Каменная пациентка - читать онлайн книгу. Автор: Эрин Келли cтр.№ 65

По сравнению с палатами, воздух в административном блоке был свеж, как на пляже Сайзуэлла. Старинные напольные часы тикали, приближая конец ее срока. Она откажется вернуться обратно на попечение родителей. Отвезет ли ее кто-то из персонала почти через все графство до Саксмундхема, или предполагается, что она самостоятельно доберется до станции? Интересно, в какой стороне отсюда Саксмундхем? Может, до него ехать как раз через Лондон? Можно ли добраться пешком от Ливерпуль-стрит до Риджентс-парк? Хелен понятия не имела. Лондон был картинкой с открытки, непрочитанной книгой. Она могла бы, наверно, отыскать Темзу от Трафальгарской площади – но на этом все.

Дверь в кабинет доктора Буреса оказалась закрытой.

– Похоже, он куда-то убежал. – Сестра Марьяна глянула на свои часики. – Посиди пока, лапуля.

Хелен не хотелось садиться. Отсюда ей была видна вся территория. Две дюжины мужчин уныло ковыляли по кругу на прогулочной лужайке. Неужели их время нельзя потратить лучше, на какие-то осмысленные упражнения? Было очевидно, что лужайки требовали прополки, а стены необходимо побелить. Хелен вздрогнула, когда из кабинета доктора Буреса донесся глухой стук и страдальческий женский голос:

– Вы думаете, мне нравится быть такой? Господи, если бы я могла с этим справиться – я бы справилась!

Когда дверная ручка повернулась, сестра Марьяна быстро бросила взгляд на свое отражение в полированной бронзе пластины выключателя, лизнула ладонь и пригладила выбившиеся волосы. Пациент, который покинул кабинет – или скорее был вытолкнут из него здоровенным дежурным санитаром со свирепым лицом, – оказался не женщиной, а мужчиной, стройным и элегантным даже в поношенной, плохо сидящей одежде.

– Спасибо, санитар, – сказал Бурес и провел Хелен внутрь, через дверь – словно в другую страну. Здесь повсюду были папоротники в горшках, турецкие ковры и книги в кожаных переплетах. Хелен не могла отказать сестре Марьяне во вкусе на мужчин. Даже удивительно, что человек, стоящий перед ней, вообще являлся врачом, не то что современником доктора Рэнсома. На нем были свободные брюки и рыбацкий свитер поверх рубашки с открытым воротом, а волнистые каштановые волосы (самые длинные из всех, что она когда-либо видела у мужчины) почти доходили до воротника. На нем не было белого халата, и даже ни одного не висело с внутренней стороны двери.

– Мисс Моррис, добро пожаловать. Присаживайтесь.

Хелен устроилась на краешке стула с высокой спинкой, пока Бурес читал записи о ней (при этом выражение его лица менялось).

– Я вижу, вас направил сюда Эндрю Рэнсом. – В его усмешке послышалось презрение, но Хелен не могла сказать, к кому именно. Она обратила внимание на доску для записей на задней стене. Там были приколоты черно-белые фотографии, страницы с текстом, явно вырезанные из журналов, и множество рукописных заметок, в которых получилось разобрать только странно огромный восклицательный знак. Они были в вольном порядке сгруппированы под заголовками: «Содомиты», «Педерасты», «Извращенцы», «Репродуктивный контроль», «Поведенческая коррекция».

– Когда я выйду отсюда, то не хочу, чтобы меня забрали родители, – выпалила она. Странная улыбка Буреса не исчезала. – А также, пока я здесь – прежде чем я уйду, – могу дать вам множество идей о том, как можно улучшить это место. У вас тут есть такая вещь, как совет пациентов?

Бурес выставил перед собой ладонь:

– Давайте не будем забегать вперед. Сперва я хотел бы спросить вас еще раз: были ли вы изнасилованы и женат ли отец ребенка?

Значит, его не интересуют ее идеи. Образ Хелен – старшей сестры развеялся, превратившись в пар.

– Нет – ответ на оба ваших вопроса. – Она почувствовала, как хорошо старается, чтобы в ее голосе не прозвучала обида.

Бурес погрузил свою перьевую ручку в чернильницу и втянул поршень. Он был левшой, и за его буквами оставались размазанные следы, напоминавшие хвосты комет. Хелен была левшой в детстве, но ее заставили научиться писать правой. Эжени привязывала ей левую руку за спину и била ее по икрам сзади резиновой лопаточкой, если она пыталась освободиться. Доктор записал ответ с сильным нажимом, чтобы остался отпечаток под копиркой, вложенной в его тетрадь, затем отложил ручку и улыбнулся:

– А теперь вы готовы назвать его имя?

– Нет! – Улыбка Буреса исчезла, и Хелен напомнила себе, что должна подавить свою ярость и держать ее под контролем.

Бурес зажег сигарету. Сестра Марьяна, как фокусник, тут же достала откуда-то из воздуха чистую пепельницу.

– Ну что ж, мисс Моррис. Похоже, как даже сломанные часы показывают верное время дважды в день, Эндрю Рэнсом на сей раз передал мне настоящее дело. Я гляжу, у меня тут появилась яркая личность, всезнайка, и не вижу смысла разговаривать с вами об этом дальше. Но если я позволю вам узнать немного больше о моей работе, тогда, думаю, вы поймете.

Поймет – что?

В душе у Хелен закрутились шестеренки подозрения; в животе как будто повернулось зубчатое колесо.

– «Поведенческая коррекция» – это новое поле деятельности, невероятно захватывающее. Пациент перед вами был содомитом, к примеру. Он упорный нарушитель закона, постоянный мусор в трубах судебной системы, но я уже добился больших успехов. У некоторых людей бывает то, что мы называем «единичные случаи», однократные эпизоды психоза, однако у других – ну, их мозги постоянно находятся в расстройстве. Они ничего не могут с этим поделать. Но с моей точки зрения, есть разница между «лечением» и «сдерживанием», улавливаете смысл?

Тревожное чувство у Хелен усилилось. О чем он говорит?

– Так… – Доктор снова опустил голову к ее записям. – Похоже, ваш последний поступок следует из долгой истории отказа от здоровых женских качеств, так же как и публичный эксгибиционизм, – ну и, конечно, говорение на странных языках давно уже является важным признаком. Хорошая новость заключается в том, что в наши дни мы не подходим к болезни с мерками морали, а рассматриваем ее скорее как дисбаланс в мозге, нечто такое, с чем мы можем справиться при помощи новых процедур.

– Постойте, постойте – каких еще процедур? Я тут не для лечения. Договор был о том, что я останусь здесь на три дня, пока пыль не осядет, а затем выпишусь. Мой срок почти истек.

Бурес взглянул на медсестру, которая встрепенулась с извиняющимся видом. На дело Хелен упал пепел, когда доктор с нажимом продолжил:

– Сожалею, что вам не объяснили должным образом. Боюсь, отказ от лечения не входит в ваши возможности. Пациенты частенько не понимают, что они сопротивляются лечению оттого, что больны. В том-то и дело. Ваш… бунт – это симптом вашего расстройства.

– Но я не больна! Я просто… – «Я просто… что? – подумала она. – Я просто глупая? Я просто потаскуха? Я просто наивна, я просто доверилась не тем людям?»

Бурес затушил сигарету и снова взял ручку.

– Даже короткий курс электроконвульсивной терапии позволит мне понять, сможем ли мы сломать вас, чтобы затем построить заново, уже правильным образом.