Рот, полный языков - читать онлайн книгу. Автор: Пол Ди Филиппо cтр.№ 248

- Я согласен, конечно. Но его снедает презрение к самому себе, вот он и не способен посмотреть на это с иной точки зрения.

- Он все еще казнит себя за смерть твоей матери?

Диего не ответил, он лишь уперся взглядом в крепкое, но уже потрепанное временем дерево, что росло прямо посреди тротуара на квадратике земли, свободном от сланцевой плитки.

- Этот старик по-прежнему расцветает каждую весну?

- Непременно, - откликнулась миссис Лоблолли.

Диего молча курил, ступая вниз по знакомой дорожке.

Только когда он и его спутница достигли дверей квартиры миссис Лоблолли, располагавшейся на первом этаже, Диего ответил на заданный ранее вопрос:

- Он не только не перестает обвинять себя, но и стремится меня затянуть в болото самообвинений.

В слабо освещенном коридоре третьего этажа царили неодолимый холод и букет запахов - дешевых сигар, пролитого пива, пыльных ковров, инсектицидов, - до боли знакомые Диего.

Подойдя к двери Гэддиса Петчена, Диего постучал и крикнул:

- Отец, это я.

Не дождавшись приглашения, он отпер дверь своим ключом.

К запахам извне тут же добавился запах телесной немощи и свернувшегося молока (Гэддис включал в свое меню исключительно полезные для здоровья напитки). Диего мгновенно охватил взглядом неизменный интерьер: громоздкая мебель эпохи прошлого поколения, обтянутая тканью, пятна на которой хозяин пытался затирать макассаровым маслом, хилый деревянный стол справа от входа, заключенные в рамки картинки с сентиментальными сюжетами типа «Рыбачки переводят детей через пропасть» и «Бал у мэра в Эннойе». В целом квартира напоминала музей устаревших вещей.

Гэддис Петчен спал в кресле, развернутом к открытому окну. С порога была видна только его стриженая макушка. Батареи отопления тщетно боролись с врывающимся в комнату холодным воздухом.

Диего подошел к отцу. Ему показалось, что сгорбленное тело Гэддиса, укутанного в вязаный плед ручной работы, еще больше исхудало со времени его последнего посещения. Болезнь отняла у старика облик человека, каким он был в те времена, когда бригада слесарей заделывала люк, ведущий к потайным структурам Города - к подземной электрической системе, предназначенной для устранения опасностей, но изувеченной интенсивной эксплуатацией и неумолимым временем.

Диего поправил на плечах отца плед, тихо закрыл окно, присел около больного, зажег вторую сигарету и принялся задумчиво курить. Через пятнадцать минут Гэддис проснулся; возможно, его привел в чувство запах табачного дыма. Он неохотно всмотрелся, а когда узнал Диего, то как будто ощутил новый прилив энергии, порожденной скорее злостью, чем радостью.

- Вовремя же ты пришел! Принеси мне молока! И подогрей его!

Диего безмолвно подчинился. Гэддис взял шишковатой рукой кружку и сделал глоток. Молоко потекло по покрытому щетиной подбородку. Старик неуверенно поставил кружку на стоящий рядом столик - едва не промахнулся, но успел предотвратить катастрофу.

Диего избрал реплику, которая, как он надеялся, не осложнит начало разговора:

- Доктор Тизел был у тебя сегодня?

Гэддис фыркнул:

- Этот шарлатан! Да что он может для меня сделать?

- Он по-прежнему дает тебе болеутоляющее?

- Обрати внимание. - Гэддис кивнул влево, и Диего заметил коробочку с транквилизаторами. - Я стараюсь принимать их как можно меньше. Я должен быть начеку и без борьбы Могильщикам не дамся!

- Папа, ты не передумал начет больницы? «Фирзо мемориал» в восемьсот пятьдесят девятом - вполне приятное место…

- Ба! Ты что, в самом деле такой ненормальный, что думаешь, будто я стану растрачивать твою трогательную заботу на бесполезные вещи? Ты же знаешь мой диагноз. Безнадежно! Зачем занимать койку, которая может пригодиться кому-то другому? Да и разве это не риверсайдская больница? С какой стати мне помогать Голубкам найти меня, когда придет мой час? Не сомневаюсь, что от такого бесстыдства назначенная мне боль только усилится.

Диего начинал терять терпение.

- Папа, прежде всего, ты не можешь точно знать, каким именно Могильщикам ты достанешься. Так тебе скажет любой разумный человек. Между прочим, миссис Лоблолли со мной согласна…

- Ты говорил обо мне с этой старой дурой? Буль любезен, прекрати сплетничать и скажи ей, чтобы не совала нос в чужие дела! Я отлично знаю, что пойду на корм Голубкам.

- Папа, в тебе говорит какое-то извращенное высокомерие! Никто не может взвесить свою душу. Ну что тебя заставляет настаивать на таком конце? Только жалость к себе и самодовольство. Разве кто-нибудь знает наверняка, что его ждет в ином мире? Нет, конечно же.

Гэддис молчал. Взгляд его горящих глаз оторвался от сына и устремился в привычном направлении - в сторону Трекса. Поезд проехал мимо, и его успокаивающий стук превратил подоконник в плохой барабан.

Диего решился сказать то, что не принято произносить вслух:

- Папа, это и случилось с мамой? Ты все еще ощущаешь, что ты каким-то образом в ответе? Избавься от этого чудовищного груза! Ты не виноват!

Как ни странно, обычно раздражительный Гэддис не вскочил и не вцепился Диего в горло. Прежде чем заговорить, старик минуту словно бы предавался внутреннему созерцанию, и даже когда нарушил молчание, голос его звучал непривычно спокойно и ровно.

- Я помню тот день так, как будто это было вчера. Я никогда не переставал вновь и вновь переживать его. Невинная прогулка по Реке, по этой сволочной Реке! Маленькая лодочка, красивая жена и трехлетний ребенок. Солнце и смех, пикник и этот проклятый дурак со своей гитарой. Потом сгустился туман, и мимо проплыл большой Корабль, настоящий бегемот, не думающий о рыбках, которых он уничтожит. А потом я лишь помню, что мы оказались в воде. Плавать умел только я. Ты вцепился в меня, будто маленькая пиявка - как же я мог нырнуть за моей бедной, бедной Финисией? Ты бы наверняка захлебнулся. Поэтому утонула она. А потом появились они, четыре Рыбачки. Нырнули в воду, вытащили ее тело, с которого капало, и утащили его на Тот Берег. Ты слышишь, четыре Рыбачки! Какой же тяжелой была ее душа из-за добродетели! Они унесли ее в царство, которого мне ни за что не увидеть из-за всех моих грехов, из-за всех неверных решений, которые я принимал, когда никакого выбора просто не было!

Диего ничего не ответил, не возразил на это печальное признание. Он уже давно примирился с кончиной матери (ну как трехлетний ребенок мог быть виновником трагедии?), но не знал, как вселить утешение в сморщенную грудь отца.

После очередной безмолвной паузы Диего поднялся.

- Я могу еще что-нибудь тебе принести?

- Нет. Просто оставь меня Голубкам.

Застегивая пальто, Диего ощутил какую-то тяжесть в кармане.

- Вот журнал с моим последним рассказом.