Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 69

Документы показывают, в какой степени роялистам хотелось верить, что заключение Испанией мира с Францией - часть некоего тайного плана испанского правительства. Нет сомнения, сообщали в письме из Парижа в конце июля 1795 г., что у договора с Испанией есть секретные статьи, а «основа секретного договора - это восстановление монархии во Франции» . Стараясь загладить свою вину, Испания даже восстановила отменённую за несколько лет до того праздничную службу в день Святого Людовика (раньше её проводил французский посол). Российский генеральный консул в Риме также предположил по этому поводу, что в мирном договоре между Испанией и Францией есть секретная статья о восстановлении монархии .

Разумеется, в этих условиях об официальном признании не могло быть и речи. Единственное, чего Людовик XVIII добился, это весьма двусмысленной формулировки, о которой сообщал в Петербург российский посланник при Венецианской республике А.С. Мордвинов:

Его Величество король Гишпанский, посредством Венецианского посла в Мадриде, поручает Его Величество короля Французского в дружбу и благосклонное к нему расположение венецианского правления .

Иными словами, испанский двор хотя бы не отказывал Людовику XVIII в королевском титуле. Небезынтересно, что российский поверенный в делах в Генуе Лизакевич отмечал, что письмо, которое король Испании вручил направлявшемуся в Верону принцу Нассау , было адресовано «Моему брату, племяннику и родственнику Лудовику XVIII, королю французскому и наваррскому» , а лорд Макартни, присутствовавший при получении письма, специально отмечает в донесении в Лондон, что оно было адресовано просто Людовику XVIII без дополнительных титулов.

Рассказывает Макартни и о содержании письма: испанский король объяснял, что был вынужден заключить мир, жаловался на тяжёлое экономическое положение страны (почему, в частности, отказывался увеличить выплаты французскому королю), объяснял, что не может в настоящее время открыто заявить о своих чувствах к французскому родственнику, но как только тот восстановит во Франции монархию, готов тут же возобновить Семейный пакт. Людовик, по словам Макартни, признавал, что Испании приходится не сладко, но то, что Мадридский двор сначала много пообещал, а потом ничего не сделал и даже не предупредил, что ведёт с Францией переговоры о мире, воспринималось королём очень тяжело. «Что же до будущей дружбы, он надеется, что она ему не понадобится к тому времени, когда они вознамерятся её предложить» . Впрочем, Людовик XVIII отметил, что король Испании всегда хорошо к нему относился, а заключению мира страна обязана придворным интригам королевы и Годоя, чей титул «Князь Мира» вызывал у монарха улыбку.

12 августа 1795 г. в Мадриде посланник Людовика XVIII герцог д’Авре (Havre) встретился с Князем мира и передал в Верону слова герцога де Алькудиа: «Чувства Испании к Королю и монархии совершенно не изменились, но положение Франции вам известно, как известно и наше». Единственный совет, который Годой дал королю: оставаться в Вероне и позаботиться о собственной безопасности . В самом начале осени Воронцов сообщал Екатерине II о том, что герцог д’Аркур показал ему письмо графа д’Аварэ, встречавшегося в Мадриде с Мануэлем Годоем: тот по-прежнему настаивал на том, что

Король Испании полностью признал права Его Величества Короля Франции, и что он всегда готов в полной мере их поддерживать с того самого момента, когда Его Величество будет восстановлен на своем Троне.

Чтобы оправдать заключение сепаратного мира, испанцы заявляли д’Аварэ, что изо всех сил стремились добиться на переговорах восстановления во Франции монархии, и ставили себе в заслугу решение Конвента об освобождении дочери Людовика XVI. Сообщающий об этом Екатерине II граф Воронцов не удержался от собственного комментария: «Никогда не видано было, чтобы столь смешное смешивалось с такой жестокостью» . Ситуация была настолько прозрачной, что российские дипломаты даже не предпринимали в Испании никаких шагов, направленных на признание французского монарха , и весьма настороженно относились к попыткам испанцев убедить Петербург в благорасположении Карла IV к Людовику XVIII, которое в полной мере должно было проявиться опять же лишь после того, как тот реально обоснуется на французском престоле.

Заключённый Испанией мир, а затем, в апреле 1796 г., и союзный договор с Францией привели к тому, что Людовик XVIII окончательно перестал рассматривать эту страну как своего главного союзника. Графу де Сен-При удалось убедить Людовика XVIII, что «узы крови не смогли привязать Мадридский двор к французскому Дому, и нужно поддерживать с ним дружескую переписку, не выказывая ему доверия и не советуясь о делах» .

Но что говорить об Испании, если даже в Ватикане христианнейшему королю удалось добиться признания с огромным трудом. Объявляя Папе Римскому о вступлении на престол, Людовик XVIII обещал восстановить во Франции католическую веру и просил у Папы благословения, подписав грамоту: «Ваш преданнейший сын» . Эта грамота была передана через испанского посла дона Хосе- Никола де Азара (Azara), который, по такому случаю, получил у Папы трёхчасовую аудиенцию, но как сообщал в Петербург генеральный консул России в Риме граф В.И. Кассини 4 (15) июля,

тщетно этот посол пытался склонить Св. Отца к признанию, бесполезны были протесты и вкрадчивость, и с той, и с другой стороны споры были очень оживлёнными, однако так до сих пор ничего и не произошло. О причинах этого сопротивления невозможно догадаться...

Дело сдвинулось с мёртвой точки только в середине июля. Сначала была выпущена памятная медаль, на которой

изображён на лицевой стороне Папа, а на обороте Папа же, но сидящий на троне и с любовью приемлющий Епископов французских, при чём следующая надпись: «Изгнанному духовенству французскому оказует гостеприимство и промышляет ему содержание» .

Затем последовало и признание , хотя даже в начале августа содержание официального ответа из Ватикана ещё не было предано гласности. «Папа опасается, - пояснял Кассини, - что, опубликовав ответ, рассердит французов, по отношению к которым надеется играть роль нейтральной державы» . Впрочем, официальное признание Людовика XVIII Папой Римским мало что меняло в перспективе: после Кампоформийского мира Директория провозгласила Римскую республику и перевезла Папу на территорию Франции.

На фоне нерешительности Папы неудивительным становится и отношение к Месье других итальянских государств, которое хорошо видно на примере Сардинии. Казалось бы, она должна была одной из первых признать права Бурбонов, связанных с династией родственными узами. Тем не менее 16 (27) июня полномочный министр России в Турине граф Г.О. фон Штакельберг сообщал графу Остерману, что касательно признания Людовика XVIII сардинский «двор ещё не принял никакого решения и похоже, что он хочет подождать, какую сторону примут как другие дворы, так и сам Месье». В Турине предполагали, что он покинет Верону и направится либо к Конде, либо в Испанию . При дворе Людовика XVIII подозревали, что столь дурное для Франции влияние на короля Сардинии оказывает его министр, Граниери (Granieri), которого называли «якобинцем» и даже предполагали отправить епископа Арраса, чтобы попытаться его нейтрализовать . В конце декабря 1795 г. последовало новое оскорбление: Людовик XVIII попросил своего тестя дать графу д’Артуа статус чрезвычайного посланника, чтобы тот, отправившись в Лондон, мог получить защиту от кредиторов, однако король Сардинии отказал, и пришлось просить Екатерину II .