Лука, или Темное бессмертие - читать онлайн книгу. Автор: Франк Тилье cтр.№ 76

Казулуа регулярно постил сообщения. Он никогда не публиковал собственных фотографий, но выкладывал с комментариями картины дикой природы, лагун, цветов, и было непонятно, в чем область его интересов. Жил он на Таити. Если точнее, в Папеэте.

Николя поерзал на стуле: значит, Казулуа со своей огненной шевелюрой обосновался на другом конце света, а не во Франции, как он думал. Почему он уехал? И как давно?

Он выкладывал видео или старые фотографии себя с Одри или одну Одри с комментариями, которые не оставляли никаких сомнений в его любви к ней. Даты и ситуации чередовались как-то беспорядочно. Праздник в Марселе в 2008 году. Они вдвоем перед палаткой на одном из этапов GR20 ^[83] на Корсике в 2013-м. Она, уткнувшаяся носом в стакан с молоком дождливым утром 2007-го. Он, ребенком. Она, подростком… И так далее. Воспоминания, иногда интимные, выставленные в Паутине. Самое недавнее фото было выложено едва ли не час назад – он и Одри на скамейке, рядом присевшая передохнуть птичка.

Были и просто сообщения, где он писал, как сильно ему ее не хватает, а она отвечала в комментариях, и так ad vitam æternam, как бесконечная игра двух любовников.

Николя было стыдно проникать в эту странную интимную жизнь, нечто вроде электронного крика, гласящего: «Мы вдвоем, но вы можете посмотреть, потому что вам позволено». Заинтригованный, он продолжил свое внедрение, желая узнать продолжение. Когда Казулуа уехал? Почему? Собирается ли вернуться? Чем ниже Николя спускался по страницам, тем дальше он уходил во времени. Потом он обнаружил разрыв в информационной ленте, временну´ю дыру, деление на «до» и «после».

Лето 2016 года. Когда случился теракт в Ницце.

Этот период ознаменовался двумя сообщениями, разделенными между собой тремя с половиной месяцами. Одно датировалось концом июня – Казулуа и Одри сделали селфи на мысе Антиб, – а следующее было уже от 13 октября: вид из иллюминатора самолета, летящего в Полинезию.

По всей видимости, Ролан сбежал от мрака трагедии на Английской набережной. Никаких сообщений, отъезд за границу… Но от чего именно он бежал? Почему оставил ту, которую вроде бы любил больше всего на свете? Николя попытался нащупать причину и подумал о ребенке. Возможно, у этих двоих есть ребенок? Или был?

Глазом копа он проглядел старые сообщения и не обнаружил ничего, что могло бы объяснить столь внезапный отъезд в другое полушарие. Профиль на Facebook был создан за два года до терактов, Казулуа ничего не говорил о своей профессии. В какой области он работал? Почему Одри не последовала за ним во Французскую Полинезию? Возможно, ее спутник жизни скоро вернется?

Какое значение имеют ответы на все эти вопросы, если молодая женщина страдает, и страдает сильно? Трагедия июля 2016-го вытолкнула ее сюда, в Париж, подальше от родных мест. Девушка, способная лечь в его постель и сбежать полуодетой минуту спустя. Нежный лепесток, дрожащий при одном только звуке мотора грузовика. Мысль о ребенке вертелась в голове у Николя. Потеря ребенка… Но возможно, он ошибается? Потому что нигде, ни в одном сообщении, не было и намека на ребенка.

Он ушел со страницы, не ответив на послание и не пригласив в свою очередь Ролана в друзья. Ролан… Теперь он уже зовет его просто Роланом, как старого друга. Он с досадой покачал головой. Ни с того ни с сего Николя проникся даже какой-то эмпатией к этому совершенно незнакомому типу. И даже не к некоему человеку вдали, а к его виртуальной модели. Не Ролан казался ему симпатичным, а аватарка, которую Facebook решил ему предъявить.

Он отключился, закрыл страницу, потом перезагрузил браузер, чтобы удостовериться, что в памяти телефона не осталось никаких следов. Наконец вышел на свою собственную страницу, «Николя Белланже», которая никаким образом не была связана с Анжелем Бенласори. Ни общих друзей, ни совпадающих интересов – ничего.

Реклама недорогих рейсов во Французскую Полинезию высветилась прямо посреди его собственной новостной ленты. Утомленный Николя выключил телефон, лампу и закрыл глаза. В одном нет сомнений: глава Facebook, Марк Цукерберг, бдит над ним.

Помнишь этот пляж, эту невероятную песчаную полосу, расстилающуюся на километры между Берком и Мерлимоном? Мы приехали туда на выходные как-то осенью, похожей на эту. Не было никого. Только мы, птицы и природа. Мы шли по берегу Северного моря, рука в руке, и ты останавливалась всякий раз, когда замечала высунувшуюся из воды голову серого тюленя, в той стороне, где чуть виднелась вдали бухта Оти. Твои белые-пребелые ноги зарывались в песок. Господи, Камиль, у тебя был сорок третий размер, твои ноги были огромны!

Сидя на крыше бункера, затерянного в дюнах, Николя с улыбкой поднимает голову от письма. Он откидывает непослушную прядь, ветер снова сносит ее на влажные выпуклые черные овалы, которые разглядывают темную массу Великобритании на горизонте, а потом перемещаются на стайку песчаных бекасов, быстрых, как пригоршня кристаллов, подброшенных в небо. Ему хорошо здесь, в световых годах от Парижа, паводка, Судана и Кубы и так же далеко от мрачного беспорядка собственных мыслей. Камиль касается воды кончиками своих бесконечных пальцев. Она идет, и прыгает, и вертится вокруг него, ей холодно, но она ничего не говорит, потому что у нее никогда не было привычки жаловаться. Николя сжимает ручку, придерживает листок и в той же ясной прозрачности, которой исполнены его воспоминания, продолжает путешествие.

…В тот день мы сидели здесь, на этом бункере, болтая босыми ногами в пустоте. Мы открыли пару банок пива, смотрели на уходящий отлив, на черные сваи, усыпанные тысячами мидий, и на ловцов креветок с большими зелеными сачками. Именно в этом месте я положил руку тебе на грудь и почувствовал, как бьется сердце другого человека, о котором ты всегда говорила, что оно упало с неба ^[84]. Ты сказала: «Есть море, есть мы и есть мой дизель, который бьется, чтобы делать свое дело. Мне больше ничего не нужно для счастья». Это правда, я почувствовал, что ты так счастлива, и знаю, ты мне поверила бы, если я скажу сегодня, что тот день был самым прекрасным в моей жизни. А ведь мы просто сидели вдвоем на пустом пляже, пили пиво и грелись биением твоего дизеля, но ничто никогда с этим не сравнится. Всякий раз, когда я засыпаю и слышу, как бьется мое сердце, я вспоминаю о твоем и о тех словах, что ветер унес далеко в небо и отзвук которых мне сейчас слышится в криках чаек. Такие красивые слова…

С южной стороны мужчина прогуливает собаку, наверняка терьера, судя по нахальной манере обнюхивать и рыть песок. Может, он учуял местного моллюска под названием «морской черенок» или съедобную раковину – здесь их собирают целыми пригоршнями. Чуть подальше с грацией балерины выписывает пируэты воздушный змей. Николя лишь время от времени удается среди клочьев пены, сухих яиц ската и губок, которые несутся по ветру, разглядеть того, кто его запустил. Он говорит себе, что этот человек настоящий артист.