Волосы. Иллюстрированная история - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзан Дж. Винсент cтр.№ 29

В этой связи полезно будет рассмотреть бритву как материальный объект. Согласно предположению Алана Уитея, к росту популярности самостоятельного бритья привело более высокое качество лезвий, производимых во времена Вудфорда. Мы можем увидеть, как этот рост отразился в появлении новых форм мебели в период с середины до конца XVIII века: столов для бритья и туалетных полочек с вращающимися зеркалами и отверстиями для установки умывального таза или чаши ^[228]. Уитей также полагает, что во второй половине XVIII века бритвы были напрямую связаны с маскулинностью через дискурс технологического прогресса и что новые лезвия становились для мужчин эстетически желанными в качестве личных вещей. Образец, представленный на ил. 3.6, является тому прекрасным примером. Семь одинаковых бритв со стальными лезвиями и ручками из слоновой кости помещены в специально изготовленную для них шкатулку. На каждом лезвии выгравировано имя производителя и место изготовления (Сэмюэль Ласт, Лондон), а также название дня недели. Выражаясь словами обозревателя журнала Викторианской эпохи The Englishman’s Magazine: «Бритва, несомненно, является символом мужественности» ^[229]. Эта мысль сохраняла актуальность и приобрела дополнительные смыслы после появления безопасных лезвий и электробритв. В детективном романе Дороти Сэйерс «Где будет труп» (Have His Carcase, 1932) из серии книг о расследованиях лорда Питера Уимзи, опасная бритва — орудие убийства — символизирует мир элиты и традиционной маскулинности. Кроме того, то, как обращаются с лезвием, изобличает характер владельца, и создается впечатление, что загадочные таинства бритья доступны только истинным джентльменам: по лезвиям их узнаете их ^[230]. Совсем недавно началось возрождение традиционного опасного бритья, оказавшегося привлекательным для молодых адептов модной метросексуальной маскулинности (ил. 3.7).

^{Ил. 3.6. Набор из семи одинаковых бритв. XIX век}

^{Ил. 3.7. Традиционное бритье вновь обрело привлекательность: бритва, миска для бритья и помазок из барсучьей шерсти на мокрой доске}

Однако если мы вновь обратимся к XVIII веку, бритье, помимо репрезентации маскулинности, являлось практикой благовоспитанного мужчины: к нему «обязывали общество, культура и мода» ^[231]. Совершенно очевидно, что для всех троих наших героев уход за внешностью был важной частью их самопрезентации, необходимым условием для выхода в свет. Рассмотрим вначале пример Вудфорда. Хотя он лишь изредка упоминает самостоятельное бритье, о многом говорит то, что он особо отмечает, как брился накануне визитов архиепископа и перед тем, как прочесть проповедь в Оксфорде в присутствии заместителя главы университета. При прочтении этих записей возникает ощущение, что он сознательно готовился и старался показать себя c наилучшей стороны. Точно так же он упоминает, как брился перед поездкой для встречи с членами королевской семьи ^[232]. И наоборот, если он оказывался небритым в обществе гостей, Вудфорд чувствовал себя неопрятным и испытывал неловкость. Если же в числе гостей была жена главного землевладельца прихода, Вудфорд и вовсе отказывался появляться на людях: «Миссис Кастанс с тремя своими детьми и миссис Колльер навестили нас этим утром и некоторое время задержались — капитан [племянник Вудфорда] и я нарочно ушли на прогулку, так как не были ни бриты, ни одеты как следует» ^[233].

Если обстоятельства вынуждали пропустить сеанс бритья, Пипс и Свифт также чувствовали себя не в своей тарелке. «Господин министр Сент-Джон вызвал меня сегодня утром так рано, что я был вынужден выйти из дома небритым, — жаловался Свифт, — и это совершенно вывело меня из строя: я зашел к мистеру Форду и попросил его меня побрить, и таким образом мне удалось привести себя в порядок» ^[234]. Для Пипса утро, когда он работал дома, являлось возможностью избежать досадной необходимости бриться и вместо этого сразу заняться делами. Тем не менее он пришел к выводу, что без приведения себя в порядок не может сосредоточиться и чувствует себя неподготовленным к рабочему дню; ему изменял его профессиональный имидж. Он писал:

Несмотря на социальную значимость ухоженного внешнего вида, ежедневное бритье было редким явлением. Как мы убедились, такая дисциплина тела требовала вложения времени и ресурсов, а также способности стойко переносить дискомфорт и порезы. Пипс, Свифт и Вудфорд брились два-три раза в неделю, и несмотря на многочисленные свидетельства в виде портретов XVIII века, на которых мужчины предстают в объемных париках и с гладко выбритыми подбородками, в реальности щетина, вероятно, была обычным зрелищем.

Альтернативой самостоятельному бритью было использование услуг профессионального цирюльника — самый распространенный выбор в ту эпоху. При этом бритье на дому и у профессионала не исключали друг друга, и мужчина мог сочетать эти практики по уходу за внешностью, как это и делал Пипс. Джеймс Вудфорд, по всей видимости, принимал решение о том, побриться ли самому или обратиться к цирюльнику, основываясь на своем географическом положении. Когда он жил в Оксфорде или в своем доме в Энсфорде, графство Сомерсет, Вудфорда обслуживал цирюльник. Когда он переехал в свой норфолкский приход Уэстон Лонгвилл, он сам взялся за бритву, хотя и продолжал обращаться к цирюльнику во время поездок, особенно во время регулярных визитов в близлежащий Норидж, где он обычно оставался на ночь. Поэтому можно предположить, что Уэстон был захолустным местечком, в котором не было своего цирюльника. Если джентльмен мог себе позволить дополнительные расходы, он приглашал мастера на дом (см. главу 2). В этом случае, возможно, клиент предоставлял принадлежности для бритья, в том числе бритву, а также брал на себя ответственность за поддержание остроты ее лезвия. Все те годы, что Вудфорда посещал цирюльник, в его дневниках фигурируют покупки самых разных бритвенных принадлежностей.