Женщины Парижа - читать онлайн книгу. Автор: Летиция Коломбани cтр.№ 25

Она постаралась объяснить Синтии, что может только помочь ей составить письмо в дирекцию, но не станет принимать чью-либо сторону в конфликте. Синтия мгновенно изменилась в лице. Рот ее исказила гримаса, одновременно гневная и презрительная.

«Так, значит, ты такая же, как все! – бросила она ей. – И зачем только ты сюда явилась? Заскучала и решила немного развлечься? Ведь любопытно взять да и понаблюдать за страданиями других, правда? И что, тебе понравилось? Позволило это тебе лучше относиться к собственной жизни? К твоей дерьмовой жизни в твоем благополучном квартале для богатеньких? Решив писать людям письма, ты что, всерьез подумала, что сможешь этим кому-то помочь?! Это совсем не то, что нам нужно! Ты и понятия не имеешь, как мы все здесь живем! Ты приходишь всего раз в неделю, для тебя это просто хобби, развлечение! Так вот, именно я записалась к тебе на сегодня, и что же ты сделаешь? Все, что ты делаешь, ты делаешь просто для очистки совести, потом ты закрываешь за собой дверь и уходишь, чтобы навсегда выбросить всех нас из головы! Так вот – убирайся-ка ты в свой богатенький квартал и не высовывай носа оттуда! Здесь тебе нечего делать, никто в тебе не нуждается!»

В завершение свой гневной речи она ударила кулаком по ноутбуку Солен, так что он свалился на пол. Привлеченная дикими криками просительницы, из приемной прибежала Сальма. Но было слишком поздно, все уже произошло. Синтия, изрыгая проклятия, выбежала из зала.

Директриса, тоже спустившаяся сверху, в ужасе созерцала ущерб. «Опять Синтия?» – спросила она. «Да, – вздохнула Сальма, – опять Синтия».

Современные технологии не выдержали натиска Синтии. Макбук не включался. Перепуганная директриса пообещала Солен, что администрация возьмет на себя все расходы по ремонту техники. Но Солен отказалась, ей не нужны были дворцовые деньги. У нее есть знакомый компьютерщик, он поможет решить проблему. Сломанный компьютер – это еще не конец света.

Этим вечером у Солен совсем пропал аппетит. Она не притронулась ни к одному из блюд в японском ресторане. Сидевшая рядом Сальма пыталась ее успокоить: не она первая испытала на себе злобу Синтии. Многие обитательницы Дворца уже понесли по ее милости непредвиденные расходы.

Всем во Дворце была известна история Синтии. Брошенная матерью при рождении, всю жизнь она провела в детском доме, где росла, подобно дикой траве: без любви, воспитания и постоянного внимания. Поскольку рано или поздно ее отовсюду выгоняли, ей так и не удалось окончить школу, которую она бросила в шестнадцать лет. Достигнув совершеннолетия, она, естественно, оказалась на улице, без работы, как и большинство подобных ей девушек. «На улице» она почти сразу наткнулась на плохих людей, которые, увы, сумели обеспечить ей неплохие доходы. Все это увело ее довольно далеко от нищеты, которая была бы более типичной для ее положения. Но, чтобы иметь все это, ей приходилось заниматься самыми дурными вещами, которые только можно – а порой даже и нельзя – себе представить.

Потом она забеременела. Она хотела этого ребенка, он вовсе не был «случайным залетом». Ведь у самой Синтии никогда не было настоящей семьи, и никто ее не любил. Ей необходимо было привязаться душой к кому-нибудь, чтобы придать своей жизни смысл. Этот ребенок давал ей шанс. Возможность начать новую жизнь. Он мог все исправить, залечить ее раны, заделать все трещины.

Для него она решила исправиться, отучить себя от порока.

Но когда он родился, она вновь почувствовала себя обездоленной, ее охватило чувство ненужности и беспомощности, да притом и незаконности того, что она совершила. Как стать правильной матерью, если у тебя самой никогда не было родителей? Как научиться давать то, чего ты сама никогда не получала?

У Синтии была только огромная нежность к этому ребенку, с которой она не всегда могла справиться, да еще постоянная боязнь оказаться не на высоте. Итак, демоны Синтии вновь закружились вокруг нее. Вскоре отец ребенка от нее ушел. И она вновь погрузилась в прежнюю жизнь.

Когда по решению суда Синтия была лишена опеки над ребенком, она окончательно погрязла в отчаянии.

Сегодня, по ее словам, она полностью оставила былое ремесло и клянется, что она «чистая». Теперь полем ее битвы стала попытка вернуть опеку над сыном – ему уже исполнилось пять лет, – которого поместили в приемную семью. А Синтия на собственной шкуре знает, что это такое. Нет, она не хочет для него подобной жизни. Она не собирается встречаться с ним раз в месяц в зале приемной, выкрашенной в кричащие, кислотные цвета, не собирается видеть его в одежде, которую не она ему покупала, в сопровождении людей, которых она не знает. Это не она читает ему сказки по вечерам, не она успокаивает его, когда ему снятся кошмары. Она не становится свидетельницей самых важных моментов его жизни. И потерянное время уже не вернуть. Ей никогда уже не увидеть его первых шагов, никогда не увидеть, как он впервые пошел в садик, как посмотрел свой первый мультик.

Восемьдесят четыре часа в год – она все подсчитала. Вот то время, что ей отведено, чтобы видеть своего ребенка. Приемная семья, в которую его определили, живет в провинции, и Синтии приходится на всем экономить, чтобы его могли к ней привозить. Да и временем, которое они проводят вместе, она не может как следует насладиться. Она не сводит глаз с настенных часов, наблюдая, как неумолимо двигаются стрелки. Она уже знает, что в конце дня ее сынок уйдет в одну сторону, а она в другую, и опять придется ждать следующего месяца.

Когда он уходит, Синтия опять чувствует себя покинутой, осиротевшей. Ей снова представляется собственное рождение, только в перевернутом виде, будто кошмар все время к ней возвращается, и ему никогда не будет конца. Горе ее вечно, и нет возможности его утолить.

И тогда Синтию начинает охватывать безумный гнев. Гнев из-за того, что не она выбрала для себя такую жизнь, не она выбрала такое будущее для своего малыша. Потому что ее история повторяется, безжалостно и неумолимо, и она бессильна с этим что-либо сделать. Она в гневе потому, что «любовь» – это далеко не самое главное, иногда этой пресловутой христианской «любви» на всех не хватает.

Она зла на весь мир. Она зла на судей, которые передают детей в чужие семьи, зла на присяжных, зла на приемные семьи, зла на служащих Дворца, зла на «африканских теток», на женщину с сумками, даже на тех, кого совсем не знает. Некоторые живут здесь вместе со своими детьми, и их близость к ним для нее особенно невыносима. Она не может вечно сталкиваться с их колясками, слышать их крики по ночам. Слишком уж живо они напоминают ей, что ее собственный сын спит сейчас совсем в другом месте, так далеко от нее.

Тогда она начинает нервничать, иногда просто выть, как дикий зверь, как волчица, у которой отняли детеныша. И, как бешеный зверь, она к себе никого не подпускает. Она готова укусить любого, кто попытается ей хоть в чем-то помочь.

Во Дворце она чувствует себя пленницей. Иногда она бьется головой об стену, всю ночь напролет. «Ее тюрьма – это вовсе не Дворец, – говорит Сальма. – То, что требует Синтия с таким упорством, это вовсе не другая комната, а другая жизнь. То, чего у вас не было в детстве, у вас не будет никогда». Это так: кто досыта не ел за семейным столом, никогда не утолит свой голод.