Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 40

Одним словом, у Людовика XVII было столько причин умереть именно в это время, что его кончина не могла не вызвать множество вопросов и сомнений. В своей «Истории Конвента» барон де Барант писал:

Легко поверить, что в тот момент, когда Конвент принял решение продолжать бесконечно держать в заключении сына Людовика XVI, правительственные комитеты осознали, что это означало подписать царственному ребёнку смертный приговор .

Неудивительно, что сразу же после объявления о кончине мальчика появились на свет две легенды, до сих пор находящие сторонников.

Первая родилась из уверенности в том, что король не мог умереть естественной смертью: либо его уморили тюремщики, либо убили по приказу революционных властей. В донесении, направленном австрийскому двору Малле дю Паном, имевшим немало корреспондентов во Франции и поставлявшим информацию о настроениях в стране не только в Вену, но и Пруссию, Сардинию и Португалию , о кончине Людовика XVII говорилось:

Весьма распространённое мнение приписывает её медленному яду [...] Преждевременная смерть юного короля не носит естественного характера: он был полон сил и здоровья [...] весьма вероятно, что его гибель была ускорена насильственным способом: он проводил целые дни в своём кресле, в молчании и неподвижности [...] На протяжении трёх месяцев о нем заботился хирург Десо, человек сколь неподкупный, столь и умелый, бывший в заключении при Робеспьере. Отмечают, что Десо отправился в могилу на 8 дней раньше Людовика XVII и что он был заменен неким Пеллетаном, анатомом, неистовым революционером, служившим в тюрьме Сен-Лазар шпионом Комитета общественного спасения, помогавшим составлять списки жертв для гильотины. Из этих обстоятельств делают вывод о том, что Конвент хотел, чтобы свидетелем смерти Короля был негодяй, которому заплатили, дабы он скрыл её истинный характер .

Пеллетан действительно искренне принял Революцию, но очень сложно сказать, были ли какие-то основания для обвинений, высказанных Малле дю Паном.

В российской дипломатической переписке мы видим сразу две версии. 11 (22) мая 1795 г. Симолин, находясь во Франкфурте, извещал вице-канцлера графа И.А. Остермана:

Один из друзей сообщает мне из Парижа, что новости о здоровье юного Короля крайне тревожны, говорят, что он весьма слаб, не проявляет интереса ни к чему характерному для его возраста, стремится спать большую часть времени, мало ест и совсем не говорит, однако с ним не столько плохо обращаются, сколько о нём мало заботятся .

О том же говорил полномочному министру России в Лондоне С.Р. Воронцову лорд У. Гренвиль : мальчика погубили, плохо с ним обращаясь . Знали в Петербурге и о том, что лечивший Людовика XVII врач умер при весьма подозрительных обстоятельствах всего за несколько дней до кончины мальчика .

В Пруссии придерживались иной версии. 12 (23) июня российский полномочный министр в Берлине М.М. Алопеус сообщал:

Барон Гарденберг [...] убеждён [...] что несчастный наследник Трона Бурбонов погиб от рук тех презренных отцеубийц, для которых нет ничего святого и которые организовали это дьявольское дело, чтобы добиться исчезновения причины гражданской войны, которая недавно разразилась в Вандее и которая заставит вновь взяться за оружие всех шуанов .

Таким образом, Гарденберг явно отстаивал версию о связи между смертью Людовика XVII и миром с Шареттом.

Многочисленные слухи дошли до нас и из других источников. В середине июня 1795 г. анонимный автор памфлета «Важный вопрос о смерти Людовика XVII» напоминал читателям о том, что на заседаниях Конвента неоднократно требовали смерти юного короля и что в сентябре 1792 г. у всей королевской семьи уже случались весьма подозрительные желудочные колики, не приведшие, правда, к фатальным последствиям. «Все согласны в том, - утверждалось далее, - что Людовик XVII был отравлен» . Подобные подозрения можно найти на страницах даже легальных парижских изданий той эпохи , их активно обсуждали на улицах . Смерть Десо только добавляла правдоподобности этим слухам , о ней также немало писала пресса . В бюллетене д’Антрэга от 16-22 января 1796 г. рассказывалось о смерти ещё двух медиков, посещавших мальчика, а также о том, что Десо, осмотрев тело, прямо сказал комиссарам Коммуны, что ребёнок был отравлен . «Со всех сторон общественное мнение обвиняло Конвент в этой смерти», утверждая, что мальчик был отравлен мышьяком , говорилось в популярном роялистском издании, выходившем в Лондоне.

«Робеспьер, - отмечал несколько лет спустя в своих мемуарах граф де Пюизе, - либо из политических соображений, либо из страха по крайней мере относился с уважением к существованию Дофина. Преступление легло на его преемников. Причина и обстоятельства этой смерти - одна из самых ужасных загадок, раскрыть которые может лишь время» . Со словами де Пюизе любопытным образом перекликается фраза, брошенная как-то депутатом-термидорианцем: «Ужасно, что негодяи Робеспьер и Бийо-Варенн оставили совершить это преступление нам» .

Лидеры роялистов тоже не знали, что и думать. Принц Конде 4 июля объявил в прокламации по армии, что Король умер от «варварского обращения» , и эта прокламация вскоре появилась в центральных парижских газетах. Дядя дофина, Месье, публично подчеркивал ненасильственный характер смерти своего племянника. Как доносил в Санкт-Петербург посол в Венеции А.С. Мордвинов, в извещении, направленном правительству Венецианской республики, граф Прованский объявлял, что «он получил верное известие о кончине Людовика XVII, короля французского, коего тело было открыто, и не найдено в оном ни малейшего подозрения в отраве» . Напротив, лорд Макартни , который вёл с королём частные беседы, доносил в Лондон, что Людовик XVIII уверен, что его племянника отравили .

Очевидно, что развеять сомнения (или, по крайней мере, их часть) могла бы публикация протокола о вскрытии тела юного узника Тампля, что и было сделано по распоряжению Комитета общей безопасности . Врачи не нашли никаких следов яда и пришли к выводу, что ребенок скончался от золотухи, которой заболел задолго до того. Но вот что удивительно: хотя одна из газет и сообщала читателям, что при вскрытии присутствовали даже послы иностранных держав , на самом деле ни на вскрытие (что как раз естественно), ни на составление свидетельства о смерти не был приглашен никто из близких родственников покойного, способных со стопроцентной уверенностью удостоверить его личность, а ведь это было обычной в то время практикой. Сестра, которую держали на соседнем этаже башни, даже не знала о смерти брата.

Само заключение о смерти, составленное врачами - а по крайней мере двое из них, Пеллетан и Дюманжен, знали больного - также представляется весьма странным. Прибыв в Тампль, они, как говорится в протоколе, вошли в комнату на втором этаже, где обнаружили на кровати тело ребёнка примерно десяти лет, «про которого комиссары сказали нам, что это сын скончавшегося Луи Капета, и в котором двое из нас узнали ребёнка, которого уже несколько дней лечили» . Больше о личности умершего в документе не сказано ни слова. Несмотря на то что в нём зафиксированы результаты внешнего осмотра тела, там не отмечена ни одна из характерных черт дофина, прекрасно в то время известных: следы от прививок на обеих руках и родинка на внутренней стороне левой ляжки . Таким образом, вместо того, чтобы развеять сомнения в смерти Людовика XVII, протокол вскрытия только усиливал их, и его, не таясь, высмеивали в парижских кафе .