Опережая некролог - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ширвиндт cтр.№ 6

Страница

Когда-то играли в преферанс, лото, крокет – в тихие медленные игры. Сейчас играют только в букмекерских конторах. В СССР букмекерство было подсудным делом. Я как беговик, который провел молодость на ипподроме, хорошо это знаю. За букмекерство был арестован страстный беговик Михаил Иванович Царев, будущий народный артист СССР. Его спас Сталин. А сейчас букмекерские конторы – в каждой подворотне.

Раньше общество, литература, кинематограф и умы четко разделялись на два лагеря: физики и лирики. Это были и борьба, и надежды, и дискуссии, и, конечно, любовь. Никак не могли решить, кто должен победить: физики или лирики? В «жуткое» советское время, как во всем и всегда, побеждала дружба. Даже в любви. Прошло полвека. Что такое лирика, никто не знает, а все физики в основном уехали на Запад. Поэтому сейчас общество состоит из двух других категорий: спортсмены и болельщики. Советский лозунг «О спорт, ты – мир!» перестал быть ориентиром, ибо наш менталитет – в том, чтобы глобально обсираться, а потом долго и гениально выкручиваться. Мы дойдем до того, что начнем гордиться свежим допингом и займем в этом соревновании первое место.

Я болельщик с огромным стажем. В конце 1940-х – страшно представить – мой двоюродный брат Бобка повел меня на матч «Динамо» – «Торпедо». С тех пор я болею за «Торпедо». Оно было совсем уже накрылось, а сейчас с трудом возрождается. Для меня «Торпедо» – это мои друзья: Козьмич – Валя Иванов, Стрелец – Эдуард Стрельцов, Валерий Воронин, Геннадий Гусаров, Виктор Шустиков…

По случаю 95-летия «Торпедо» в Москве состоялся товарищеский матч команды со старейшим клубом мира «Шеффилдом», основанным в 1857 году. Я не пошел, потому что боялся выглядеть старше английского клуба.

Спорт – лошадиный труд. Например, лыжные гонки. Рядом со спортсменами всю дистанцию бегут тренеры с запасными палками и кричат: «Давай! Давай!» Как они 50 километров пилят по бездорожью, по слякоти, без лыж, только с палками и секундомером – остается за кадром, а в кадре лишь: «Давай, давай!» И зрители тоже: «Давай, давай!» Так орут речовки на футбольных стадионах. Я был как-то на матче «Торпедо» с «Шинником». 90 минут огромная трибуна кричала: «“Торпедо”, мы с тобой!», а противникам: «“Шинник” на…! “Шинник” на…!» Это же нужно уметь – полтора часа не сбиться с матерного ритма! Похабные кричалки – признак того, что профессиональные болельщики еще живы.

На этом матче я достиг пика популярности. Вообще есть какие- то неизвестно кем определенные признаки начинающейся популярности. Мой друг Вилий Горемыкин, человек дико рукастый, из упрямства и умения все строил сам – в перерывах между своей основной деятельностью, которая заключалась в попытках снять на камеру язвы капитализма, так как он был ведущим оператором программы «Время». Однажды мы торчали с ним на его даче, где он, воздвигая очередную мансарду, оклеивал старыми газетами стены, чтобы потом закрыть советскую печать обоями. И вдруг он радостно закричал: «Все, ты состоялся!» Оказывается, ему попался кусок газеты «Водный транспорт» с кроссвордом, и в момент перекура он заглянул в этот кроссворд, где было написано: «Молодой артист Театра имени Ленинского комсомола». Видимо, составитель, не сумев вставить по горизонтали что-либо значимое из восьми букв, начинающееся на «ш» и заканчивающееся на «т», вынужден был от безвыходности вспомнить мою фамилию. Не прошло и каких-нибудь 60 лет, Вилия давно нет, никто уже не клеит обои на «Водный транспорт», а моя популярность выросла неслыханно, и я появляюсь уже в сборниках кроссвордов, сканвордов и судоку даже с портретом. Более того, на том матче «Торпедо» с «Шинником» в перерывах матерного скандежа стадион орал: «Шура, ура!»*

Комментаторы и рецензенты составляют сегодня основную часть жителей Земли. На одну запыхавшуюся биатлонистку, занявшую почетное 12-е место, набегает свора плотных парней во главе с моим любимым Димочкой Губерниевым. Они начинают пытать ее, как ей удалось не занять 3-е место. Умирающая от усталости биатлонистка что-то пищит о плохой смазке и обещает исправиться. Лексика комментаторов разнообразна и неравноценна. Словарный запас огромен, но однозначен. Даже Димочка, изнемогая от патриотизма, иногда оговаривается. В очередной биатлонной эстафете, очередной раз передав мне из эфира пламенный привет, он произнес сакраментальную фразу: «А вот мимо меня пробежал тренер бывших украинских женщин». Получился острополитизированный комментарий.

Недавно, когда я, как всегда, тупо наблюдал по телевизору футбольный матч какого-то незначительного международного уровня, меня осенило. Всю жизнь я слышу комментарии с экрана: «хорошо защищаются французы», «динамичны в обводке шведы», «англичане традиционно монолитны в полузащите» и так далее. И ни разу я не слышал: «Немцы нападают активно, но евреи очень плотно заняли оборону в штрафной площадке». Евреев стыдливо заменяют израильтянами.

Поймал себя на том, что листаю газеты и журналы от последней страницы к первой. Подумал: «Господи боже мой, может, я еврей?» Но потом вздохнул с облегчением, поняв, что не столько это, сколько страсть к анекдотам и гороскопам толкает меня к последней странице.

Недавно, в 5778 году, меня назвали «Человеком-легендой». Это не опечатка и не мой маразм, а еврейское летоисчисление, по которому 2018 год совпадает с 5778-м, потому что евреи считают годы не от Рождества Христова, а от Сотворения мира, очевидно, как всегда, самоуверенно полагая, что этот мир они на свою голову и сотворили. Церемония проходила в Государственном Кремлевском дворце, где Федерация еврейских общин России вручала премию «Скрипач на крыше». Я получил статуэтку скульптора Франка Майслера за вклад в развитие театрального искусства. Казалось бы, почему я? Возможно, потому, что более 70 лет живу в Иерусалиме. Нет, я не эмигрировал, просто наша дача находится в Иерусалиме. Но не в том Иерусалиме, который Иерусалим, а в том Иерусалиме, который Новый Иерусалим, и он под Истрой.

Никогда я не считал себя инородцем. Национальные признаки как прицел для дискриминации – истоки антисемитизма. Ярко выраженные национальные признаки – это Ильф и Горин, Володин и Черный, Гердт и Райкин, Бабель и Жванецкий, Утесов и Дунаевский. Список можно продолжать бесконечно. Русские евреи – это не национальность, а скорее порода. С острыми, пусть специфическими особенностями. Без еврейского юмора и иронии не бывает ни русской литературы, ни русской эстрады, ни русского театра, ни русской революции.

Страница