Елизавета I - читать онлайн книгу. Автор: Кэролли Эриксон cтр.№ 63

«Все это время я пребываю словно во сне», — раздумчиво продолжает Дадли. Но это не мешает ему напомнить Сесилу об обещанной ему «небольшой услуге» и заверить, что и находясь вдали, он сохраняет здравый ум и твердую память — в чем, имея в виду господствующие при дворе настроения, можно не сомневаться.

Вполне вероятно, Елизавета отправила Дадли в Кью, чтобы уберечь его от всеобщего гнева. Норфолк, «первый среди врагов Дадли», настолько разъярился из-за последнего проявления «наглости» конюшего, что едва сдерживал себя. Единственный в Англии герцог, он видел в себе защитника привилегий знати, на которые покушаются всякие выскочки, так что поведение конюшего, вознамерившегося стать ни больше ни меньше, как королем, только добавило масла в огонь. Кто-то слышал, как Норфолк грозил, что, если Дадли «не откажется от своих притязаний», в собственной постели ему не умереть. Сесил, и не только он один, всерьез опасался, что, дай герцог волю своему бурному нраву, пострадает не только Дадли, но и сама королева.

Теперь, когда Дадли оказался вдали от двора, Сесил вернул себе вновь все свое влияние. При виде сумасбродств королевы он по-прежнему лишь покачивал головой, но уже хотя бы не опасался за свою будущность как главного советника Елизаветы. Самое важное — ее благополучие и безопасность, и он бдительно охранял ее, даже придумал «Свод правил касательно гардероба и питания Ее Величества», что должно было уберечь королеву от гнева и измены со стороны неблагодарных придворных.

Особые меры, считал он, следует принять для охраны личных покоев ее величества, где всегда должны находиться церемониймейстер и определенное количество знатных господ и грумов. Сесил также отметил, что в «приемной королевских покоев» — комнатах фрейлин двери слишком часто остаются открытыми, без всякого присмотра, не говоря уже о том, что через них постоянно проходят туда-сюда «прачки, портные, гардеробщики и так далее». И самое страшное: всякий может пронести в покои ее величества в изящной и привлекательной облатке те носители смерти, что давно уже сделались символом времени.

Яды, действующие мгновенно или медленно, проникающие в организм через полость рта или через кожу, — они существуют в сотнях видов, и нужно придумать сотни способов, чтобы уберечься от них. Отныне, распорядился Сесил, никакая еда, приготовленная за пределами королевской кухни, не должна допускаться в личные покои ее величества без «самого пристального» досмотра. Надушенные перчатки, фижмы или иные предметы туалета следует держать как можно дальше от королевы, если их опасный аромат «не подавлен предварительно иными курениями». И даже нижнее белье — «все, что касается обнаженного тела Ее Величества», следует впредь «проверять с величайшим тщанием». Прикасаться к нему дозволяйся только доверенным лицам, дабы в складках не было спрятано ничего такого, что может представлять опасность для королевы. Но этого было недостаточно, и в качестве дополнительной меры предосторожности Сесил настаивал, чтобы Елизавета постоянно принимала лекарства, дабы «чума и яд» не застигли ее врасплох.

Похороны Эми Дадли прошли весьма торжественно. Королева их своим присутствием не почтила, но было множество придворных в траурном одеянии, и они перешептывались друг с другом, что, должно быть, плакальщицы, почетный караул, ритуальные услуги обошлись Дадли как минимум в две тысячи фунтов, а то и больше. Наверное, шелестел слушок, он пошел на такие расходы, чтобы облегчить совесть, хотя расплачивался (по крайней мере официально) не за убийство, а за прелюбодеяние. Расследование, о котором пекся Ноллис, было проведено, и им было установлено, что смерть Эми Дадли стала результатом несчастного случая.

Разумеется, никто этому не поверил — ни тогда, в 1560 году, ни впоследствии. Но уже в наше время вердикт, кажется, подтвердился. Медицинские исследования, проведенные в XX столетии, позволили установить, что у Эми Дадли, страдавшей раком молочной железы, скорее всего внезапно выскочил диск позвоночника и она свалилась с лестницы. Ну а отчего столь тяжко больная женщина оказалась в тот день одна, почему она встала с постели, а прежде всего как получилось, что рядом с ней не было мужа, — на эти вопросы медицина ответить бессильна, что тогда, что сейчас.

20 ноября во дворце пронесся слух, что Дадли был «обвенчан с королевой в присутствии своего брата и двух фрейлин». Ничего подобного не произошло, однако такой исход казался естественным, и новости поверили — во всяком случае, на некоторое время. Давно уверовавшие, что Елизавета влюблена в Дадли и жаждет выйти за него — ибо какая женщина не хочет выйти за любимого? — подданные считали, что теперь, после того как он сделался вдовцом и когда с него официально было снято обвинение в смерти жены, Елизавета не задумываясь возьмет его в мужья.

До нас не дошло никаких писем или иных документальных свидетельств, позволяющих судить, что думала, что говорила о своем любимом Елизавета в эти три напряженных месяца. Один посыльный при дворе, видевший ее в дни, когда слухи о замужестве распространялись особенно активно, замечает, что «выглядит она не столь оживленной и здоровой, как обычно». Наверняка, предполагает он, ее величество «чрезвычайно беспокоит дело лорда Роберта».

И впрямь она должна была чувствовать обеспокоенность, чрезвычайное раздражение, а более всего сомнения. Ибо, если только Елизавета и Дадли не были сообщниками в убийстве, что представляется крайне маловероятным, смерть леди Дадли наверняка стала для королевы неприятной неожиданностью. Пока Эми была жива, Елизавета могла позволить себе дать волю чувствам, не особо заботясь о последствиях своего поведения. Но теперь придется сказать последнее слово, ясно определиться в своих отношениях с Дадли, которые, вполне возможно, столько же удовлетворяли ее телесное влечение, сколько и связывали ее. Елизавета попала в ловушку. Дадли стал, или скоро должен был стать, очередным соискателем ее руки, вместе с графом Арунделом, шведами и эрцгерцогом Чарльзом, чьи интересы по-прежнему представляли посланники императора.

А вдруг сам Дадли все это подстроил? Положим, она, Елизавета, верит, что он неповинен в смерти жены, но ведь все вокруг думают иначе. В конце концов, подобно тому, как неведомый убийца может каким-нибудь образом нанести удар ей, Дадли вполне мог убрать жену чужими руками. Не исключено даже, что какой-нибудь чрезмерно рьяный его слуга в стремлении выполнить невысказанную волю хозяина просто столкнул Эми Дадли с лестницы. А Дадли, каким-то образом дав понять, что именно в этом его желание и состоит, несет, таким образом, ответственность за случившееся.

Вопросы, не имеющие ответов, терзали Елизавету: насколько далеко простираются амбиции самолюбивого Дадли? Можно ли ему доверять? Нанесет ли она ущерб королевству, выйдя за него? Королевству да и самой себе тоже: в самые тяжкие моменты Елизавета, должно быть, задумывалась, разумно ли выходить замуж за человека, который, вполне вероятно, отважился поднять руку на первую жену?

Кое-что зависело и от самого Дадли, от его характера, силы воли. В самом начале нового, 1561 года он предпринял отчаянную попытку поднять свои ставки, предложив нечто вроде сделки Филиппу II: Филипп благословляет его брак с Елизаветой, а взамен он, Дадли, сделавшись принцем-консортом, отстаивает в Англии испанские интересы и вообще правит страной в соответствии с курсом, проложенным Филиппом. В какой-то момент могло показаться, что Елизавета благосклонно отнеслась к этому плану. Она предприняла поначалу необходимые шаги для возведения Дадли в пэрское достоинство — это было необходимое условие брака, — но когда ей принесли на подпись грамоту, порвала ее на куски. После чего обратилась к де Куадре с прямым вопросом: какова будет реакция Филиппа, если она, подобно некоторым знатным дамам своего двора, «вступит в брак со своим вассалом»?