Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 42

Все думали, что Людовик XVII был отравлен. Придерживаясь того же мнения, Британский Кабинет распорядился, чтобы один из его лучших врачей, которого мы здесь не называем, проанализировал сообщение Бюллетеня . Он пришел к выводу, что ребенок не мог скончаться от указанной в Бюллетене болезни; а поскольку сама причина [смерти] ложная, но, тем не менее, он мертв, обстоятельства не могут быть такими, каковыми описываются.

Там же шла речь о слухах, что Людовик XVII жив: «Но где он? никто этого не знает, кроме тех, кто реально об этом осведомлен... и когда, где, как он должен появиться, зависит от хранителей этой важной тайны».

Во-вторых, действительно существует легенда о том, что, когда спасённого из тюрьмы Людовика XVII вывозили в Италию, он навестил Луизу-Аделаиду в траппистском монастыре недалеко от Мартиньи, и она попросила настоятеля написать об этой встрече Марии-Терезе .

И в-третьих, информация от аббата, видимо, имела такой резонанс, что Мария-Тереза оказалась не единственной, кто попросил Людовика XVIII написать о ней своё мнение. В его архиве сохранилась копия и другого письма короля на эту тему, где он указывает на ошибки аббата и однозначно пишет: «Людовик XVII покинул Тампль лишь мёртвым. Он был отравлен и, если не ошибаюсь, кармелитка заявила об этом публично» . Очень похожий текст опубликован в сборнике писем короля графу де Сен-При и датирован 1800 г.

Обстоятельства смерти Людовика XVII вызывали столько вопросов, что в последующие годы появилось несколько десятков самозванцев, называвших себя спасшимся из тюрьмы принцем. Им посвящена обширная литература, насчитывающая сотни книг и статей. У многих были свои сторонники и противники как из числа современников, знавших Луи-Шарля по жизни в Версале, так и среди историков, пытающихся едва ли не по дням расписать жизнь мальчика в Тампле и после. Само отношение к этим самозванцам и - шире - к «делу Людовика XVII» революционного правительства, Директории, Наполеона, а затем и Людовика XVIII давало дополнительную пищу для пересудов и лишь усиливало сомнения в смерти дофина. Нетрудно заметить, что каждый новый политический режим проявлял повышенное внимание к претендентам на роль Людовика XVII, причем внимание, выходящее, на мой взгляд, за рамки обычного интереса к нарушителям общественного спокойствия. Известно, что и Ж. Фуше, и Э. Деказ удостаивали вопрос о возможном бегстве Людовика XVII из Тампля специальных расследований. К этому можно добавить целый ряд иных «странностей», подмеченных у вернувшихся во Францию Бурбонов : например, Людовик XVIII не был коронован, а заупокойные мессы по погибшим в годы Революции членам семьи официально служили 21 января (день казни Людовика XVI), 16 октября (день казни Марии-Антуанетты) и 10 мая (день казни Елизаветы Французской), но никогда - 8 июня .

Из множества этих самозванцев четыре «Людовика XVII» сумели оставить сколько-нибудь существенный след в истории. Эти четверо ещё и в XX в. имели своих сторонников и противников: Жан-Мари Эрваго , объявившийся вскоре после смерти дофина; вынырнувший в самом начале Реставрации Матюрен Брюно (он же Карл Наваррский) ; барон де Ришмон, настойчиво добивавшийся «справедливости» в 20-40-е гг. XIX в. , и Карл-Вильгельм Наундорф, чьи потомки до сих пор претендуют на признание их наследниками Людовика XVII.

Случай Наундорфа, при всей невероятности спасения малолетнего короля из Тампля, представляется самым сложным: в своё время, не только многочисленные придворные Людовика XVI , но и Нидерланды признали в нем Людовика XVII, а его потомки до сих пор носят фамилию «Бурбон». Надпись на его могиле гласит: «Здесь покоится Людовик XVII, Карл Людовик, герцог Нормандский, король Франции и Наварры, родившийся в Версале 27 марта 1785 г., скончавшийся в Делфте 10 августа 1845 г.» Это создало парадоксальную ситуация: Людовик XVII захоронен в двух разных местах (причём в парижской могиле покоится явно какой-то другой ребёнок), и, соответственно, имеется два документа, удостоверяющих его кончину - французский и голландский. Три раза - в 1851, 1874и 1954 гг. - потомки Наундорфа пытались оспорить в суде французское свидетельство о смерти Людовика XVII, но всякий раз получали отказ - за отсутствием убедительных доказательств . Было проведено несколько анализов ДНК, но и они не смогли поставить точку в этой удивительной истории.

Может возникнуть вопрос о том, что заставляет уделять столько внимания всем этим фактам и событиям, чья достоверность вызывает немало сомнений. «Если исчезновение и имело место, оно никак не повлияло на последующие события. Людовик XVII сходит с политической сцены в 1795 году» , - полагают Ж. Тюляр и его коллеги. Отнюдь нет. Разумеется, для данной работы важен не вопрос о том, были ли Людовик XVIII и Карл X законными королями, это едва ли когда-либо удастся установить. Важно иное.

«Смерть Людовика XVII была событием величайшей важности, - писал современник этих событий барон де Барант. - Она изменила настроения, царившие в Конвенте, заставила сбиться с пути общественное мнение и погрузила его в состояние неопределённости. Пока наследник Людовика XVI был жив, проекты и надежды окончить революцию были связаны с ним. Для одних он был законным государем, для других огромным преимуществом было то, что он - пленник революции, что его можно посадить на трон без всякого возвращения к Старому порядку и не дать ему никакой власти по причине его малолетства. Таким образом, можно было совершенно не бояться возвращения эмигрантов, возрождения духовенства, абсолютной власти. Можно было не возрождать старую монархию, но создать новую, лишённую воспоминаний, поддержки, антуража, престижа» .

«Его смерть 8 июня 1795 г. не просто один из наиболее душераздирающих эпизодов революционной истории, это значительное политическое событие, которое разрушило проекты роялистов и нанесло серьезный и непоправимый удар по их надеждам, - соглашался с де Барантом Тюро-Данжен. - Посредством этой смерти королевская власть покинула Францию. Эмиграция не была более просто фракцией монархической партии, фракцией компрометирующей, на которую Людовик XVI и Мария-Антуанетта нередко с горечью жаловались; она стала самим центром королевской власти» . Уже в XX в. о том же самом писал и Матьез: конституционные монархисты «мечтали о национальной династии с молодым дофином, который перейдет из Тампля в Тюильри, не приводя с собою эмигрантов и иностранцев». Говоря о смерти дофина, он отмечал: «Одно случайное событие раскрыло перед всем светом глубокие разногласия, царившие между роялистами, и нанесло последний удар их надеждам» .

Иными словами, смерть Людовика XVII взрывала весь сложившийся к тому времени политический расклад. Если она была обдуманным политическим ходом со стороны республиканцев (а в пользу этой версии свидетельствует как минимум казус с могилой дофина), то ход этот представляется воистину очень удачным. Те силы внутри Франции, которые делали ставку на реставрацию мирным путём, мгновенно оказались дезориентированы. Теперь им приходилось выстраивать планы заново.

С одной стороны, лишь граф Прованский был и мог быть законным королём в силу фундаментальных законов французской монархии. В тот момент, когда король умирал, королём тут же становился его наследник; отсюда и знаменитая формула: «Король умер, да здравствует король». Чтобы пользоваться всей полнотой своих полномочий, коронация новому монарху была не нужна. Никаких отклонений от этой системы не предусматривалось: государь не мог ни назначить наследника по своему выбору, ни отречься от престола. Это знали все роялисты, с этим никто не спорил, несмотря на то что фундаментальные законы не представляли собой некоего единого текста, закона в современном смысле слова . Их нередко именовали конституцией, однако эта конституция нигде не была записана. Различные её компоненты более или менее признавались, хотя о частностях и дискутировали, однако сам принцип наследования королевской власти сомнению не подвергался.