Ветренное счастье - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дремова cтр.№ 51

Судя по очертаниям, человек лежал на спине, закинув голову чуть назад и вытянув вдоль тела длинные руки, но ни самих рук, ни лица видно не было. Из-под обтрёпанной кромки замызганной тряпки торчали только его ноги, обутые в огромные кирзовые сапоги, прошитые мелкими блестящими гвоздиками по всему краю подошвы.

Медленно переставляя отяжелевшие негнущиеся ноги, Марья приближалась к распростёртому на земле телу, с ужасом всматриваясь в то, что ещё несколько часов назад было живым человеком. Чувствуя, как её желудок сворачивается в тугой скользкий комок, она с трудом сглатывала густую слюну и безотрывно смотрела на эти мелкие гвоздики в подошве, а в её воспалённом сознании, делая круг и раз за разом возвращаясь обратно, неотступно билась одна и та же мысль: как же так могло произойти, почему на грязных мужских сапожищах остались нетронутыми эти блестящие кусочки железа?

У обочины стояло множество людей, Марья слышала их приглушённые голоса, но не могла разобрать ни одного лица; словно по краю мутного гранёного стакана, мир растёкся на отдельные составляющие. Она смотрела вокруг себя незрячими глазами, не узнавая никого и ничего, и только проклятые шляпки гвоздей, будто потешаясь над её бедой, выступали из всей окружавшей мути объёмно и неправдоподобно отчётливо. Не в силах заставить себя оторвать взгляд от грязных сапог мужа, торчащих наружу из-под тряпки, Марья подошла к телу вплотную, осела на землю, вытянула руку и, глядя в пустоту, провела пальцем по пыльному голенищу.

Неожиданно разговоры вокруг стихли, видимо, все, кто стояли неподалёку, смотрели на неё, но теперь это не имело ровным счётом никакого значения. Растерев между пальцами пыль, Марья обвела стоявших поодаль людей отсутствующим взглядом. Наверное, выглядела она ужасно: рваные чулки, растрёпанные волосы, красное, отёкшее от слёз лицо…

Впрочем, это тоже уже было неважно. Каждый из тех, кто стоял у обочины вместе с остальными, был по ту сторону её огромной беды и, если несчастье не коснулось его лично, обязан был соблюдать глупые условности, но её это уже не касалось. Упав на свежескошенные стебельки трав, Марья прижалась к сапогу Фёдора, прикрыла воспалённые, словно засыпанные колючим песком, горячие глаза и услышала позади себя глухой ропот толпы. Какая разница, что теперь о ней подумают те, кого на этот раз несчастье обошло стороной?

Наверное, им всем было бы легче, если бы она, стоя среди них, молчаливая и прямая как палка, вытирала слёзы кончиком чёрного платка, повязанного поверх её соломенных волос, и, ища сочувствия в их лицах, по-собачьи жалостливо заглядывала в глаза. Покровительственно обняв её за плечи, они бы выжимали из себя шаблонные слова соболезнования и с чувством выполненного долга, стараясь не глядеть на неё, отходили в сторону, со вздохом облегчения уступая своё место следующему…

— Что за комедию ты здесь ломаешь? — неожиданно прозвучал над ухом Марьи сердитый мужской голос. — Я не позволю своей жене стать посмешищем для всей деревни. Сейчас же поднимись и отправляйся домой.

Наклонившись над Марьей, мужчина крепко взял её за плечи и буквально поднял на ноги.

— Что вам от меня… — вскинув глаза, она внезапно осеклась. — Ты?!! — чувствуя, как под её ногами земля медленно поехала куда-то вбок, Марья ухватилась обеими руками за лацканы пиджака Фёдора. — Ты?!! Так ты живой?!!

— Да что с тобой такое?! — Фёдор с силой встряхнул жену за плечи и тут же вынужден был подхватить её, потому что ноги у Марьи, словно у тряпичной куклы, внезапно подогнулись и, обвиснув тяжёлым нескладным мешком, она начала медленно сползать вниз. — Марья, прекрати, люди же смотрят! — взглянув по сторонам, Фёдор затаил дыхание и увидел, как, перебрасываясь между собой короткими репликами, односельчане и впрямь с недоумением косятся в их сторону.

— Ну и пусть себе смотрят! Феденька, родненький мой!!! — повиснув на шее мужа, Марья в голос засмеялась и принялась безостановочно целовать его лицо.

— Что ты вытворяешь?! — Фёдор, задохнувшийся от неожиданности, попытался оттащить от себя жену, но та, плотно сомкнув руки в кольцо, вжалась в мужа всем телом. — Марья, поимей совесть, тут такое горе, а ты паясничаешь! Что люди-то скажут, ты подумала?

— Да мне-то какое дело? — громко произнесла Марья и с вызовом оглянулась по сторонам. — Пусть говорят, а ты не слушай. Феденька, миленький, — живой! Счастье-то какое! — захлебнулась радостью она.

— Ты в уме или нет?! Что ты мелешь? У Федотовых сына убило, какое уж тут счастье?! — брови Фёдора сдвинулись на переносице тяжёлым углом. С силой прижав голову жены к своей груди, Матвеев наклонился над Марьей и с нажимом прошептал: — Не знаю, какая муха тебя укусила, но лучше бы тебе помолчать, не то нас с тобой в деревне со свету сживут.

— Мне сам Бог теперь не судья, горе ты моё горькое! — даже не думая скрывать своего счастья, Марья улыбнулась, и её глаза засияли ничем не сдерживаемой радостью. — Федька, ведь я же думала, что это тебя… что это ты… — Марье не хватало воздуха, и, прервав себя на полуслове, она закрыла глаза и замотала головой из стороны в сторону. — А говорят, Бога нет, — отступив на шаг, она широко раскинула руки и подняла голову к небу. — А он есть, понимаешь? Он есть, Феденька!!! — Марьино сердце готово было разорваться от радости на куски. Устремив взгляд в высокую августовскую синь, покрытую ранними предзакатными всполохами, она что есть сил закричала: — Спаси-и-ибо тебе, Господи, спаси-и-ибо!!!

— Что ж ты делаешь?! — нервно дёрнувшись, Фёдор сгрёб Марью в охапку. — Как мы с тобой будем людям в глаза смотреть?

— Федечка, миленький! — неожиданно из глаз Марьи ручьём хлынули слёзы. — Понимаешь, доктор сказала — на майские, а тут — такое, я же думала, что не успела тебе рассказать, понимаешь, просто не успела, вот и всё. А потом я увидела эти гадкие гвоздики… — Марья смахнула со щеки слезу. — Тебе этого не понять. Всё кругом — в грязи, всё, а они — белые, понимаешь, белые и блестящие, как будто только что из магазина. Федечка… — по всему телу Марьи пробежала крупная дрожь. — Федечка, у нас с тобой будет ребёнок, — словно испугавшись, что она и впрямь не успеет сообщить самого главного, неожиданно выпалила она.

— Что? — на мгновение Фёдору показалось, что он ослышался. — Что ты сказала?

— Доктор говорит, на майские, — Марья закрыла глаза и уткнулась ему под мышку.

— Машуня, Машенька! — забыв о том, что он может сделать больно, Фёдор притиснул её к себе, и его сердце забилось неровно и громко. — Я люблю тебя, Марья!

Обнимая жену, Фёдор смотрел на неподвижное тело погибшего друга и думал о том, что жизнь — странная штука, в которой любовь и ненависть запросто ходят под руку друг с другом и где между отчаянием и счастьем — один шаг. Он любовался бело-розовым шёлком берёз, медным золотом недоношенной пшеницы и, вдыхая едва уловимый аромат уставшей за день земли, обещал себе сделать всё, чтобы эта маленькая женщина с огромной доброй душой наконец-то стала по-настоящему счастливой.

* * *

Заседание суда уже давно окончилось, а в ушах Лидии всё ещё звучал хорошо поставленный голос судьи, зачитывающей окончательное решение, и перед её глазами стоял полутёмный зал с высокими сводами и длинными рядами деревянных скамеек, поставленных почти вплотную друг к другу.