Спецназовец. За безупречную службу - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 48

— Тихо, — немного невпопад ответил Сарайкин, залпом выпил коньяк и закурил. — Тихо и долго. Торчим тут на виду у всех, как эти… Будто нарочно на неприятности напрашиваемся.

— Какие еще неприятности? — небрежно осведомился рейдер, подливая ему коньяка. — Ты о чем?

— Как это — о чем? Завод вторые сутки стоит, твое маски-шоу на весь город отсвечивает, а заводик-то не сам по себе! В головном офисе, небось, начальство уже с ума сходить начинает: и чего это, думают, наш мокшанский филиал на звонки не отвечает? И чует мое сердце, что акционер этот липовый, которого мои ребятки по течению сплавили, как раз оттуда был — из Москвы, из ихней головной конторы.

— Да ничего подобного, — хладнокровно возразил рейдер. — Остынь, подполковник, ты, я вижу, от страха совсем голову потерял, вообще ни черта не соображаешь. Акционер этот что сказал? Правильно, что приехал в гости к Горчакову! Неужели ты думаешь, что я этого до сих пор не проверил?

— Ну? — подался к нему через стол Сарайкин.

— Хрен гну. Никакой он не акционер и к «Точмашу» не имеет ни малейшего отношения. По словам Горчакова, этот Ольшанский — его старый приятель. Работает у кого-то телохранителем, что и объясняет наличие у него определенных навыков. Когда мы заняли завод, у Горчакова хватило ума позвонить жене и сказать, что на территорию ворвались рейдеры. А та, дура набитая, не успокоилась, позвонив в твою ментовку, а для страховки набрала еще и номер Ольшанского — видимо, в расчете на то, что он поднимет в Москве какие-нибудь связи. Мы проверили ее телефон, вчера утром она действительно звонила в Москву. Правда, набранного номера нет ни в одной доступной базе данных, но это лишь подтверждает слова Горчакова: Ольшанский работал на кого-то, кто очень хорошо ему платил, и имел возможность получить скрытый номер. И то ли не сумел уговорить своего работодателя вмешаться, то ли просто переоценил свои возможности… Короче, он приехал сюда один, попер напролом, и теперь о нем можно с чистой совестью забыть — нет его, и куда подевался, никто не знает. Верно ведь?

— Это-то верно, — вздохнул Сарайкин. — Только как с головным офисом-то быть? Он ведь никуда не делся — где стоял, там и стоит!

— Забудь, — лаконично посоветовал рейдер. — Просто выкинь из головы, и все. Головной офис — не твоя забота. Мы тут уже битый час сидим, и много за это время сюда поступило звонков?

— Провода перекусить — дело нехитрое, — проворчал Сарайкин.

Вместо ответа рейдер снял трубку городского телефона и, протянув ее через стол к подполковнику, дал ему послушать протяжный гудок работающей линии. Когда монотонный писк сменился короткими гудками, он небрежно швырнул трубку обратно на рычаги.

— Убедился? Головной офис — не проблема. Если утечки информации не было по твоей линии, значит, ее не было вообще. Расслабься, подполковник, время у нас есть. Вечно сидеть тут, попивая директорский коньячок, конечно, не получится, но и на пятки нам пока никто не наступает. Как там в городе — спокойно?

— Да что город, — отмахнулся Сарайкин. — Быдло — оно и есть быдло: покуда режут не его, а соседа, ему и горя нет. Даже те, кто на заводе работает, в ус не дуют. Даже довольны: вкалывать не надо, а денежки за вынужденный простой капают. Лафа!

— Лафа, — согласился рейдер. — Мне бы так хоть недельку пожить.

— С тоски подохнешь, — предупредил Сарайкин.

— Можно подумать, подохнуть от пули намного приятнее, — фыркнул рейдер. — Предлагаю выпить за простой русский народ — за широту его натуры, за бесшабашную удаль, за готовность в любой момент, не жалея себя, придти на помощь соседу… Словом, за все те превосходные качества, которые приписывают поименованному народу господа литераторы, и которых я, честно говоря, в нем не наблюдаю. За наше простое русское быдло!

— За быдло, — поддержал предложенный тост подполковник.

Тост этот ему активно не нравился, поскольку, говоря о простом русском народе, рейдер наверняка подразумевал и его, подполковника Сарайкина. Более того, он явно был уверен, что Сарайкин по свойственной ему тупости даже не поймет, что его только что прямо в глаза обозвали быдлом. Нанесенное оскорбление, таким образом, было двойным; Сарайкин таких вещей не прощал никому, но время расплаты еще не настало, и он с готовностью подыгрывал рейдеру, как плутоватый официант подыгрывает и поддакивает подгуляв-тему клиенту, который заказывает все новые напитки и блюда, увеличивая уже и без того немалый счет. И, как запыхавшийся от беготни официант за полчаса до закрытия ресторана, подполковник Сарайкин суетился не просто так, а с вполне определенной, конкретной целью.

Они чокнулись, но выпить не успели: в дверь постучали, и шагнувший через порог боец в маске доложил:

— Товарищ полковник, там Горчаков к вам просится. Говорит, вспомнил, где может быть папка.

— Вспомнил, — с откровенной издевкой повторил Сарайкин.

Откуда-то послышался звук, напоминающий сердитое жужжание посаженного в спичечный коробок шмеля. Подполковник вздрогнул, сунул руку в карман, достал оттуда продолжающий басовито жужжать мобильник и, вглядевшись в светящийся дисплей, раздраженно ткнул пальцем в клавишу.

— Перетопчетесь, — мстительно сказал он, убирая замолчавший телефон обратно в карман кителя. — Не до вас мне нынче, господа хорошие.

— Ну, вот, — сказал заметно оживившийся и повеселевший рейдер, — а ты говоришь: не расколется… Раскололся как миленький! Готовь карманы, Анатолий Павлович: капуста созрела, пора шинковать!

— Пойду-ка я, пожалуй, — сказал Сарайкин. Встав из-за стола, он быстро опрокинул в разинутый рот рюмку и одернул китель. — Не надо, чтоб он нас вместе видел.

— Да какая раз… Впрочем, ты прав: мало ли, что? А вдруг за ним волшебник в голубом вертолете прилетит?

— Во-во, — с кривой ухмылкой поддакнул Сарайкин, надел фуражку и, убедившись, что кокарда находится точно над переносицей, вышел из кабинета.

Горчаков тяжело опустился на стул, еще хранивший тепло подполковничьего зада. Виктор Викторович достал из стола чистую рюмку, наполнил до краев и поставил перед пленником.

— Выпейте, Михаил Васильевич, — предложил он участливым тоном. — Вид у вас не ахти, а коньяк, употребляемый в умеренных дозах — настоящий эликсир жизни. Кстати, покорнейше прошу простить за то, что запустил руку в ваши запасы. Сами понимаете: обстановка максимально приближена к боевой, по магазинам бегать некогда. Да и отраву, которой здесь торгуют, я даже за большие деньги в рот не возьму. Ваш-то коньячок, небось, не из соседнего ларька?

— Вы забыли надеть, — безучастно произнес Горчаков, кивнув в сторону валяющейся на краю стола скомканной трикотажной маски.

— Боже мой! — вскричал Волчанин. — Все пропало! Мне придется немедленно вас убить — вы видели мое лицо… — Он расхохотался. — Да полноте, Михаил Васильевич, что за глупости! Ну видели вы меня, ну запомнили… И что с того? Допустим, местным криминалистам с горем пополам удастся с ваших слов составить что-то вроде фоторобота. Допустим даже, что этим делом заинтересуется Москва, и составленный специалистами с Петровки или с Лубянки фоторобот действительно будет на меня похож. Ну и что? Вы что, думаете, что кто-то возьмет себе за труд сравнивать этот портрет с физиономией каждого россиянина подходящего пола и возраста? Согласитесь, это просто физически невозможно!