— Ты в безопасности, моя дорогая, — вновь сказал герцог. — Он ударил тебя?
Это был простой вопрос, но Салена пролепетала в ответ что-то невнятное:
— Я… молилась… я молилась… чтобы вы пришли и… спасли меня.
— Не сомневаюсь, что ты делала именно это, — сказал герцог глубоким голосом.
Он поставил ее на землю, но не разжал объятий и, когда Салена взглянула на него с удивлением, прикоснулся губами к ее губам.
Почувствовав касание его губ, она поняла, что именно этого ей хотелось, именно об этом она молила. Это был верх блаженства, восторг, которого нельзя описать словами.
Она прижалась к нему, чувствуя, что должна стать его частью, чтобы быть всегда в безопасности.
Прикосновение его губ пробудило в ней удивительное и прекрасное, не похожее ни на что ощущение; оно разливалось по всему ее телу, поднимаясь к груди, а потом и к губам.
Это было так прекрасно, так восхитительно! Салене казалось, что она умерла и попала в рай.
Сначала ее губы были мягкими, сладкими, непорочными, но потом герцог почувствовал, как она, задрожав, ответила на его настойчивый поцелуй, и еще крепче прижал ее к себе.
Салена забыла все свои муки, все переживания и тревоги.
Все на свете исчезло. Был только герцог, который дарил ей самые чудесные и упоительные ощущения.
Казалось, вокруг звучит неземная музыка и плывет аромат нездешних цветов, словно они перестали быть смертными существами, а стали частью чего-то божественного.
Герцог поднял голову, чтобы посмотреть на Салену, и понял, что никогда не видел более счастливой женщины.
— Я люблю… тебя! — пробормотала она. — Я люблю… тебя!
— Я так долго ждал от тебя этих слов! — ответил герцог. — Только, моя дорогая, я ужасно боялся, что не успею спасти тебя от рук этого негодяя.
— Он… собирался… избить меня, — пробормотала Салена.
И вспомнив об этом, вновь почувствовала страх. Но герцог обнял ее, поцеловал, и от этого страх чудесным образом улетучился.
— Давай поедем домой, моя милая, — сказал герцог.
Он нашел ее губы своими губами и еще раз поцеловал ее.
Она снова затрепетала — но не от страха.
Он взял ее за руку и повернул.
Салена увидела, что они стоят под высокими пальмами посреди большого оазиса. Они были вдвоем; только несколько верблюдов лежали в тени неподалеку.
Салена посмотрела в ту сторону, откуда они пришли, и увидела большой темный шатер, а рядом — несколько моряков в белой форме и лошадей, на которых они приехали.
Потом она поглядела на герцога.
Она не могла думать ни о ком, кроме него. И он с огромным облегчением увидел, что в ее глазах нет ужаса, которого он так боялся.
Наоборот, ее глаза светились солнечным светом — и это словно напомнило герцогу, что день подходит к концу. Он с беспокойством посмотрел на запад.
— Мы должны поторапливаться, моя дорогая, — сказал он. — Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы ехать верхом? Так будет быстрее.
Он улыбнулся и, прежде чем она успела ответить, добавил:
— Ведь я обещал тебе верховую прогулку, когда жара немного спадет.
Она улыбнулась в ответ и прижалась щекой к его плечу.
Герцог снова взял Салену на руки, чтобы песок не попал в ее тапочки, и понес к лошадям.
Одна лошадь была под женским седлом.
Салена ждала, пока герцог подсадит ее, но он медлил. Она вопросительно посмотрела на него и увидела, что он смотрит на ее грудь, просвечивающую сквозь полупрозрачную ткань.
Впервые Салена почувствовала смущение.
Из шатра вышел матрос. Герцог сказал ему что-то, и тот, кивнув, побежал обратно.
— Ты замечательно выглядишь, — мягко сказал герцог Салене, — но я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме меня, видел твою красоту.
Салена покраснела. Матрос вернулся, держа что-то в руках.
— Это подойдет, ваша светлость?
То, что принес матрос, оказалось тончайшей работы вышитым покрывалом, из тех, которыми на Востоке накрывают диваны, а особо ценные и старинные вешают на стены.
Герцог накинул его Салене на плечи и, скрестив концы у нее на груди, завязал их сзади на узел.
Салена подумала, что выглядит довольно забавно в этом наряде, особенно с жемчужинами, свисающими со лба, и браслетами на запястьях.
Но все это было не важно по сравнению с тем, что герцог был рядом, что он ее поцеловал.
Из шатра вышел капитан Барнет; за ним — остальные матросы.
Герцог вопросительно посмотрел на него, и капитан сказал:
— Его высочеству придется некоторое время спать на животе, ваша светлость!
Салена не слушала и даже не пыталась понять, что это значит.
Она смотрела на герцога и думала только о том, как он красив и как она его любит!
«Он пришел, когда я позвала, — говорила она себе. — Он спас меня. Он меня любит, как я об этом молила».
Герцог вскочил на лошадь, и они двинулись в путь.
Сначала он приказал ехать медленно, но, увидев,) с какой уверенностью Салена держится в седле, дал команду ехать быстрее.
Скоро пустыня осталась позади, потом они миновали предгорья, и Салена увидела вдали море. К тому времени как они достигли окрестностей Танжера, солнце зашло и начали быстро сгущаться сумерки.
«Вот мы и дома!» — подумала Салена.
Но, к ее удивлению, герцог повернул свою лошадь не к вилле, а в сторону города.
Они ехали слишком быстро, и Салена не стала его ни о чем спрашивать. Они проскакали по узким, грязным улицам, забитым верблюдами и ослами. Вдоль обочин уныло слонялись попрошайки.
Между домами мелькнула полоска воды — бухта, — и Салена поняла, что герцог везет ее на «Афродиту».
Сердце ее забилось сильнее, когда она подумала, что скоро князь и леди Мортон останутся далеко позади и они будут вдвоем с герцогом.
Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в его объятиях и вновь почувствовать на губах его поцелуй.
В открытом море их никто не потревожит и никто не сможет им помешать.
Копыта лошадей простучали по булыжникам набережной, в конце которой сверкала белизной элегантная «Афродита». В золотистом свете иллюминаторов Салена увидела мистера Ворэна, ждущего их у трапа.
Герцог соскочил с лошади и подхватил Салену с седла.
Прикосновение его рук отозвалось в Салене трепетом. Их взгляды встретились, и герцог с большой неохотой опустил ее на землю. Они направились к трапу.