Империя травы. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Тэд Уильямс cтр.№ 73

Сненнек сумел правильно перехватить топор, запрыгнул на врага и принялся наносить тяжелые удары лезвием по шее и голове, а чудовище шипело и пускало пену из раненой морды. Беспрестанные удары Сненнека оставляли следы на бронированном теле, но не причиняли видимого вреда.

– Пойди и принеси!.. – крикнул он, но Квина уже метнулась на четвереньках к костру, чтобы схватить свое копье Охотницы. Когда она вернулась, чудовище держало Сненнека за шею. Квина не осмелилась атаковать его в туловище, опасаясь задеть своего любимого, поэтому прицелилась в затылок, и двумя руками вогнала копье в кожистый промежуток между бронированной головой и похожей на раковину спиной. Острый каменный наконечник пробил шкуру, и наружу брызнула бледная жидкость. Квина рванула копье на себя, и чудовище выпустило Сненнека. Однако оно так яростно дернулось в сторону, что Квина выпустила копье из рук, но Сненнек наконец освободился. Он отскочил к поляне, схватил большой камень, вскинул его над головой, пока чудовище пыталось подняться на ноги, и обрушил свое новое оружие на череп жуткого зверя. Кость хрустнула, голова треснула, как яйцо, и превратилась в липкую дрянь. Некоторое время кошмарное существо еще дергало конечностями, но постепенно перестало шевелиться.

Квина и Сненнек стояли на четвереньках, как больные собаки, втягивая в себя воздух. Наконец она выпрямилась и на трясущихся ногах подошла к своему возлюбленному.

– Ты сильно пострадал?

– У меня останутся синяки, которые я буду чувствовать несколько дней, – ответил он. – Но ничего более серьезного. А как ты, моя отважная нукапика?

– У меня поцарапана шея, – сказала она. – И я не успокоюсь, пока ее не промою. Что это за отвратительный ужас?

Сненнек встал и стряхнул грязь и листья с одежды.

– Я не знаю. – Он подошел к мертвому существу и пнул его ногой, обутой в сапог.

– Такое впечатление, что у него панцирь как у краба, – сказала Квина. – Или у жука.

– Гант, – удивленно сказал Сненнек, словно обнаружил новую звезду на небе. – Сердца наших предков, клянусь, это гант. Только я о таких никогда не слышал. Но что он делает в Альдхорте?

– Они живут в южных болотах, разве не так? Я помню, как отец о них рассказывал.

– Они никогда не заходили настолько далеко на север, – согласился Сненнек. – И о них не говорилось даже в легендах просвещенных народов, которые я изучал. Но королева Мириамель и ее друзья сражались с ними во Вранне во время войны Короля Бурь – Мириамель и герцог Изгримнур даже пошли в гнездо гантов, чтобы освободить лорда Тиамака, когда он попал к ним в плен. Но те ганты не были настолько похожи на людей – да еще такими большими. Этот почти в два раза крупнее обычного ганта. – Сненнек взял все еще тлевшую ветку из рук Квины и повернул голову ганта, чтобы разглядеть то, что осталось от его морды. – Смотри, глаза у него впереди, как у человека. И вот – почти человеческие руки, а у настоящих гантов должны быть клешни. – Он смотрел на мертвое чудовище и хмурился. – Мы не хотим, чтобы он валялся возле нашего лагеря. Давай оттащим его подальше.

– Я не стану к нему прикасаться, – твердо сказала Квина. – Я соберу ветки, мы их сплетем и закатим его туда. – Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть ганта, но не выдержала – уж очень страшным было разбитое лицо с разинутой пастью. – Ты слышал, какие звуки он издавал? Словно пытался произносить слова, как человек.

– Не говори таких вещей, даже если это правда, – сказал Сненнек. – Нам и без того будет трудно заснуть сегодня ночью. Я даже боюсь, что потерял аппетит.

– Значит, ты действительно расстроен.

Сненнек вытащил копье Квины из тела ганта и вытер его о траву.

– Клянусь Киккасутом, Крылатым Отцом, так и есть! – Он протянул ей копье. – Ты хорошо сражалась, моя будущая жена, клянусь всеми священными горами Иканука, я рад, что мы почти добрались до реки, если такие существа лазают здесь по деревьям. Хотелось бы знать, что делает болотный демон посреди леса?

Морган понял, что Да’ай Чикиза не просто огромные развалины, которые он видел вначале. Виньеда вела их в глубину города, и, когда они спустились на нижние уровни, Морган увидел множество подземных помещений и переходов, но они не являлись работой смертных рудокопов или туннелями с надежными подпорками, установленными осадными инженерами, а тщательно отстроенным продолжением наземных зданий. Хотя стены новых переходов покрылись мхом и черным лишайником, Морган сумел разглядеть кое-где под ними камень, защищенный от воздействия стихий, хотя некоторые поверхности постепенно истаяли, точно марципан под солнечными лучами. Здесь резьба оставалась четкой, словно ее сделали вчера: Морган видел детали рук, лиц, листьев и цветов, а также дюжины других вещей, частично скрытых мхом и землей.

Многочисленные картины, невероятно красивые и все же нечеловеческие, наполнили его такой сильной тоской по дому, какой он не испытывал уже несколько месяцев. Весьма возможно, что другие смертные ничего этого не видели, и ему бы следовало удивляться и испытывать восхищение, но он чувствовал себя маленьким и ничтожным. Тяжесть древнего заброшенного великолепия превратила его собственную жизнь – быть может, всю историю смертных – в нечто проходящее, блеск на крыльях стрекозы в сиянии летнего солнца, короткую вспышку, рожденную лишь для того, чтобы умереть.

Наконец они добрались до огромного подземного зала, почти такого же большого, как Дом Голосов, хотя его крыша находилась сравнительно невысоко, всего лишь в три роста Моргана. Стены тоже украшала резьба, но лишайник и мох тут убирали, а в нишах вдоль стен стояли дюжины светильников, давая достаточно света, чтобы Морган смог разглядеть древние, высеченные в камне фигуры, а не гадать, что хотели изобразить резчики. Однако его внимание привлекли собравшиеся здесь ситхи – молчаливые, точно олени, их было более сотни. Многие посмотрели на Виньеду, когда она ввела их в зал, и Моргану вдруг показалось, что они испугаются неожиданного шума и убегут.

Такое количество бессмертных, естественно, напомнило Моргану лагерь Адиту и Джирики в Х’ран Го-джао, но те ситхи занимались повседневными делами: работали, танцевали и смеялись, а Чистые показались ему какими-то сонными. Некоторые стояли или сидели небольшими группами в разных частях зала, но он не заметил, чтобы они разговаривали между собой. Другие небольшие группы что-то негромко пели, но если музыка в другом лагере ситхи вызывала радость в его сердце, то сейчас мелодии больше походили на стенания скорбящих.

– Что они тут делают? – шепотом спросил Морган у Танахайи.

– Здесь, в Да’ай Чикизе, живет гораздо больше ситхи, чем я предполагала, – сказала она. – В плохие времена даже мой народ можно убедить отказаться от истории, хотя они утверждают, что полностью ее принимают.

По большей части, ситхи выглядели мрачными, холодными и негостеприимными, поэтому Морган почувствовал облегчение, когда Виньеда вновь заговорила на вестерлинге.