Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий - читать онлайн книгу. Автор: Джоби Уоррик cтр.№ 90

Выдающиеся мусульманские духовные лица и богословы и раньше осуждали террористические акты, включая атаки на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года. Но на этот раз критика была высказана до конца. На уровне высших политических и религиозных институтов арабского мира было объявлено, что отныне простого осуждения недостаточно.

Первого января 2015 года, через неделю после захвата иорданского летчика, египетский президент Абдель Фаттах ас-Сиси появился перед собранием высших духовных лиц — представителей суннитской ветви ислама, чтобы призвать к исламской реформации — “революции”, которая отречется от фундаменталистов и радикалов, извративших главное послание древней религии. Уровень насилия, творимого группами вроде “Аль-Каиды”* и ИГИЛ*, лишь один из симптомов масштабного кризиса, с которым мусульмане должны разобраться сами, сказал он.

“Мы должны долго и пристально изучать положение, в котором оказались, — говорил ас-Сиси собравшимся в каирском университете Аль-Азхар, более тысячи лет бывшем интеллектуальным центром суннитского ислама и институтом, где устанавливались стандарты для основной массы мусульман в вопросах богословия и религиозной практики. — Нельзя допустить, чтобы священные для нас идеи сделали весь наш народ источником тревог, опасности, убийств и разрушения по всему миру”.

Проблема, по словам ас-Сиси, заключалась не в исламском мировоззрении самом по себе, а в “идеологии — корпусе идей и текстов, которые мы возвеличивали на протяжении веков. В конце концов нам стало трудно усомниться в них”.

Весь зал аплодировал президенту, когда тот напрямую обратился к духовному лидеру университета — великому имаму Аль-Азхара, Ахмеду эль-Тайебу, призвав его “совершить переворот в нашей религии”.

“Вы несете ответственность перед Аллахом, — напомнил ас-Сиси. — Весь мир ждет ваших слов. Исламский народ разобщен, уничтожен и направляется к своей гибели. Мы сами ведем его к гибели”.

Через несколько недель после того, как ИГИЛ* обнародовала ролик с казнью летчика, великий имам провозгласил один из самых жестких для влиятельного духовного лица приговоров. ИГИЛ* — это не просто не ислам, заявил он; они “слуги сатаны”. Позже Аль-Азхар сам сурово обошелся с экстремистски настроенными духовными лицами, удалив имамов, не осуждающих насилие.

И все же было ясно, что изгнание нескольких имамов не уменьшит привлекательности Исламского государства*. Среди тысяч добровольцев ИГИЛ* есть молодые люди, которых мотивирует не столько идеология, сколько желание сражаться против авторитарных арабских режимов вроде правительства ас-Сиси. Рами Хури, ливанский журналист и исследователь, который на протяжении четырех десятилетий ведет хронику возвышения и падения исламских движений, заметил, что острая ненависть Заркави оформилась благодаря тюрьме больше, чем благодаря любой проповеди или религиозным трактатам.

“Радикализация многих деятелей, создавших “Аль-Каиду”*, а потом ИГИЛ*, происходила в арабских тюрьмах, — говорил Хури. — Сочетание американских истребителей и арабских тюрем оказалась той критической точкой, из которой пустили ростки “Аль-Каида”* и ИГИЛ*”.

Король покинул Вашингтон, торжественно поклявшись, что “намерен сражаться”, и остался верен слову. Не успел королевский самолет приземлиться в Аммане, как волны коалиционных истребителей уже были в небе над Сирией — официально это позже будет описано как самая масштабная атака на позиции ИГИЛ* с начала кампании. Самолеты бомбили тренировочные лагеря, бараки и склады оружия. По подсчетам, произведенным после акции, были убиты более пятидесяти боевиков.

После посадки в Иордании король Абдалла направился прямо на совещание по национальной безопасности, чтобы спланировать следующую фазу. В зале разрешили установить телекамеры, чтобы снимать монарха, который в дополнение к своему обычному пиджачному костюму надел традиционную куфию. Король требовал отомстить за смерть летчика.

“Мы ведем эту войну, чтобы защитить нашу веру, ценности и гуманистические принципы”, — заявил Абдалла. Что касается ИГИЛ* — “этих уголовников”, как он их назвал, — то “им нанесут жестокое поражение в их собственных крепостях”.

Когда король вышел, его встретило невероятное зрелище: тысячи иорданцев выстроились на улицах, чтобы приветствовать королевский кортеж. Толпы молодежи разительно отличались от мужчин среднего и пожилого возраста, которые обычно являлись на проправительственные демонстрации; многие молодые люди оставались на улицах до позднего вечера, они несли зажженные свечи и написанные от руки плакаты. Мечети и христианские церкви Аммана проводили службы, молясь об убитом летчике.

Еще больше самолетов покинули в тот день свои базы, и иорданцы так же приветствовали их. Маленькая страна, к самым границам которой подошла армия террористов, Иордания раньше преуменьшала свою роль в антиигиловской коалиции, надеясь, что у террористов не будет повода напасть на королевство. Теперь же ранее закрытые военные базы пускали к себе фотографов, чтобы те засняли, как бойцы выводят послания на снарядах. “Ислам не имеет ничего общего с ИГИЛ*”, — было нацарапано на бомбе, которую летчик готовился сбросить во время налета. Само министерство обороны, почти всегда хранившее молчание по поводу военных операций, открыто объявило о новых бомбардировках, причем в колюче-вызывающем тоне. Всего с несколькими самолетами и несмотря на острую зависимость от поставок со стороны во всем от боеприпасов до топлива, страна поднялась как один человек, “готовясь пожертвовать всем для защиты истинных ценностей ислама”, говорилось в заявлении вооруженных сил Иордании.

“Это только начало, — гласило заявление. — Вы узнаете, кто такие иорданцы!”

Вторая волна бомбардировок была уже в разгаре, когда Абдалла покинул Амман и отправился в южный город Карак, на родину многих поколений клана аль-Касасбе. Еще одна огромная толпа собралась приветствовать кортеж, взбиравшийся по крутой дороге к расположенной неподалеку деревне Ай, где король собирался присоединиться к скорбящим родственникам погибшего летчика.

Возле дома, где жила семья, Абдалла обнял старого отца пилота. Крепко держась за руки, они шагали во главе длинной процессии, оба в особых красно-белых куфиях, символизирующих для иорданцев и монархию, которой исполнилось девяносто три года, и племенные традиции, которые гораздо старше и страны под названием Иордания, и самого ислама.

Пока они шли, четыре иорданских бомбардировщика появились на горизонте — они возвращались с боевого вылета к северу от границы. Они строем пронеслись над домом пилота, потом широкой дугой свернули на запад, мимо города Карака с его развалинами замка крестоносцев, и пролетели над старой дорогой, по которой когда-то ихванские всадники въезжали в страну, чтобы убивать и грабить. Самолеты мелькнули над окраиной Зарки, индустриального города, где трудный подросток по имени Ахмад вырос в опасного радикала, который назвался Заркави. Потом они приземлились на загруженной с недавних пор воздушной базе Муваффак, где самолеты из полудюжины стран, в основном мусульманских, заправляли и загружали боеприпасами для ударов по Исламскому государству*.

На следующее утро, неся новые бомбы, они направятся на север, чтобы снова атаковать террористов.