Ветренное счастье - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дремова cтр.№ 20

Не чуя под собой ног, Марья бежала на старое кряжинское подворье, и сердце её было готово выскочить из груди. Она хватала ртом воздух и чувствовала горячую резь в боку, ватные ноги не хотели слушаться и то и дело цеплялись за выступы и неровности закаменевшей пыльной дороги. Накатывая тяжёлыми волнами, кровь шумно плескалась у неё в голове, и от этого шума Марье казалось, что из ворот каждого подворья на неё смотрят чьи-то глаза, а за спиной раздаётся осуждающее злое шушуканье. Устав от дикого напряжения, она длинно и громко выдохнула, но вырвавшийся звук был похож не то на стон, не то на всхлип, и ей стало только хуже. Сухое горячее дыхание опаляло грудную клетку и заставляло Марью то и дело облизывать пересохшие от быстрого бега губы и сглатывать густую слюну, прилипшую к гортани. От предчувствия непоправимой беды под ложечкой тоскливо и длинно подсасывало.

— Господи-и, только бы успеть! Кирюшенька, миленький, не умирай, родимый ты мой! — губы Марьи шевелились, но она не слышала своего голоса. — Пусть, пусть смотрят, пусть говорят что угодно, пусть! Мне всё равно: с кем ты и чей ты, лишь бы ты жил! Мне больше ничего, ничего не нужно! Слышишь? Только живи!

Корни деревьев выступали над землёй длинными кручёными верёвками и, мелькая у нее перед глазами, завязывались в узлы. Марья еле миновала последний пригорок, подбежала к калитке старого дома Кряжиных и, с трудом переводя дыхание, взялась за щеколду.

— Здравствуй, Маша, — неожиданно поверх руки Марьи легла чья-то горячая ладонь, и, невольно вздрогнув, она подняла глаза.

— Отец Валерий?.. — губы Марьи, готовые сложиться в привычную приветливую улыбку, внезапно побелели, и в её зрачках вновь плеснулся страх. — Вы… — запнувшись, она подняла на священника перепуганные глаза. — Он же не… — часто замотав головой из стороны в сторону, она отступила на полшага от калитки. — Вы же… Для чего вы здесь? — натянувшись, как струна, она замерла.

— Успокойся, девочка, Кирилл жив-здоров, — мягкий, добрый взгляд отца Валерия окутал Марью тёплом. — Я здесь не ради него, я пришёл поговорить с тобой.

— Со мной? — отец Валерий увидел, как Марья бросила беспокойный взгляд в глубь двора, и его лицо помрачнело.

— Да, с тобой.

— Я… я — обязательно… сразу же… только сейчас я очень спешу. Вы не пропустите меня?

Кивнув взгляд на пустое подворье, она уже сделала движение, чтобы проскользнуть в калитку, как над её головой раздался густой, бархатистый баритон батюшки:

— Нет.

— Нет? — в первый момент Марье показалось, что она ослышалась. — Что значит нет? — растерянно проговорила она, и её плечи опустились.

— Это значит, что тебе там делать нечего, — спокойно ответил он.

— Почему вы так решили? — выдернув свою руку из-под тёплой ладони священника, Марья отступила от калитки ещё на шаг, и в выражении её лица появилось что-то отталкивающее. — Зачем вы пытаетесь перекроить мою жизнь? Я не просила вас о помощи.

— Я прихожу не к тем, кто просит, а к тем, кто во мне нуждается, — отец Валерий открыл калитку, вышел со двора на улицу и, мягко оттеснив Марью, задвинул ржавую щеколду. — Если ты не против, я хотел бы поговорить с тобой, всего несколько минут, а потом, если ты решишь, что тебе это действительно нужно, я сам открою тебе калитку.

Прислушиваясь к стрекоту насекомых, отец Валерий несколько мгновений постоял на месте, а потом, бросив взгляд на сухую пыльную дорогу, медленно пошел вперёд, и, подчиняясь его желанию, Марья молча последовала за ним.

— То, что я сейчас скажу, ты не должна была узнать ни сегодня, ни через год, ни через десять лет, но молчать дольше я не имею права, — отец Валерий глубоко вздохнул, и неизвестно отчего Марье вдруг показалось, что этот разговор для него не менее тяжёл, чем для неё. — Двенадцать лет назад, прямо перед вашей с Кириллом свадьбой, ко мне приходила его покойная мать, Анна, и просила вас обвенчать, но я отказался. И не только из-за того, что это была страстная суббота, а ещё и из-за того, что Кирилл женился на тебе под прицелом отцовского обреза… И я об этом знал, — с трудом сглотнув, отец Валерий на миг прикрыл глаза. — Я знаю, тебе больно это слышать, но кроме меня тебе этого никто никогда не скажет: Кирилл никогда не любил тебя. Просто у него не было выбора.

— Зачем вы мне это говорите? Кто дал вам право вмешиваться в чужую жизнь?! — в голосе Марьи зазвучало отчаяние. — Разве недостаточно того, что я люблю его?

— Если ты действительно его любишь, отпусти, — просто сказал он, и внезапно тело Марьи стало мягким, как вата.

— А если не отпущу? — пошатнувшись, она остановилась и взялась рукой за острый край штакетника.

— Бог тебе судья, Марья, у каждого своя жизнь, — повернувшись, отец Валерий подошёл к калитке кряжинского дома, молча распахнул её и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Постояв несколько минут в нерешительности, Марья приблизилась к открытой калитке и бросила взгляд в пустые окна. На миг ей показалось, что в одном из них мелькнул силуэт Кирилла. Зажмурившись, она до крови закусила губы, и тут же перед её глазами встал образ покойного Савелия. Подмигивая, будто издеваясь, он манил её за собой, и его тёмно-вишнёвые губы в окладе густой бороды кривились в усмешке.

Увидев ненавистное лицо, Марья скрипнула зубами, и из её груди донёсся странный звук, напоминающий стон раненого зверя. Боясь передумать, она с силой потянула калитку на себя и резко закрыла щеколду. Застыв в неестественной позе, Савелий глухо захохотал и начал медленно растворяться в воздухе. Белея, он с каждой секундой становился всё легче и прозрачнее, пока не пропал совсем, а Марья стояла у калитки и чувствовала, как уходит её счастье.

* * *

— То есть как это, больше здесь не работаю?

Не веря своим ушам, Любаша попыталась миновать пост вахтёра у входа, но Крамская, растягивая на лице улыбочку, сочащуюся неподдельной радостью, встала у неё на пути и, раскинув руки в стороны, словно заправский вратарь, браво тряхнула светло-пегими кудельками перманентной завивки.

— До-о-олго я ждала этого дня, почитай что десять лет! — вспыхнули линялые глаза Натальи и стали похожи на мутно-серое октябрьское небо, до конца выжатое осенними дождями. — Вот, Любка, Бог все видит, и до тебя очередь дошла!

— А не рано ли ты обрадовалась? — стараясь не показывать, что ей начинает овладевать самая настоящая паника, Любаша заставила себя насмешливо улыбнуться. — А если это всё ошибка и я останусь на своём прежнем месте, что тогда? Ведь я же тебя раздавлю, как козявку, не боишься?

— Как же, жди, ошибка! А это ты видела? — сложив кукиш, Наталья демонстративно плюнула на большой палец и, резко выбросив руку вперёд, поднесла её к самому лицу Шелестовой. — Не всё коту масленица, теперь и тебе придётся умыться кровавыми слезами! Шиш ты попадёшь обратно на своё тёпленькое местечко, там уже третью неделю заправляет другая, — Крамская победно ухмылялась, торжествующе сияя глазами.

— Какая ещё другая? — несмотря на все свои старания, Любаша не могла скрыть тревогу в голосе.