Нет, ей придется остаться.
Матильда вздохнула и, глянув в окно, с удивлением заметила, что машина выезжает за черту города.
– Разве ты живешь не в Милане? – озадаченно спросила она Энцо.
– У меня здесь несколько домов. Но вы с Саймоном будете жить на моей вилле за городом. Там есть частный парк, где можно играть, – добавил он, глянув на сына.
– И бассейн? – восторженно блеснул глазами малыш.
– И бассейн.
Наконец Саймон обратил на нее внимание:
– Мамочка! Там есть бассейн! Ты разрешишь мне купаться?
Разве могла она соперничать с частным парком и бассейном? Даже в доме у Генри не было бассейна.
– Конечно, – выдавила улыбку Матильда. – Хорошо, что я захватила твои плавки.
Но ребенок уже не слышал ее, забрасывая Энцо вопросами о парке и о том, нет ли там лошадки. Или собачки, потому что он любил собачек. Может, ему разрешат завести щеночка?
С тяжелым сердцем она смотрела, как их машина въезжает в открытые кованые ворота, направляясь по аллее, усаженной с обеих сторон деревьями, к итальянской вилле из бледно-рыжего камня.
В старинном доме Энцо прошлое причудливо сочеталось с настоящим, полотна известных художников и антикварная мебель мирно соседствовали с суперсовременной бытовой техникой, центральным отоплением и Интернетом.
Саймону пришлась по душе комната, которую выделил для него Энцо. Там стояла кровать с балдахином и огромная коробка с игрушками, а окна спальни выходили на лес в другом конце виллы и обещанный бассейн. Матильду тронуло то, что Энцо каким-то образом умудрился доставить некоторые из вещей Саймона к моменту их приезда. Ребенок случайно забыл свою любимую мягкую игрушку в виде жирафа и космический корабль из конструктора Лего. Жираф теперь гордо восседал на синем покрывале на кровати, а космический корабль занял свое место на комоде.
С радостным криком Саймон бросился к жирафу, когда в комнату вошел довольный Энцо с улыбкой на лице.
– Синьора Сент-Джордж? – подошла к Матильде Мария, управляющая домом, которая встретила их, когда они приехали. – Пойдемте. Я покажу вам вашу комнату.
Ей хотелось остаться, чтобы убедиться, что с сыном все в порядке. Что он не забыл ее во всей этой суматохе, оказавшись в новом месте со своим отцом.
Но она позволила увести себя.
Ее комната оказалась очень красивой, со стенами, выкрашенными в бледно-голубой цвет, и старинной кроватью с балдахином и плотными белыми занавесками. Рядом с одним из высоких окон стоял белый диванчик со множеством шелковых подушечек разных оттенков синего.
Ее вещи были разобраны и убраны в шкаф. К своему удивлению, Матильда увидела, что к ним добавилась новая дорогая одежда, кажется, ее размера.
Она быстро прошла в ванную и обнаружила, что количество ее туалетных принадлежностей тоже увеличилось.
Все эти вещи купил Энцо.
Специально для нее.
Матильда вернулась обратно в спальню и, тяжело вздохнув, присела на застеленную вышитым белым покрывалом кровать.
Она вспомнила, как ее проводили в ее комнату в доме дяди и тети. Там не было ничего, что принадлежало ей, кроме тех вещей, которые она привезла с собой в рюкзаке. Ее родственники не купили ей ничего особенного и не постарались сделать так, чтобы она чувствовала себя там как дома. Они не замечали, что она росла и нуждалась в новой одежде. Ей приходилось говорить им, что ее джинсы стали слишком короткими, а футболки слишком тесными.
А Энцо купил ей одежду. И туалетные принадлежности. Он позаботился о ней и явно ожидал, что она останется здесь. На этой вилле, с ним и их сыном.
Матильда не знала, что и сказать.
– У тебя есть все необходимое? – послышался звучный голос Энцо, и она подпрыгнула от неожиданности.
Энцо стоял, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на своей широкой груди.
– Да, – поднялась с кровати Матильда. – Кажется, в шкафу появилась новая одежда.
– Это для тебя. Ты решила остаться с Саймоном, значит, пробудешь здесь некоторое время.
– Я слышала, четыре года.
– Выбор за тобой, – пожал плечами Энцо.
Его безразличие взбесило ее.
– Моему мужу тоже найдется что сказать по этому поводу.
– Правда? Что-то я сомневаюсь.
Матильда густо покраснела, чувствуя себя униженной.
– Кажется, тебе не дает покоя мой брак.
– Просто твои отношения с Сент-Джорджем не могли не отразиться на моем сыне.
– Генри – очень хороший человек, и…
– Я не спорю, – перебил ее Энцо. – Но как он обращался с тобой?
– Что ты имеешь в виду? И при чем здесь это?
– Счастливый брак оказывает влияние на детей так же, как и лишенный любви и тепла. Или тот, в котором присутствует насилие. Я хочу знать, что собой представляет твой брак.
Если сказать правду, придется признаться, что она вышла замуж ради своих тети и дяди. Из-за денег. Что Генри купил ее, потому что ему нужна была больше компаньонка, нежели жена. Что он говорил, как она дорога ему, только для того, чтобы потом отпустить, когда Энцо щелкнул пальцами и пригрозил скандалом…
– У нас счастливый брак. – Ложь далась ей с такой легкостью. – Мы с Генри женились по любви. И он обращался с Саймоном, как с родным сыном.
– Но он ни слова не сказал, когда я потребовал, чтобы ты поехала со мной. Он даже не поцеловал тебя на прощание.
– Он очень закрытый человек. Я ведь говорила, что он не любит выставлять свои чувства напоказ. И с чего бы он начал возражать? Он ведь знает, что я вернусь к нему.
– А твой сын останется здесь?
Матильда разозлилась, услышав осуждение в его словах. Да, она совершила ошибку по отношению к Энцо. Но брак с Генри и проведенные в нем четыре года, когда она строила счастливый дом для своего сына, не были ошибкой.
– Я что-нибудь придумаю, – холодно отрезала она. – Это никак не скажется на тебе или Саймоне.
– Нет, скажется, если ты собираешься уезжать на каждые выходные, чтобы ублажать своего мужа.
– Почему? – не сдержалась Матильда. – Ты что, ревнуешь? Энцо, перестань, прошло четыре года.
Глава 5
Матильда стояла перед ним, сцепив руки. Ее кудрявые волосы цвета огня и страсти струились у нее по плечам, но ее серые глаза оставались холодными, как горный туман.
Наконец она была здесь. В его доме. В комнате, которую он приготовил специально для нее.
И говорила о своем муже и о том, как они пламенно любили друг друга.
Энцо не понимал, почему ее слова так сильно задевали его. И какое ему дело до того, что она любила Сент-Джорджа? Ведь он считал, что любовь – это выдумка, по крайней мере, он не встречал доказательств ее существования. И почему ему не давало покоя то, что Генри даже не поцеловал ее на прощание? Почему Энцо вообще обратил на это внимание? В самолете он совершенно не думал об этом, но сейчас никак не мог успокоиться.