Мурка. Королева преступного мира - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Руссо cтр.№ 40

Молодой актер, почитающий новаторство, остался наедине со своими мыслями и почти пустой рюмкой, от тоски он заказал еще водки. Варфаламеев пересел к нему за столик и громко сказал официанту, что хотел бы оплатить выпивку.

— Рассмотрел ваш талант, сидя неподалеку. Как понимаю, вы всерьез увлечены кинематографом?

Парень неуверенно кивнул, но на щедрый жест ответил отказом, ибо не имеет нужды в подачках.

— Могу узнать ваше имя? — продолжил диалог Варфаламеев, мягко разрушая стену неприятия.

Сначала актер назвался Гермесом (это был сценический псевдоним), потом сознался, что при рождении получил имя Васька. Он относился с подозрением к любопытному щеголю, который вел себя слишком уверенно и раскрепощенно. Паренек был хмур и молчал, до момента, пока не принесли бесплатную выпивку. Варфаламеев представился человеком, страждущим создать свой фильм, и как бы между делом заметил, что для этого у него есть все «инструменты», но он не может найти талантливого мужественного героя для картины.

— В столице с актерами настоящая беда! — сетовал чекист. — То пропойца, то бездарь. А если есть хоть немного таланта — так руки выкрутят! Вот и скитаюсь по провинции в надежде встретить ценителя истинного искусства.

Василий-Гермес понимающе кивал и был полностью согласен с нэпмэном, хотя и понятия не имел о столичной жизни, потому как с роду не выезжал из своего городка. Чуть захмелев, актер разоткровенничался: поносил бездушный театр, точнее его руководство, которое являлось главной преградой между ним и главными ролями. Он был уверен, что ему завидуют за его талант и именно поэтому не дают возможности играть на сцене то, что ему хочется. Выпив залпом несколько рюмок, Василий признался честно, что согласен на все, чтобы стать звездой экрана. Чекист на мгновение почувствовал себя Люцифером, заключающим сделку с простым смертным. Тщеславие — пожалуй, самая зыбкая часть греховного болота, которое поглощает множество самонадеянных фантазеров. Варфаламеев на всякий случай уточнил график занятости.

— Не могу подводить театр. На меня рассчитывают, надеются! — неправдоподобно произнес Василий, после чего добавил, подавляя икоту: — Но если предложение достойное… я бы может быть… осмыслив всю глубину… так сказать…

— Если бы я вам предложил одну любопытную роль? — перебил его собеседник, остановив поток бессвязных слов.

— Я согласен! — коротко ответил Василий и сразу же затребовал зерно роли.

Чекист улыбнулся, радуясь тому, что сэкономил время, потому как не ожидал, что ему так повезет и удастся отыскать подходящий типаж прямо в этот вечер, зная, что люди, связанные с творчеством, очень непросты и могут долго набивать себе цену.

На всякий случай Василий прочитал несколько монологов главных героев спектаклей, за игрой которых он наблюдал преимущественно из массовки. Потом зарыдал и тут же рассмеялся. Все грани его таланта заблестели разом, он стремился убедить нэпмэна, что лучшей кандидатуры на роль Александра Варфаламеева ему не сыскать.

— Это немного грустная история о том, как один чекист полюбил воровку. Она ответила на его чувства, за что была жестоко наказана бандитским миром, — последовал краткий сюжет на вопросы артиста.

Василий-Гермес активно закивал, предвкушая роль лихого преступника, но после того как узнал, что ему предстоит играть чекиста, заметно погрустнел и честно признался, что любовь играть у него не особо получается. Информация о том, что у бандита в фильме почти нет слов, заметно подняла ему настроение. Александр пообещал в ближайшее время устроить встречу с режиссером, заверив, что искать другого актера не намерен. Они ударили по рукам и расстались полюбовно.

Сонька торопливо шла на встречу с чекистом, постоянно оглядывалась, шарахаясь при каждом громком звуке, опасаясь, что за ней следят. Девушка понимала, что шансов встретить старость у нее немного, но все же надеялась, что Колченогий сдержит свое обещание. Накануне она была поставлена перед выбором: чекист в обмен на ее свободу. «Куда она пойдет? Что будет делать? Свобода ли это убегать и скитаться?» — множество вопросов не давали ей покоя много часов. Мысли обжигали, словно угли, на которые она вынуждена была наступать не по собственной воле. Сонька пришла к выводу, что смерти боится больше, чем возвращения в бордель, но все же надеялась на мудрость и силу своего Сашеньки.

Варфаламеев ждал ее в своем укрытии — крохотной заплесневелой комнатке, упрятанной внутри подвала полузаброшенного здания. Сонька долго не решалась начать разговор и отводила глаза, но, не выдержав, расплескалась слезами и эмоциями.

— Я придумал, как мы их обхитрим. Доверься мне! Я вытащу нас обоих из этой неприятной ситуации! — заверил ее Александр, после того, как внимательно выслушал. Он предвидел нечто подобное, поэтому новость его совсем не шокировала.

В голосе служителя отечеству было столько уверенности, что девушка почувствовала прилив сил. Она была не одна в этом отчаянном положении и из омута горя ее вытаскивала сильная рука мужчины, на которого она смотрела влюбленными глазами.

Мэри замечала: что-то происходило, но вопросы задавать не спешила. Колченогий погрузился в темные мысли, на их островке счастья совсем не было солнца и это ее огорчало. На предложение позавтракать он ответил отказом.

— Что с тобой, Сережа? — мягко спросила она.

— Знаешь, я всегда любил листать Платона. Его мудрость меня вдохновляла. Он считал, что идеальные спутники власти в человеке и обществе — это мудрость, мужество, рассудительность, справедливость…

— И любовь! — добавила Мэри с улыбкой, но он ее не услышал, продолжая размышлять.

— Догмы Платона — вот что я прихватил с собой из прошлой жизни. «Правление лучших с одобрением народа» — так он определял аристократию. И до вчерашнего вечера я был уверен, что следую этому постулату.

Она бережно гладила его задумчивые складки на лбу. В нем шла война с самим собой, и какой будет исход этого сражения, пока было сложно предугадать.

— Если я правильно помню, почитаемый тобою Платон говорил: что государство — это люди, какие люди — такое и государство. Что же ты хочешь, Сережа? Ты не изменишь этот мир. Однажды ты это пробовал — помнишь?

— Я запутался, Мэри! Мои ценности снова рухнули и я на распутье. Я не знаю, как жить дальше.

Что-то кольнуло больно в области сердца, он назвал ее не Мурка, а Мэри. Это был дурной знак. Сославшись на проснувшийся аппетит, она поспешила покинуть остров любви, который могло смыть с лица земли ручьями ее слез.

Сонька ехала на заднем сидении автомобиля, сжатая с двух сторон бандитами Колченогого. Она жутко волновалась, мысленно молясь, чтобы все прошло идеально. Ее везли за город в то место, где якобы укрывается чекист, которого ей пришлось сдать в обмен на собственную жизнь. У Соньки закружилась голова и, почувствовав приступы тошноты, она попросила остановить тарахтящий транспорт, но получила отказ.

— У нас мало времени! Терпи! — грубым шепотом произнес Бык, сидящий справа от нее. Его многие боялись, потому что знали: за спиной этого редко улыбающегося мужчины — горы трупов. Человеком он был беспощадным, на команду «убить» его глаза наливались кровью — за это он и получил прозвище «Бык». Говорил он сдавленно из-за серьезной травмы в своем темном криминальном прошлом. За попытку «сломать» в тюрьме перебил всех сокамерников и несколько лет провел в «одиночке». Люди для бескомпромиссного убийцы совсем не имели ценности.