Вскрытие мозга: нейробиология психических расстройств - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Касьянов, Дмитрий Филиппов cтр.№ 14

Весомым аргументом биологической психиатрии того времени в пользу материальной природы депрессии был феномен постинсультной депрессии. Развитие постинсультной депрессии является частым (30–60 %) осложнением инсульта, которое серьезно ограничивает реабилитацию больных и ухудшает прогноз пациентов в будущем. Неврологи отметили, что поражение лобной доли при инсульте чаще всего способствует развитию постинсультной депрессии. Это связано с тем, что лобная доля является важной частью системы обработки эмоций и имеет большое количество связей с другими зонами головного мозга (например, с таламусом, поясной корой и гиппокампом). Вероятно, именно из-за поражения лобной доли у переживших инсульт возникают эмоциональные расстройства.

Человек может родиться в прекрасной семье, успешно окончить университет, устроиться на высокооплачиваемую работу, найти свою вторую половинку и быть в принципе жизнерадостным человеком, но обычная атеросклеротическая бляшка, застрявшая в мелком сосуде определенной зоны мозга, заставит его ненавидеть себя и окружающий мир.

Современные МРТ-исследования у пациентов с постинсультной депрессией выявили уменьшение объема серого вещества в префронтальной коре, лимбической системе, сенсорной коре, а также дополнительной моторной области. Ученые продемонстрировали, что постинсультные повреждения лобной доли могут нарушать связи с лимбической системой и с другими отделами головного мозга, причём как ослабляя их, так и чрезмерно усиливая.

Особую роль в этом процессе играют левая префронтальная кора и передняя поясная кора, которые тесно связаны с системой вознаграждения. Ухудшение связи между этими зонами у пациентов с постинсультной депрессией приводит к снижению функции системы вознаграждения и развитию ангедонии — пониженной способности получать удовольствие. Множество исследований также указывают на роль повреждения связей амигдалы с передней поясной корой в усилении негативных эмоций и социальной изоляции у пациентов с постинсультной депрессией.

Также у пациентов с постинсультной депрессией отмечено уменьшение объема серого вещества в правой гиппокамповой извилине. Гиппокампова извилина участвует в процессах формирования кратковременной памяти и эмоционального контроля. Увеличение связности между ней и правой передней поясной корой может способствовать ускорению передачи негативных эмоций. Чрезмерная активация гиппокамповой извилины усиливает негативные аспекты эмоциональной памяти, тем самым делая пациентов более тревожными и пессимистичными.

История неврологии и психиатрии начиналась с изучения людей, переживших повреждения мозга, после которых появлялась определённая симптоматика. Установление связи между повреждением и симптомом позволяло объяснить на базовом уровне причину болезни. Изучение постинсультной депрессии — пример такого подхода.

Конечно, биологическое объяснение депрессии не сводится исключительно к моноаминам и определённым зонам мозга. Наблюдения за гормонами и гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой осью (система, регулирующая ответ организма на стресс) подвели к изучению нейроэндокринного аспекта депрессии.

С 1980-х гг. повышенный уровень кортизола — гормона стресса — считается принципиально важным биологическим коррелятом депрессии наряду с дисбалансом моноаминов. Постоянно повышенный уровень кортизола очень токсичен для мозга и приводит к усугублению течения депрессии. К сожалению, препараты, снижающие уровень кортизола, не показали эффективности в клинических испытаниях. Возможно, это связано с тем, что повышенная активность стрессорных систем не характерна для многих подтипов депрессии, таких как климактерическая, атипичная или сезонная. В то время как в клинические испытания новых препаратов для лечения депрессии, в том числе препаратов, снижающих уровень кортизола, часто без разбора включают всех пациентов с данным диагнозом. Депрессия, как и многие другие психические расстройства, очень разнородна, и, возможно, препараты, снижающие кортизол, отлично помогли бы 20–30 % пациентов, чья депрессия связана в большей степени с кортизолом и стрессорной системой организма. Для остальных пациентов нужно искать препараты с другим механизмом действия.

Получается, что современная фарминдустрия ищет некий «компромиссный» препарат, помогающий большинству пациентов с депрессией. Однако без разбивки пациентов с депрессией на биологические подгруппы большинство препаратов не проходят клинических испытаний с плацебо-контролем, и вся психофармакологическая индустрия оказывается в творческом кризисе.

К 2000-м гг. представление о нейроэндокринных аспектах депрессии расширилось. Ведущая роль в развитии подавленного настроения перешла от кортизола к кортикотропин-рилизинг гормону — «дирижёру стресса». Выяснилось, что именно он запускает весь каскад реакций в ответ на стрессоры и, при длительном повышении его уровня, подавляет действие моноаминов. Повышение кортизола — лишь следствие работы всей этой системы. Однако как и в случае с кортизолом, препараты, блокирующие рецепторы к кортикотропин-рилизинг гормону, продемонстрировали эффект только у небольшой части пациентов.

Другой интересный гормон — окситоцин — задействован во многих процессах в организме человека, но чаще всего его связывают с чувством привязанности, родами и кормлением грудью. Женщины с низким уровнем окситоцина во время беременности демонстрируют более слабую эмоциональную связь со своими детьми и более высокий риск послеродовой депрессии.

Возможно, для депрессии важен ещё один гормон — эстроген, который считается мощным регулятором таких нейронных процессов, как настроение и познавательная деятельность. Среди многих факторов, влияющих на развитие депрессии, найдётся место пониженной чувствительности рецепторов гипоталамуса к эстрогену. Этой особенностью объясняется подавленное настроение у молодых мам.

По разным данным, депрессия затрагивает 10–15 % матерей как во время беременности, так и в послеродовой период. С наибольшей вероятностью этот вид депрессии связан с гормональными перестройками. Исследователи надеялись, что изучение послеродовой депрессии приведет к обнаружению новой терапевтической мишени. Однако громких открытий в этой области так и не произошло. Родовые и послеродовые депрессии лечат антидепрессантами ^[33], а сами роды считают лишь провоцирующим фактором.

У детей, чьи матери страдали родовой или послеродовой депрессией, повышается риск различных поведенческих расстройств и расстройств настроения. Однако передача психопатологии из поколения в поколение зависит в большей степени от генетики, чем от пренатального стресса. Материнская депрессия при беременности связана с низким весом ребёнка при рождении, а низкий вес, в свою очередь, ассоциирован с риском развития депрессии. Среди всех детей с низким весом при рождении наиболее высокому риску подвержены те, у кого в семье родственники болеют депрессией. Определены генетические варианты, которые опосредуют связь между весом при рождении и социоэмоциональным развитием детей, в их числе классические «психиатрические гены», такие как ген переносчика серотонина и ген дофаминергического рецептора D4. В будущем, когда родители, как в фильме «Гаттака», смогут задавать генетические параметры своих детей, лучше выбрать правильные варианты этих генов, чтобы обезопасить ребёнка от предрасположенности к саморазрушению.