Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 135

Однако особые надежды монархисты, безусловно, возлагали на генерала Бонапарта; в отношении его и роялисты и монаршьены были в равной мере полны иллюзий. Сын Малле дю Пана писал отцу из Лондона ещё в марте 1797 г.:

Ты и представить себе не можешь, до какой степени гг. Лалли, де Пуа [...] Монлозье восхищаются Бонапартом и великими людьми нынешней Франции; Цезарь - лишь школяр рядом с нынешним победителем Италии. Они чрезвычайно устали от эмиграции, даже слишком устали, если мне будет позволено так выразиться .

В середине того же 1797 г. граф де Вернег (Vernègues) сообщил королевскому двору из Италии, что он познакомился в Милане с богатым негоциантом и эмигрантом по имени Николя Клари (Nicolas Clary). В разговоре выяснилось, что последний - брат Жюли Клари, супруги Жозефа Бонапарта, на тот момент бывшего французским послом в Риме. Де Вернег доложил, что не только успешно поговорил с Жозефом, но договорился и с самим Наполеоном, что тот перейдёт на сторону Людовика XVIII, когда придёт время, а до той поры хочет получить от короля собственноручные заверения в том, что граф имеет соответствующие полномочия. Просьба не вызвала удивления: республиканцы, вступавшие в переговоры с роялистами, не только рисковали головой, но и постоянно боялись стать жертвой авантюристов, самозванцев или провокаторов. Людовик XVIII отправил соответствующее письмо, однако до Жозефа оно так и не дошло.

Между тем король не только пребывал в уверенности, что переговоры продолжаются, но и полагал, что предварительное согласие Наполеона уже в некоторой степени получено. Известия о 18 фрюктидора, в котором участвовал генерал Ожеро, показали Людовику XVIII, что либо де Вернег морочил ему голову, либо Бонапарта так и не удалось уговорить . Небезынтересно при этом, что, по свидетельству де Воблана, незадолго до переворота Бонапарт прислал в столицу не только Ожеро, но и своего адъютанта Ла Валетта, часто бывавшего у Карно; иными словами, де Воблан был уверен, что командующий Итальянской армией вёл двойную игру . Об этом же пишет в своих воспоминаниях и Л.А. де Бурьен: Ла Валетт должен был информировать обо всём Бонапарта, а «если бы роялисты предложили ему власть, они были бы выслушаны» .

Когда зимой 1797/1798 гг. аббат де Ла Мар убедил короля и д’Аварэ попытаться привлечь на свою сторону ведущих депутатов Законодательного корпуса, про Наполеона вспомнили вновь. Аббату, который отправлялся во Францию через Англию, были даны Людовиком XVIII письменные полномочия вступить в переговоры с генералом . Одновременно ему был передан документ с кратким рассказом о попытке де Вернега и указанием на то, что переговоры в тот раз не увенчались успехом, поскольку граф не предъявил подписанных королём полномочий . Де Ла Мар решил действовать при посредничестве Жозефины, в окружении которой было немало роялистов. Но ему не повезло: Бонапарт отправился в Египет .

Доде, реконструировавший историю переговоров с Бонапартом шаг за шагом, рассказывает о дюжине персонажей, предлагавших своё посредничество в переговорах - от явных самозванцев до таких известных личностей, как де Казалес, Ид де Невиль и де Монлозье. В конце концов остановились на мадам Ю (Hüe), прибывшей в середине 1799 г. из Франции ко двору, чтобы воссоединиться со своим мужем. Ю получила паспорт при помощи написанной Жозефиной Богарне записки, адресованной министру юстиции, и записка эта стала убедительным свидетельством её расположения к мадам Ю. 19 июля 1799 г. мадам Ю и её муж написали два письма, адресованных Бриону (Brion), дяде мадам Ю, бывшему члену Парламента, вхожему в дом Жозефины. Он должен был встретиться с женой генерала Бонапарта и передать ей третье письмо - от мадам Ю, где ничего не говорилось впрямую, но явно намекалось, что её просят подтвердить, разделяет ли она ещё взгляды роялистов. Поскольку Бонапарт тогда был ещё в Египте, письма отправлены не были , а когда до Митавы дошли сведения о возвращении генерала во Францию, уже состоялся переворот 18 брюмера. Расстояние между Людовиком XVIII и Францией оказалось критичным: он раз за разом не успевал вступить в переписку с Бонапартом, пока, наконец, не стало поздно.

После получения в Митаве известий о перевороте Курвуазье был подготовлен проект специальной королевской декларации по этому поводу. В ней, в частности, говорилось:

Уже долгое время Республика представала перед вашими глазами лишь как отвратительная и кровавая химера, как название, уже долгое время не напоминавшее вам ни о чём, кроме преступлений, предлогом для которых она являлась, и бед, от которых вы страдали.

Сегодня же, продолжал Курвуазье, от неё и вовсе остался только призрак, переворот уничтожил её последние обломки . Против декларации, как и в 1795 г., выступил д’Аварэ, полагавший, что из Митавы она будет выглядеть сомнительно .

На тот момент казалось, что ничего ещё не потеряно, несмотря на то что массовое контрреволюционное движение стало постепенно захлёбываться. Роялисты, докладывали Людовику XVIII 16 ноября 1799 г. из Бретани, хотя и взяли Нант и ряд других городов, вынуждены перейти к обороне.

Руководители требуют настойчивее, чем когда бы то ни было, оружие, боеприпасы, деньги, но особенно Принца королевской крови. Они добавляют, что им не раз уже давали обещания, что их возглавит принц, и только такой принц может придать их партии энтузиазм, цельность, единство, столь необходимые в нынешних обстоятельствах .

Разумеется, после победы Бонапарта о высадке принца не могло быть и речи, однако она и не понадобилась бы, если бы у сторонников реставрации монархии появился свой Монк. Ряд роялистов испытывал по поводу переворота немалый энтузиазм, в том числе и из- за отмены Конституции III года, увековечивавшей пользование национальными имуществами и запрет эмигрантам вернуться на родину. Амнистия репрессированным после 18 фрюктидора, отмена празднования дня казни Людовика XVI - во всём этом видели благоприятные знаки .

До Митавы не раз доходили сведения о том, что Бонапарт рассматривает возможность восстановления монархии. В одном из полученных донесений говорилось, что генерал и Сийес сначала присматривались к Орлеанам, но те склонились перед королём. Затем разрабатывался план пригласить иностранного принца, желательно протестанта, чтобы не восстанавливать католицизм, но подходящего претендента так и не нашлось . В другом донесении сообщалось, что Первый консул думает, не пригласить ли на трон испанского инфанта , речь, по всей видимости, шла о Карле Исидоре . Всё это подталкивало к тому, чтобы Людовик XVIII лично обратился к Бонапарту и попытался привлечь его на свою сторону.

Одним из горячих сторонников переговоров был д’Аварэ, развеивавший сомнения государя:

Определённо, король не скомпрометирует свою славу, написав человеку, чьи воинские таланты сделали его знаменитым, не запятнанному никакими преступлениями и обладающему всей полнотой власти. Генрих IV говорил, что каждый шаг, сделанный ради блага его народа, достоин уважения, а Карл II писал Монку .

19 декабря 1799 г. Людовик XVIII обращается к Бонапарту с большим письмом, которое должно было быть передано при посредничестве либо Бертье, либо дяди мадам Ю: