Франсуа Гизо: политическая биография - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Таньшина cтр.№ 22

В. А. Бутенко, Гизо, знавший английский государственный строй лучше Руайе-Коллара, не мог так легко осудить систему парламентского министерства ^[142]. В то же время, его личное прошлое в гораздо меньшей степени связывало его с принципом легитимизма и династией Бурбонов, чем прошлое Руайе-Коллара, что давало Гизо возможность более беспристрастно оценить положение королевской власти во Франции. Поэтому после 1820 г., когда ультрароялистская реакция перешла в наступление, и доктринеры оказались в оппозиции правительству, политическая система, построенная Руайе-Колларом, потерпела неудачу, и именно Гизо взял на себя задачу создать новую теорию для своей партии – теорию парламентаризма. В работе «О представительном правлении» сущность английской парламентской системы Гизо видел не в том, что фактическое руководство перешло в руки Палаты общин, а том, что «правительство решилось поместиться в недрах самих палат, установить здесь центр своей деятельности и управлять… среди них и посредством них» ^[143]. Как видим, Гизо призывал к гармоничному взаимодействию королевской власти, правительства и парламента, к совместной работе всех ветвей власти. В 1816 г. Гизо, прежде всего, делал упор именно на взаимодействии, а не на разделении властей, как Руайе-Коллар. Гизо настаивал в это время на слиянии законодательной и исполнительной власти: «Так как общество одно, то и правительство тоже должно быть одно» ^[144]. В этой работе Гизо называл теорию разделения властей «напрасной», считая, что она вносит дисбаланс в политическую систему, так как правительство и парламент, по его мнению, при системе разделения властей будут находиться в постоянной вражде друг с другом, и борьба между ними закончится либо разрушением наиболее слабого элемента, либо слиянием ветвей власти. Поэтому власть, по мнению Гизо, должна быть единой в своей основе, хотя и раздельной внешне ^[145]. Гизо ни в коем случае не отвергал сам принцип разделения властей, но выступал за согласованные действия различных ветвей власти, настаивая на их гармоничном взаимодействии и внутреннем единстве. Он полагал, что согласно теории разделения властей, король представляет собой правительство, Палата депутатов – оппозицию, а Палата пэров – посредника между ними. В действительности же, напротив, король, Палата пэров и Палата депутатов должны составлять одну и ту же власть, которая управляет соединенной силой этих трех элементов. При этом оппозиция, существующая в парламенте, является, по мнению Гизо, оппозицией внутренней, которая действует в самом правительстве. Такая оппозиция, считал Гизо, является своеобразным средством устрашения власти, когда одно наличие оппозиции будет обязывать правительство быть мудрым и твердым ^[146].

Гизо не рассматривал вопрос о том, как эта гармония между властями должна осуществляться на практике. Он ссылался только на право роспуска палаты и на «законное» влияние, которое должно оказывать на выборах правительство, а также был убежден в необходимости сильной королевской власти. Гизо писал: «Мы далеки от того, чтобы думать, что природа представительного правления обязывает короля быть только королем-лентяем или азиатским монархом, за которого управляет визирь» ^[147]. Гизо продолжал: «Только король хочет и может действовать, он один имеет право желать власти и управлять. Министры же только освещают волю короля, это не только их долг, но и необходимость, поскольку без воли короля министры – это ничто, они ничего не могут без него ^[148]. Таким образом, именно король, по мысли Гизо, определяет политический курс страны, министры являются лишь исполнителями его воли; их основная обязанность – доводить мнение короля до сведения парламента, а мнение палат до сведения короля. Что касается ответственности министров за акты королевской власти, то ответственные министры, по мнению Гизо, вовсе не получают инициативы в делах управления. Принимая свои портфели, они лишь «подтверждают, что взгляды и намерения короля вполне совпадают с их собственными, или, что они надеются приобрести на взгляды короля достаточное влияние, чтобы не бояться скомпрометировать себя, исполняя его намерения» ^[149].

В вопросе о законодательной инициативе Гизо в этот период решительно встает на сторону королевской власти. В руках палат, которые, по его мнению, являются по отношению к правительству «естественно нападающей властью», законодательная инициатива неизбежно превращается в «орудие агитации и беспорядка». С ее помощью парламент будет бороться с правительством, а правительство, все время вынужденное защищаться, всегда будет слабым и неустойчивым, и либо погибнет само, или сокрушит власть палат ^[150]. Гизо подчеркивал, что если в Англии право законодательной инициативы принадлежит парламенту, то это не потому, что оно должно ему принадлежать, а потому, что парламент в Англии является центром сосредоточения власти. Парламент является инструментом, с помощью которого король управляет. Во Франции же право законодательной инициативы должно принадлежать именно королю, а не парламенту, поскольку именно королевская власть, по мнению Гизо, являлась центральным органом власти ^[151].

Гизо справедливо полагал, что после пережитых Францией революционных потрясений общество нуждалось в существовании некоего авторитета, внушавшего бы уважение и доверие. Таким авторитетом, по его мнению, могла быть только реставрированная королевская власть: «Король должен говорить, приказывать и предлагать» ^[152], а не замыкаться в себе и не быть пассивным под предлогом своей неприкосновенности и ответственности министров ^[153].

Гизо неоднократно подчеркивал, что система парламентского правления находилась во Франции только в стадии становления, во Франции, в отличие от Великобритании, не было опыта парламентской деятельности. Поэтому революция, целями которой были свобода и справедливость (под которой Гизо понимал справедливые, то есть равные для всех граждан, законы), закончилась борьбой политических групп за власть. Эта борьба не только не прекратилась после 1814 г., но разгорелась с новой силой. В таких условиях, считал Гизо, только королевская власть могла быть посредником между противоборствующими общественными интересами ^[154]. Отсюда вытекала основная задача королевской власти: стремиться быть надклассовой, внепартийной силой, которая смогла бы объединить под своей эгидой все общество ^[155].