Бессмертие графини - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Сакаева cтр.№ 38

Наверное, я требовала от него слишком многого, хотя ничего не могла дать взамен. Ведь если он действительно любил меня, то любовь его была обречена. В моем сердце всегда было лишь черное место для графа и его страстных утех. И рядом с этой больной зависимостью в алом пламени сгорали все остальные привязанности, потому что она была гораздо сильнее. Она была вечной.

– Да-да, не сомневаюсь. Наша невинная овечка никогда бы не посмела испортить чью-то жизнь из одного лишь простого эгоизма, – ответил граф и кинул на меня такой пристальный взгляд, что казалось, он знает насквозь все темные мысли, что царят у меня в голове. – И как ты собираешься распорядиться столь щедро дарованным тебе бессмертием?

– Я буду помогать Ольге изо всех своих сил, – здесь Иероним не думал и не секунды.

Он действительно знал, чего хочет от вечности и из-за этого мне сделалось стыдно.

– О, ну надо же, какой ты благородный, малыш Фарго, – протянул граф, улыбаясь. – Что ж, это теперь твоя вечность, а значит и твое право делать с ней все, что заблагорассудиться. А графиня рассказывала о том, почему она согласилась подарить этот дар именно тебе, младшему сыну какого-то мелкого барона? Почему она не выбрала кого-то более влиятельного?

Я не говорила, и никогда не собиралась говорить Иерониму о нашей с ним родственной связи. Прошлая я умерла, а новая отказалась от фамилии Фарго, став просто Ольгой. И я бы не хотела, чтобы он узнал о том, что когда-то я жила в том же замке, что и он. Но я не думала, что граф может озадачиться происхождением нового вампира и, уж тем более, его человеческой жизнью, ведь граф презирал людей. Хотя прежде чем обращать Иеронима, мне следовало учесть и то, что граф никогда не поступает так, как от него ожидают другие.

– Мы познакомились в замке одного лорда, где и сблизились. И я повторяю, я сам уговаривал ее сделать меня таким, – ответил Иероним не заметив никакого подвоха в вопросе.

Я стояла позади графа и никак не могла попросить его промолчать. Впрочем, даже если бы и попросила, вряд ли бы он пошел мне на уступки – граф и уступки две несовместимые вещи. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как сжать покрепче спинку кресла, на котором сидел граф и молиться, чтобы Иероним не истолковал наше родство превратно.

– Все, избавь меня от повторений, – к моему счастью граф не стал развивать тему, – вернемся лучше к делу. Если ты хочешь помогать Ольге, тебе придется жить рядом со мной, под моей крышей, а значит и выучить несколько простых правил. Первое. Я не терплю, когда на меня нападают с мечом. И без меча тоже. Второе. Никто не должен мешать мне развлекаться с гостями, да и вообще, развлекаться. Я прожил достаточно долго для того, чтобы мне осточертела скука. Третье. Ты не посмеешь коснуться графини и пальцем, потому что она принадлежит мне целиком. Поэтому можешь подобрать с пола свои слюни и забыть навсегда свои сладострастные грезы. Четвертое. Мне не стоит перечить. Совсем. Ты запомнил?

– Да, но...

– Четвертое правило, малыш Фарго. Выучи его, если хочешь остаться живым, здоровым и способным помогать своей ненаглядной, – и не дождавшись ответа, граф вышел, поманив меня за собой.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как выйти следом, кинув на Иеронима прощальный взгляд.

Уже на следующую ночь мы покинули наш, ставший таким родным, замок, чтобы отправиться в новый, тот, где теперь жил граф.

За то время, что мы не виделись, у него дважды сменилось имя, но я не знала ни одного из них и не знала, как он представляется сейчас. Ведь даже Гильом (так его называли, когда мы вместе стояли перед брачным алтарем), медленно, но верно стиралось из моей памяти, становясь неважным.

Граф. Он был и будет просто графом. Имена нужны людям, а не ему, ведь он уже давно не человек.

Даже с нашей скоростью, опережающей любую лошадь, мы оказались где было нужно только к самому рассвету, и только потому, что граф, чья скорость, как и остальные способности, значительно превышала нашу, постоянно торопил нас. Представляю, сколько бы занял путь привычным конным отрядом. С учетом расстояния, кажется, мы покинули даже пределы Франции.

Замок, куда привел нас граф, был суров и мрачен, и казался гораздо меньше прежнего, где мы жили в браке. По пути граф успел рассказать нам, что в его владения входят так же и несколько деревень, где мы сможем кормиться. Размеры его земель теперь мало напоминали графство, но никто бы не посмел сказать, что из-за этого он перестал быть графом. Он бы остался им, даже босой и в каком-нибудь грязном рубище, хотя подобное было невозможно представить – слишком уж идеальным казался его облик, даже когда губы его были измазаны кровью.

Нас встретили тихие, как мышки, слуги, которые незаметными тенями шныряли по замку, не поднимая глаз. Но кроме них тут никого не оказалось, хотя я ожидала увидеть Виктория, или каких-нибудь приближенных рыцарей, ведь раньше граф всегда окружал себя такими. Впрочем, возможно они прибудут позже?

Дни и ночи потянулись, похожие один на другой.

Викторий так и не появился, и, кроме нас троих, вампиров в замке не было, хотя это было только к лучшему. Благородных людей, за исключением редких гостей, что проезжали мимо и останавливались на ночь, тут тоже не наблюдалось – граф похоже действительно исключил себя из светской жизни, хотя продолжал собирать последние новости и всегда знал, что происходит, как в соседних областях, так и в центре империи, частью которой являлись наши земли.

Когда граф только нашел нас, я совершенно не представляла, как смогу жить и с ним, и с Иеронимом одновременно.

Мой рыцарь знал другую меня.

Зависимую, надломленную, одинокую, но другую.

Без графа.

С графом же я менялась.

Я не могла перечить ему, не могла отказывать, не могла противиться дьявольскому блеску его голодных алых глаз. Не могла заставить себя не хотеть его самого и его прикосновений. Когда граф находился рядом я принадлежала только ему. И я боялась, что теперь, назло мне, он будет этим пользоваться куда больше. Ведь Иероним был чист и бескорыстен, и, как оказалось, любил меня, так разве граф упустил бы возможность причинить ему боль?

Вряд ли, особенно учитывая его жестокость.

И поэтому я уже приготовилась к наслаждению, которое доставлял мне граф, и ценой которому могла стать не только боль, но стыд и унижение.

Однако этого не произошло.

Нет, граф приходил ко мне в покои, заставляя кричать от прикосновения его сильных рук, твердых губ и острых клыков. И после этого я неизменно краснела, глядя в глаза Иерониму, который не мог не слышать всего этого, ведь мы жили под одной крышей.

Но подобное происходило теперь не так уж и часто, и преимущественно днем, который стал нашей ночью – временем жарких, жестоких объятий, крови и всепоглощающей страсти.

И хотя, каждый раз, ложась в постель на рассвете, я с трепетом, предвкушением и страхом ожидала, когда же придет граф, и что же он придумает на этот раз, большая часть таких ожиданий оказывалась напрасной.