила хрупкий стан офицера неподъёмной могильной плитой. Сердце сжали ледяные когти паники, запуская в кровь отраву страха и беспомощности. Как так?
Жанна застыла каменным изваянием, не шелохнулась, когда Рооман, поднявшись, прошествовал мимо к выходу. Не почувствовала холода соленых слёз, что, разделив лицо на три равные части, упали на дрожащие руки.
Люди говорят, лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Они это серьёзно?
***
Флоротсек пришлых поражал своим разнообразием и богатством, но Жанна бесцельно бродила меж узких рядов контейнеров и террариумов. Её глаза смотрели и не видели одновременно. Все мысли убежали на поверхность, где Рооман с войском ушли штурмовать Элегию.
И вновь её дому грозит разрушение. Снова улицы и укреплённые толстым слоем железа дома окрасятся брызгами крови. Кровью близких и друзей.
А Жанна торчит у врагов!!
После того, как Ром покинул её вчера, Жанна просидела неподвижно и беззвучно плача несколько часов подряд. Хоронила ещё живых… потому что не сомневалась в победе пришлых.
Привела в себя автоматизированная система, чётко следившая за жизненными показателями и эмоциональным уровнем обитательницы апартаментов; не спрашивая разрешения, вколола успокоительное. Враз навалилась усталость с дремотой, и офицер завалилась на стол, на котором сидела. Веки налились свинцом и сами закрылись, но прежде, чем провалиться в мучительный сон, почувствовала, как её кто-то аккуратно поднял и переложил на мягкую софу.
Жанна уже целых полторы недели с момента попадания на корабль пришлых не переживала заново Свой Судный День. Но опять стояла посреди хаоса на улицах разрушенной Элегии в облике маленькой себя с красным, как кровь на белоснежном снегу, шарфике и варежках, с горькими слезами на ледяных щеках. Наблюдала со стороны за смертями родных, за перестрелкой военных из укрытий с каргами.
Всё так же, ничего нового. Та же боль, и вновь кровоточит маленькое, не искушенное вкусом охоты на врага и местью сердце девочки. Малышка всё понимает и плачет, плачет и плачет, но… ничего не может сделать, чтобы прекратить всё это.
НИЧЕГО!
Вдруг картинка сменяется, и Жанна уже смотрит на гибель другого мира – яркого, с разнообразными видами зелени и существ, с продвинутыми технологиями. Смотрит глазами маленького Роомана и ощущает ЕГО боль, как свою собственную.
Сильнейший взрыв, волна и огромный газовый гриб в небе, осыпающийся после серым пеплом на некогда зелёные земли.
На Пустую Землю…
Видела Жанна, как спасался народ маленького Роомана, вынужденно ютился в кораблях вместо родных жилищ; как воины, облачённые в специальную форму, защищающую от выброса радиации, в спешке собирали горстки образцов с уцелевшей почвой, растений, отлавливали по паре представителей одного вида животных, насекомых и прочей живности. Видела, как карги загоняли в корабли одичалых веров, прятавшихся в покрытых пеплом лесах; как из недр земли к небу прорывались чёрные столбы Мёртвой Воды, отравляя остатки мира пришлых.
Карги и земляне такие разные, однако боль и потеря их схожи.
Неужели и Землю в итоге войны ждёт такая Пустота?..
Нет. Как же Жанна могла запамятовать? Карги уничтожат людей и на Пустой Земле построят Новый Мир.
Но разве это справедливо? Совсем нет.
Когда Жанну наконец отпустили ужасы липкого сна, она узнала от пришлого, приставленного её охранять, что глава каргов с воинами уже выгрузились на поверхность. От осознания, что опоздала, что не успела поговорить с Ромом, в голове взорвался колючий шар паники. Сердце вколачивалось в ребра, готовое проломить в них дыру и броситься следом за воинами, чтобы предотвратить непоправимое.
Но выше головы не прыгнешь. Жанне оставалось лишь ждать вестей. Она понимала, что Рооман сделал это специально – рассказал о высадке и её цели, чтобы Жанна кожей прочувствовала обречённость человечества. Неутешительно хмыкнула: не сама ли просила его сообщать новости с поверхности?
В Элегии находился интернат для детей военных, а в нём Артём – сын Дайны. От жуткой мысли Жанна сбежала во флоротсек, наобещав своему надзирателю-телохранителю, что ничего трогать не станет. В каюте находиться более не могла, стены давили.
Прохаживаясь по ботаническому саду, как про себя прозвала флоротсек, Жанна вынашивала план справедливого спасения людей от незнания и каргов от яда ненависти, но мысли об Элегии постоянно мешали концентрироваться. Офицер готовилась к худшему, однако сердце грела надежда на лучший исход вылазки. Лучший для людей.
Так, погруженная в омут внутренней борьбы и противоречий, Жанна не заметила гостью.
– Твоё имя Жанна? Верно?
Интересовалась именем женщина пришлых. Высокая, с чернильной толстой косой волос на плече, одетая в серо-золотистое платье, как и грубиянка, но в отличие от последней у гостьи было дружелюбное выражение лица. Жанна настороженно кивнула. Что этой от неё надо?
– А моё Кирия, – отозвалась она и неожиданно широко улыбнулась, но затем потянулась в спине. Только сейчас офицер заметила, что женщина находится в интересном положении. – Я присяду? Устала, пока сюда дошла.
– Д-да. К-конечно…
Обескураженная визитом Кирии, Жанна наблюдала, как та аккуратно садится на каменную лавку, придерживая низ большого живота. Происходящее всё никак не укладывалось в разуме. То самки каргов её, Жанну, прогоняли, обозвав чужачкой, то теперь одна из них заявилась сюда.
– Уф-ф… – выдохнула Кирия и подняла глаза на застывшую Жанну. – Ты извини за Накеру. Она не права.
Накера – это, наверное, та грубиянка с чёрными косами, догадалась Жанна.
– Разве? По-моему, она выразилась очень даже чётко. Я – чужая здесь, – нахмурилась Жанна.
– Это так, но и не так. Мы все чувствуем в тебе зверя. И ты знаешь. Пусть ты и полукровка, но часть нас, – парировала Кирия. – А Накера… она сказала это из злости и ревности. Ведь это она должна была стать трофеем Роомана, готовилась к этой чести, но… наш глава отверг её два года назад.
Что-что?!! Вот ревнивой самки каргов Жанне только не хватало!
Кирия вдруг заливисто засмеялась, а рассмешило беременную ошарашенное, затем скептическое выражение лица Жанны. Офицер удивленно насупилась от такой яркой реакции гостьи, на что Кирия, кашлянув в ладошку, пояснила:
– Эм, ты это… не принимай мой смех на свой счёт. Это всё гормоны… кхм, просто никто ещё так не разговаривал с Накирой. – Села поудобнее. – Накира – она… как только Совет учредил её кандидатуру, она стала вести себя заносчиво. Нет, на самом деле она хорошая, просто…